Наступила тишина. Анна посмотрела на икону. От лампадки тянуло жаром…
Она словно провалилась в забытье. Когда очнулась, рядом уже никого не было.
Анна пошла к выходу.
– А… молодой человек в черном одеянии уже ушел?
Женщина, продававшая свечи, пожала плечами:
– Я никого не видела.
– Но он только что тут был!
– Не знаю.
Около церкви Анну ждал сюрприз. У синей машины стоял Миша Глинский и махал ей рукой.
– Привет! – сказала Анна, подходя ближе. – А что ты здесь делаешь?
– Приехал за тобой. Вася попросил. Но я и сам захотел прогуляться здесь, развеяться… Я этот городок Васе и порекомендовал. Неоднократно тут бывал. Моя дача недалеко.
– Ясно… Слушай, ты давно здесь?
– Минут десять.
– Никто из церкви не выходил? Такой молодой человек в черном облачении. По виду монашек. Или семинарист.
– Не видел. Вроде никого не было. А что?
– Да так, ничего. Показалось, что он был в церкви рядом со мной… у иконы стоял.
Возникло молчание.
– Хочешь, я тебе покажу старое кладбище?
– Хочу.
Они ходили меж могил и читали надписи… Внимание Анны привлек один памятник – из белого мрамора, уже пожелтевшего от времени. Было видно, что за могилой никто не ухаживает. На ней были выбиты имена двух женщин. Анна разобрала: Самарина Людмила Дмитриевна, а вот фамилия второй… Вейде Наталья Алексеевна!
Анна всплеснула руками:
– Миша, смотри! Это не однофамилица ли Вейде? Или его родственница? Надо сказать об этом Рудягину. Как любопытно…
Выше была фотография в овале: молодая женщина и девочка, прильнувшая к ней. Мать и дитя… Ниже шли строчки:
И нет отрады мне – и тихо предо мной
Встают два призрака младые,
Две тени милые, – два данные судьбой
Мне ангела во дни былые.
Но оба с крыльями и с пламенным мечом,
И стерегут – и мстят мне оба,
И оба говорят мне мертвым языком
О тайнах счастия и гроба.
– Как странно! – воскликнула Анна. – Только что мне эти строчки прочитал тот самый юноша в черном в церкви… И куда он пропал? Он еще сказал, что в этом стихотворении заключена тайна Царствия Небесного – счастие и гроб равны, потому что это и есть Вечность, жизнь Вечная…
– Это так. – Голос Миши был тих и торжественен одновременно. – Язык, на котором говорят ангелы, мертв для большинства, но есть люди, для которых он живой! Здесь отсылка на херувимов, стерегущих Ковчег Завета и одновременно – на тех, кто охраняет сад Эдема.
Не сговариваясь, они оба подняли глаза к небу. День был тихим, серым, но на горизонте светлела бледная перламутровая полоса неяркого зимнего солнца.
– Здесь есть одно замечательное кафе с вкусными пирожками… Я тебе еще покажу старинную площадь и парк. Идем?
– Да.
Уходя, Анна посмотрела еще раз на церковь, и ей показалось, что наверху мелькнули серебристые прозрачные крылья, отлетающие выше – к небу. Или это было маленькое облако – она и сама не знала.
– Пойдем… здесь так тихо, словно ты в другом мире.
– Это точно! Такие мгновения не часты, так что будем радоваться…
