Зазвонил телефон, и Марина нажала на кнопку. Она поговорила, судя по всему, с мужем и заверила его, что потом все объяснит.
Павел заказал Марине водку и томатный сок, себе то же самое, и еще по салату «Цезарь». Павел этот салат не особо любил, но других не было.
– Пожалуйста, ничего не упустите: в каких выражениях, как она спросила вас об этом. И почему вдруг разговор повернул на эту тему?
Марина задумалась.
– Не помню… Кажется, это получилось спонтанно. Ольга спросила меня: а ты помнишь то самое убийство, с отрубленными руками… Меня тогда аж передернуло. В нашем городе об этом стараются не вспоминать. Вычеркнули из памяти, будто бы и не было. А тут Ольга задает мне этот вопрос. Я думала, что она в Москве обо всем давным-давно забыла, а получается, что помнила…
Паша не мог сказать Марине, что вспомнила Ольга об этом неспроста, не на пустом месте, у нее были для этого веские причины.
– И что дальше?
Принесли водку с томатным соком и салат. Марина залпом опрокинула рюмку, салат ела в молчании. Паша ее не торопил.
– Давайте выйдем отсюда… Не могу сидеть… Хочется на воздух…
Они покинули кафе.
– К морю! К морю!
У воды Марина присела и зачерпнула воду рукой. Потом плеснула себе на лоб.
– Освежает… Не могу не думать об Ольге…
– Вы тесно дружили? С первого класса?
– Нет, мы переехали в этот город, когда я была в десятом, то есть мы с Ольгой дружили четыре года. И я бы не сказала, что тесно, Ольга вообще ни с кем не сходилась, но нам нравилось встречаться и гулять… Мы с ней ходили на заседания краеведческого кружка, который вел Артур Генрихович. Было интересно.
– Расскажите об убитом – Артуре Вейде. У него остались родственники?
– А вы были на его могиле? – ответила Марина вопросом на вопрос.
– Был.
– Давайте сходим еще раз… Я покажу вам что-то интересное…
– Хорошо. Согласен.
– Тогда поторопимся, потому что скоро стемнеет. Думаю, вы не любитель гулять на кладбище по ночам.
– Это точно! Не любитель…
* * *
Могила Артура Вейде белела издали.
Марина подошла к ней, опередив Павла. Она нагнулась и махнула рукой:
– Присядьте.
Павел хотел было спросить – зачем, но вместо этого оказался рядом с Мариной. Ее глаза блестели.
– Посмотрите…
Она указывала на мелкие узоры, начертанные на памятнике, не видные издали.
– Но это же…
– Масонские знаки, – закончила за него Марина.
– Он был масоном?
– Никто не знает. Он был странным. В своих выступлениях касался и масонской темы, мистики и оккультизма… В то время я была немного увлечена всем таинственным и загадочным. Чем только не увлекаешься в юности, потом это проходит… Муж. Семья. Дети…
– О том, что он выступал в краеведческом кружке, говорила мне Стелла Дмитриевна, тетя Ольги. Каким был Вейде?
– Тихим, спокойным… Очень хрупким. Невысокого роста, худощавым.
– За что же его могли убить?
– Гастролеры…
– Все говорят об этом. И вы, и Стелла Дмитриевна…
Павел сделал снимки узоров и повертел головой:
– Тихое кладбище…
– Да. Старое… Могил тут немного.
– У Вейде остались родственники?
– У него есть падчерица. Была жена, но она умерла, по-моему, вскоре после смерти Артура Генриховича.
– И еще вопрос, вы случайно не знаете, где сейчас живет падчерица Вейде? Жива ли она?
Марина подняла на него усталые глаза.
– Случайности никакой тут нет. Я знаю. В самом красивом и старинном доме нашего города. Такой, с горгульями… С барельефами… Я покажу вам его. Идти отсюда недалеко.
– А как ее зовут?
– Кажется, Кира. Или Карина… Она живет замкнуто и ни с кем не общается. В нашем городе она слывет нелюдимой особой. Так что предупреждаю, разговорить ее будет крайне трудно, имейте это в виду.
– Мне деваться некуда.
– Вы когда уезжаете?
– Скорее всего, на днях.
– Оставьте ваш телефон. Если что вспомню – позвоню.
– Я и сам хотел его вам оставить.
Они обменялись телефонами, Марина довела Павла до дома, где жила падчерица Вейде, и ушла. Какое-то время Павел стоял и думал. Корни этого дела, похоже, уходили в прошлое, и он не знал, облегчит ему это задачу расследования или, напротив, заведет в еще большие дебри. Но делать нечего – надо выбираться из всех этих завалов, иначе дело рассыплется в прах. А этого Павел категорически не мог допустить, ведь тогда придется признать, что он не справился со своим первым заданием. Кто же знал, что оно окажется адски трудным. По принципу – поди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю что…
Он обернулся. Марина стояла в конце улицы и смотрела на него. Она взмахнула рукой. Он помахал в ответ.
* * *
У человека, выходившего из дома, – пожилого мужчины, опиравшегося на палку, – Павел узнал номер квартиры Киры Александровны Вейде. Потянул на себя дверь подъезда и, оказавшись внутри, замер. Он даже не предполагал, что старинные дома обладают такой аурой: как будто призраки умерших людей разом слетели на незнакомца, появившегося в тех пенатах, где они ранее обитали. Высокое парадное, витая лестница… Последняя представительница семьи Вейде жила на третьем этаже в конце коридора.
Дверь Паше не открыли, хотя звонил он долго. Он приложил ухо к двери, за ней слышались какие-то шорохи, слабые потрескивания. Очевидно, внутри кто-то был, но открывать незнакомому человеку не хотел. Наконец он решился:
– Кира Александровна! Я хотел бы с вами поговорить, дело очень серьезное. Речь идет об убийстве. Я приехал из Москвы, там произошли трагедии, похожие на ту, что случилась с вашим отчимом. Пожалуйста, откройте, мне надо поговорить! – Ни звука за дверью, только легкие шорохи, как будто бегают маленькие зверьки… – Я прошу вас, недавно таким же зверским способом была убита молодая женщина, – возвысил голос Павел. – Если не остановить убийц, то количество жертв будет расти. Вы это понимаете?
И снова за дверью тишина. Да что же это такое! Будет она открывать или нет? Как заставить Киру Вейде откликнуться и ответить на его вопросы?
* * *
– Давай сначала… – Вася посмотрел на Анну. Она не сразу откликнулась.
– Давай.
– Мне кажется, что ты сейчас мыслями витаешь где-то далеко.
– Почти угадал.
– И что делать? – рассуждал Вася вслух. – К тому же засыпаешь на ходу. Совсем не дело. Кажется, я знаю, что тебе нужно…
