– Это она? – Паша достал из бокового кармана фотографию Ольги и показал ее Валентине Степановне.
Та прищурилась:
– Да-да, это она. Муж сказал, что это журналистка, которая описывала в прессе зверское убийство Артура Вейде, случившееся в нашем городе.
– Вы помните это убийство?
– Кто же его не помнит! Оно потрясло всех нас. Кто только не бывает в нашем городе в курортное время: и мошенники заезжие, и уголовники. Все хотят легких денег. Один раз даже ограбили одного мужчину и выбросили на рельсы железной дороги, так он очнулся и едва спасся от надвигающегося поезда. А так бы поездом перерезало пополам, и всё…
– Почему вы переехали в Москву?
– Мы давно подумывали об этом. Когда дети выросли, то снова вернулись к старым планам. Тем более что старший сын здесь, в Москве, работает. Дети у него. А там Гена устал от всего. Финансирование сокращается, нервотрепка одна. Да и сама работа… – Она показала на свой подбородок: – Видите шрам? Это на меня один пациент напал. Я ведь тоже в этом интернате работала поварихой, но после этого случая Гена заставил меня уволиться. Да я и сама бы не смогла там больше работать. Тяжелая нервная служба. Я была рада, что мы переехали и все осталось позади. Гена устроился работать консультантом в частную клинику. Он хороший специалист и был востребован. Но, как оказалось, переезд счастья нам не принес. – Она вытерла слезы носовым платком, который достала из кармана халата.
– О чем говорили Ольга Горяева и ваш муж?
– Ой, ну это такой мимолетный разговор был… Как дела, кто чем занимается… Времени в антракте было не так уж много. Ольга сказала, что она пишет диссертацию по театру. Такой обычный разговор двух людей, которые когда-то были знакомы. Ничего особенного.
– А вы Ольгу знали?
– Ну как знала? Мы все в городе более-менее друг друга знали. Бывало, сталкивались друг с другом по нескольку раз в день. Так что я знала Ольгу Горяеву мимолетно – не более того.
– Вы видели, что во время спектакля ваш муж был обеспокоен, но что конкретно вызвало его беспокойство, он не объяснил?
– Нет. Но я видела: что-то мучает его. Знаете, за много лет брака обычно уже чувствуешь состояние второй половинки. Беспокойство мужа отчасти передалось мне. Я спросила его, в чем дело, но он ничего не ответил. И только когда мы пришли домой, он сказал: «Кажется, я видел нечто, что напоминает мне рисунки моего бывшего пациента. Он еще вроде конкурс выиграл. Но это, думаю, совпадение…»
– Позже ваш муж возвращался к этому разговору?
– Нет.
А вскоре его убили, подумал Рудягин. Значит, что-то стал раскапывать…
Павел поднялся.
– Ваш муж дал свой телефон Ольге?
– Да. Написал на клочке бумаги. Ольга сказала, что у нее зарядка сотового закончилась, и поэтому попросила написать номер телефона от руки.
– И еще вопрос… Вы долго жили в городе, откуда приехали?
– Долго.
– А вы знали Артура Вейде?
На лице женщины мелькнуло нечто похожее на беспокойство. С минуту-другую она колебалась, потом решилась:
– Ну теперь все уже позади. И Гены нет… Артур когда-то ухаживал за мной. Еще до того, как женился… Но это так давно было… – Валентина Степановна провела рукой по лицу. – Словно сто лет назад, не меньше. – Неожиданно она поднялась с кресла – немолодая грузная женщина. – Сейчас я вам кое-что покажу.
Она прошла в соседнюю комнату, вернулась с маленьким предметом в руках.
– Вот. Можете посмотреть… Это мне Артур подарил. Нет, вы не подумайте, ничего такого не было. Просто несколько раз встречались, ходили в кино… Он предложил мне стать его женой, но я отказалась.
– Почему?
Валентина Степановна задумалась.
– Сложно ответить. Ну, во-первых, он мне не нравился. А во-вторых, в нем было что-то… – она запнулась, подыскивая слово… – опасное, что ли. Если так можно сказать… Вот какой я была в то время, – продолжила женщина. Она взяла фотографию с полки и протянула Паше.
На него смотрела молодая, счастливая, улыбающаяся пара – Валентина Степановна и ее муж. «И куда все девается? Куда? – подумал Павел. – В какую реку Лету?»
– А вот эту штучку мне подарил Артур, когда предложил стать его женой. Отказав, я хотела ее вернуть ему, но он сказал: нет, нет, оставь ее себе… На добрую и долгую память… Вот я и оставила. Взгляните, по-моему очень красивая вещь…
Павел взял в руки медальон. В его овал была заключена фотография матери и маленькой девочки. Они склонились головками друг к другу – семейная идиллия.
– Спасибо за беседу, Валентина Степановна.
– Вы найдете убийцу?
– Думаю, что да. Мы вам обо всем сообщим…
* * *
По дороге домой Павел обдумывал ситуацию. Все складывалось логически. Геннадий Николаевич на спектакле «Сон Татьяны и Онегина» встретил Ольгу Горяеву-Плисскую, он знал ее как журналистку, которая освещала в местной прессе нашумевшее убийство Артура Вейде. Он обменялся с ней репликами, дал свой телефонный номер, который она потеряла и нашла, когда Геннадия Николаевича уже убили. Позвонив, Ольга Горяева узнала об убийстве, кроме того, жена Геннадия Николаевича передала ей его слова, что он увидел нечто, напоминающее рисунки его подопечного. Ольга поняла, о чем речь, и поехала в свой родной город, но в диспансер ее не пустили, и она вернулась в Москву. Там вскоре произошло еще одно убийство – Кирилла Морозова, и пока Ольга раздумывала, открыться мужу или нет, ее тоже настигла смерть от руки давнего поклонника, свихнувшегося на почве оккультных ритуалов.
Подойдя к своему дому, Паша услышал звонок – звонила мать.
– Привет! А мы уже ждем тебя.
– Где?
– Около дома… Приехали в Москву на два дня.
– А чего не предупредили?
– Все спонтанно получилось.
Издали он увидел мать с сестрой Татьяной, которая лепила снежки из только что выпавшего снега.
– Привет! – сказал Павел, подойдя ближе. – Как вы?
– Вот приехали…
Танька вместо приветствия повисла на нем.
– Осторожней, вымахала!
– Я уже соскучии-и-лась, – тонко пропела сестра. – А тебя скоро выгонят с работы?
– Татьяна! – одернула ее мать.
– Нет, я правда… Ведь, когда тебя выгонят, ты снова приедешь к нам. Правда?
– Кто-то на меня все время ябедничал, – строго сказал Паша. – А теперь соскучилась?
– Да…
– А что мы стоим? Пошли в дом.
Сестра замешкалась, а когда Паша уже открывал дверь, мимо его уха просвистел увесистый снежок.
– Мазила! – бросил Паша. – Как я тебя учил меткости?
