– О чем будем беседовать? О Нике?
– О ее брате. Вы в курсе, что убит брат вашей подруги?
– Да.
– Что вы можете сказать по этому поводу? Вы знали убитого?
Она кивнула.
– Какие у них с Никой были отношения?
– Вам чай, кофе?
Паша не хотел ни того, ни другого, но подумал, что для установления контакта с Тушканец можно и чаю попить.
– Чай.
– Зеленый? Черный?
– Черный.
– Предлагаю зеленый. Знакомые привезли из Китая. Это нечто. Полный комплект омолаживающих свойств, да и бодрость обеспечена.
Совершив необходимые манипуляции с чайником, Тушканец снова села напротив него.
– Вы хотели знать о Нике и ее брате? Так вот. Когда-то они были любовниками. Только не благодарите меня за эти сведения, не стоит. И это все между нами. Ника – дрянь порядочная, к тому же нимфоманка, и брат просто попал до кучи ее хахалей. Все очень просто объясняется. Ника у нас фам фаталь… Вы знаете, что это?
Французский Паша знал.
– Да.
– Ну и замечательно! Вы меня спросили – я вам ответила. Что еще?
– Вы в этом уверены? – осторожно спросил Паша.
– Абсолютно. Ника сама не скрывала этого. Во всяком случае, от меня. Скрывала она своего братика от другого любовника, одного чиновника, который был страстно и нежно в Нику влюблен и называл ее своей последней любовью и сущим ангелом. Представляете? А она, получается, наставляла рога и тому и другому. Ангел! – При этих словах Тушканец захохотала, обнажив неровные желтоватые зубы. – Говорят, что жизнь – борьба, я бы сказала – гонки с препятствиями или выживание в пустыне – без еды и воды. Доползешь до зеленой травы – твое счастье, сдохнешь – туда и дорога. Никто о тебе и не вспомнит. Как мой один знакомый говорил – кому мы нужны в этом аду?
– Вы Нику не очень-то любите…
– А за что? Понимаете, молодой человек, – с легким превосходством сказала Тушканец, хотя была старше Павла не намного, – разве это справедливо, что одним всё, а другим – ничего? Ника родилась в Москве, проживает в хорошей трехкомнатной квартире, одна, заметьте. Мать у нее тоже бывшая актриса… Сейчас она в турциях-европах отдыхает. А я всё своим горбом вынуждена зарабатывать, ни связей, ни поддержки. Попала я в этот театр чудом и держусь за него всеми силенками. Хотя перспектив никаких, все время на вторых-третьих ролях…
– Вы могли бы попробовать найти работу в другом театре. Их сейчас много.
– Ну, знаете, – подалась она вперед. – Конкуренция там – бешеная. Каждый год на рынок выбрасывают свежий молодняк, который лезет вперед напролом, по головам других людей. Каждая вторая деваха – топ-модель, режиссеры, правда, все больше по своему полу шуруют… Но не об этом речь… Мне там ничего не светит. Я уже пробовала. И все, не хочу об этом говорить. Не будем… углубляться в частности.
– Не будем, – согласился Павел. – А как в вашем театре? Ника на хорошем счету? У нее роли есть?
Тушканец подобралась.
– Роли – есть, – осторожно сказала она. – Ника, конечно, хочет большего и ради этого пойдет на все. Да она этого особо и не скрывает… Темперамент у нее еще тот.
– С главрежем какие у нее отношения?
Тушканец поджала губы.
– Спит она с режиссером. Но он относится к ней неровно. Она у него не одна…
…После, подытоживая разговор, Паша сказал сам себе, что ничего особенного о Нике Загородской он не узнал. Кроме того, что ради роли она была способна на все и что у нее когда-то был роман с братом. И то эта информация нуждается в подтверждении.
Глава четвертая
Парад нежданных планет
Судьба тасует карты, а мы ими играем.
Артур Шопенгауэр
– Ваш брат получал письма с угрозами? – Пашу порядком раздражала эта девица – Ника Загородская, но он при исполнении обязанностей и не может давать волю своим чувствам.
– Я об этом ничего не знаю. – Кажется, Ника была удивлена, хотя кто поймет этих актеров.
– В самом деле? – давил Павел. – А вот Анна Рыжикова утверждает, что вашему брату поступали угрозы. Он получал письма угрожающего характера.
Ника медленно-медленно стряхнула пепел с сигареты в низкую вазу. Паша уже обратил внимание, что она стряхивает пепел в то, что попадается под руку, в том числе и в самые не подходящие для этого предметы.
– Я и правда не знаю. Попробуйте поговорить… – Она заколебалась. – С Олей Горяевой. Она должна знать, может быть, он с ней поделился.
– Кто такая Ольга Горяева?
– Его любовница. Но брат всячески скрывал это, она замужняя дама, и муж ее значительная шишка.
– Ее телефон и адрес?
– Где-то был.
– Говорят, что между вами и братом был роман. Так ли это?
Ника смотрела на него долго, Павел уже собрался нарушить возникшую паузу, но Ника ответила:
– Нет.
Женщина взяла в руки телефон и стала просматривать контакты.
– Вот. Нашла. Записывайте. Ольга Горяева… Передавайте ей привет от меня!
* * *
Ольга Горяева на звонок не ответила, и Павел заколебался, не зная, то ли продолжить ей названивать, то ли поехать домой. Время было позднее, и он решил отправиться к себе. По пути зашел в магазин и купил булку с кефиром и еще колбасы – с жирком, как он любил.
Поднявшись пешком на этаж, он увидел сидевшую на ступеньках Светлану.
– Ты чего? Давно здесь?
– Не очень. Можно зайти?
– Конечно.
Про себя он гадал, что ее привело к нему.
– Понимаешь, я места себе не нахожу… Мужу делают операцию сегодня. Какую – не скажу, из суеверия. Вроде бы ничего страшного, но я все равно трясусь, – заключила она уже шепотом. – Девочек я отправила к матери, а сама решила приехать к тебе. К подругам не хочу, там будут охи и вздохи, переживания, бабские слезы… Все это действует на нервы, и я окончательно впаду в невроз и панику. Поэтому я рванула к тебе. Мне ничего не надо. Я просто тихо посижу, а утром уеду. Можно?
– Да ради бога! Вот только еды у меня нет никакой. Я только что из магазина, знал бы – купил больше, – сокрушался он.
– Мне ничего не надо, а потом, мы можем заказать пиццу. Сто лет не ела, а сейчас вдруг захотелось. Мы, когда с мужем познакомились, ходили в пиццерию при встрече. Был у нас такой ритуал.
Павел открыл ключом дверь и пропустил Светлану вперед.
– Проходи! На кухню пойдешь или в комнату?
– На кухню. Там всегда уютней.
– Я еще своими вещами толком не обзавелся, поэтому трудно сказать насчет уюта, – признался он.
