– Вы играли там главную роль? Что это был за спектакль?
Даже сквозь облако дыма Паша увидел, как на минуту исказилось ее красивое лицо.
– Нет, не главную, но значительную. Запоминающуюся. Во всяком случае, блогер Никита Козодоев сделал обзор на своем ютуб-канале «Театрожесть», где сказал лестные слова о моей роли.
Паша сделал заметку в блокноте: «Никита Козодоев. Посмотреть…»
– Да. Советую посмотреть этот обзор, – сказала Огурцова-Загородская. – Можно почерпнуть много интересного… У Никиты свой взгляд на театры и современность. Очень свежо и актуально.
– Значит, вы виделись с братом на этом спектакле? Удалось ли вам пообщаться?
– Немного. Он пришел ко мне за кулисы с очередной девицей, чтобы поздравить меня…
«Девицей» Ника назвала Анну Рыжикову.
– И что было дальше?
– Дальше? – Ника стряхнула пепел с сигареты красивым заученным движением. – Мы перемолвились несколькими словами с братом, он поздравил меня со спектаклем, сказал, что выглядела я сногсшибательно. Ну, Кирилл умел делать такие комплименты.
– И все?
Взмах ресниц был ответом.
– Да.
– Больше вы не общались?
Виктория Огурцова, она же Ника Загородская, ответила не сразу.
– Был еще один телефонный звонок.
– И о чем вы говорили?
– Кирилл сказал, что, возможно, он скоро уедет в командировку.
– Ваш брат на что-нибудь жаловался?
– Только на скуку.
* * *
Врала эта дамочка или нет, Павел не знал. Она ему не нравилась – это факт, но ведь эмоции к делу не пришьешь. Он сердился на самого себя и готов был уже произнести мысленный гневный монолог, как позвонила Светлана и деловым тоном спросила, что он сейчас делает.
– Иду домой, – брякнул он с досадой.
– После допроса?
– Да.
– Подожди, давай пересечемся. Есть о чем поговорить…
* * *
Они встретились в небольшом кафе, заказали две кружки пива, и Павел расслабился, почувствовал в Светлане родственную душу. Она была проста, внимательна и готова его выслушать.
– Не думай, что все пропало, – утешала она его. – Так часто бывает на первом этапе.
Они сидели в кафе в углу, там было темновато и дул откуда-то сквозняк. От дыма у Паши чесались глаза и хотелось спать, но Светлана притащилась сюда из-за него, значит, он должен сидеть и слушать ее. И мотать на ус, как сказала бы его мама.
– Я вообще в этом ничего не понимаю, – признался он.
Светлана заказала себе креветки в кляре, а он гренки с чесноком.
– Это нормально, было бы странно, если бы ты все понимал. И сразу. Чудес не бывает. В нашем деле – тем более.
Пашу взяла тоска. Он подумал, что зря он переехал в Москву и стал здесь работать. Он показывает свою несостоятельность и никчемность. Он недостоин работать в столице. Его удел – вернуться домой и все начать сначала. Так будет честнее перед самим собой и перед людьми, которые в него верят и приняли в свою команду. Светлана словно подслушала его мысли.
– Главное – не дрейфь! Опускать руки – самое последнее дело. Помни об этом всегда, а не только сегодня.
Креветка шлепнулась обратно в тарелку.
– Зараза просто! – пожаловалась Светлана. – Так люблю всяких морских гадов – хоть плачь. Последние три года летаем в отпуск в Таиланд, там и объедаемся. А здесь они, конечно, не те…
Паша промолчал.
– У тебя все получится, – убежденно продолжала Светлана. – Я в этом уверена. Попробуй прощупать эту актрисульку с другой стороны. Знаешь, кто самые заклятые враги этих актрисуль? – И не дожидаясь его ответа, сама сказала: – Лучшие подруги. Вот уж кто выложит правду-матку и всех сдаст с потрохами. Потолкайся в театре и разузнай, кто любимая подруга Виктории Огурцовой. Верный ход подсказываю.
– Спасибо, – сказал Паша. А потом добавил: – Твоему мужу повезло с тобой.
Щеки Светланы залил густой румянец.
– Не знаю… может быть, он так не считает. Нужно у него спросить… Ему нелегко приходится, поэтому я его жалею… Никак на ноги со своим бизнесом не встанет. То одно, то другое… Мужик приходит в отчаяние. А мужчина должен быть энергичным и в боевой форме. Размякший мужчина – уже не мужчина… Это я знаю точно… – Волосы закрыли лицо, и Светлана отвела их рукой. – Ну, ты все понял? Нос не вешать, остальное тебе подскажут подруги. Я их называю подрюги. Окончание как у «подлюг», чуешь, куда ветер дует? Вот так-то…
* * *
В театре Пашу охотно просветили, что лучшая подруга Ники Загородской – Валентина Московская.
– Псевдоним? – со знанием дела спросил Паша.
Помощница администратора по имени Эльвира, женщина лет пятидесяти, в ярко-бордовой накидке, блеснула глазами, окаймленными черной подводкой:
– Псевдоним. Натуральные имена не звучат.
– А как ее настоящие имя-фамилия?
– Имя – Ирина. Фамилия – Тушканец.
– Понял. И еще ее координаты, будьте добры.
Ему продиктовали адрес и телефон, и Паша двинулся в указанном направлении с чувством легкой эйфории. Может быть, ему и вправду повезет у этой Тушканец.
* * *
Ирина Тушканец была полной противоположностью Нике – у нее не было той вальяжности и женского обаяния, которыми обладала Ника. Ирина Тушканец была высока, худа, и все в ней казалось каким-то острым и колючим. Волосы непонятного оттенка – не то русые, не то мышиные. Пряди уныло свисали вдоль щек, придавая девушке сходство с молодым Гоголем.
– Чему обязана? – спросила Тушканец, открыв Павлу дверь.
Паша показал удостоверение. Он хотел застать врасплох, хотя и рисковал. Ее могло не оказаться дома, или же ее могла предупредить та самая помощница администратора – Эльвира Парамонова, которая разговаривала с Пашей. Но Ирину никто не предупреждал, и выглядела она порядком растерявшейся.
– Я хотел с вами поговорить о Виктории Загородской, вашей подруге.
При слове «подруга» у госпожи Тушканец задергался нос.
– Ну да, подруга!
– Можно войти?
– Конечно.
Они стояли на пороге. Дверь перед Пашей распахнулась шире, и он шагнул внутрь.
Ирина Тушканец проживала в маленькой однокомнатной квартире в пятиэтажной хрущевке.
– Проходите на кухню.
Кухня была пятиметровой. Паша сел за стол и уперся коленями в табурет. Ирина вытащила другой табурет и села напротив. Светлый халат едва доходил ей до колен. Женщина оперлась локтями о стол и пристально посмотрела на Павла:
