Торговец подделками может сообщить клиенту, что он показывал работу эксперту, — и он действительно мог это сделать, однако мошенник никогда не расскажет своей жертве о сомнениях, возможно, высказанных специалистом.
Фотография может солгать больше тысяч слов
В производстве подделок не существует единого способа или стиля — они сильно отличаются друг от друга. Самые примитивные фальшивки действительно сделаны очень грубо. Обычно изготовители таких копий стараются сэкономить и используют наиболее дешевые материалы. Лучшие же подделки удается распознать только после тщательной экспертизы.
Один английский фальсификатор смешивал акриловые краски со смазочными материалами для того, чтобы создать впечатление живописи масляными красками. В свою очередь, другой фальсификатор, немец, вообще не грунтовал полотна, в отличие от художников, произведения которых подделывал. Реставрация или технико-технологическая экспертиза таких фальшивок позволила бы разоблачить их немедленно.
Подделки зачастую изготавливают на основе фотографий из альбомов по искусству или аукционных каталогов. Последние пользуются особенной популярностью: показав фотографию в аукционном каталоге и рядом подделку, мошенник легко убеждает клиента в ее ценности.
Когда мы смотрим на фотографию картины, то полагаем, что видим, как выглядит оригинальное произведение, — но на самом деле так невозможно четко рассмотреть красочную поверхность, увидеть мазок и уловить ритм кисти художника. Созерцая произведение искусства в реальности, мы воспринимаем его как трехмерный объект, который в печатном издании превращается в двухмерный. Мы считаем, что одна фотография расскажет лучше, чем тысяча слов, и что она не лжет, потому что мы верим тому, что видим. Между тем в реальности по фотографиям из аукционных каталогов или альбомов по искусству очень трудно понять, как на самом деле выглядит произведение. Несмотря на невероятный прогресс в развитии техники, перепечатка всегда в определенной степени искажает цвета, освещенность и контрасты картины. Фальшивки, сделанные на основе фотографий, таким образом, являются копиями копий.
В феврале 2004 года на аукционе Christie’s в Лондоне живописное полотно Хелены Шерфбек «Тени на стене» было продано более чем за €450 000. Перед этим картина экспонировалась в Художественном музее Дидрихсена в Хельсинки. Перед полотном на столе лежал каталог аукционного дома. Когда я сравнил произведение на стене с его фотографией, обнаруженная разница изумила меня. На снимке размах кисти и ритм выглядели приглушенными, в то время как реальная картина излучала смелость и силу. По сравнению с более поздними творениями художницы красочный слой на этом полотне был удивительно толстым. Однако это невозможно было увидеть или даже предположить по фотографии в аукционном каталоге, хотя, безусловно, она была сделана именно с этой работы Шерфбек.
Игры света и цвета
Художники используют фотоаппараты или что-то подобное им в качестве вспомогательного инструмента уже на протяжении сотен лет. Леонардо да Винчи в своем «Трактате о живописи» описал устройство под названием «камера-обскура», что в переводе с латыни означает «темная комната». Впрочем, само это явление было известно значительно раньше. Его суть заключается в том, что луч света, проходящий через отверстие в стене или потолке, создает на противоположной стороне перевернутое изображение. Такой эффект многие художники использовали в своем творчестве. По поводу целого ряда произведений специалисты до сих пор не пришли к единому мнению, использовали ли авторы для их создания камеру-обскуру или нет.
Камера-обскура стала одним из шагов на пути к изобретению современных фотоаппаратов. Однако бурное развитие технологий съемки, произошедшее за последнее столетие, не отменяет того факта, что глаз человека и фотокамера все так же видят реальность неодинаково. Цветовая температура света во внутренних помещениях и снаружи различается, но глаз быстро к этому приспосабливается. В реальности свет снаружи — синий, а свет от галогенных ламп — красноватый. Кожа человека на фотографиях, снятых в помещениях, где до сих пор используются старые люминесцентные лампы, имеет неприятный зеленоватый оттенок. Съемка в помещении с плохими светодиодными лампами делает лицо бледным, в то время как более качественные светодиодные светильники лучше имитируют естественный свет. Многие опытные фотографы и кинематографисты могут невооруженным глазом приблизительно определить цветовую температуру света, однако точно это можно сделать только с помощью специального прибора — цветомера.
Глаз человека не способен точно различать разные оттенки света, поскольку он быстро адаптируется к новым условиям и «выравнивает» цвета и контрасты лучше любой кинопленки или цифрового снимка. Объектив камеры всегда меняет оригинальный образ, поэтому на основании одних лишь фотографий невозможно определить, какие оттенки использованы в оригинальных полотнах.
Снег редко бывает чисто белым, и глаз человека одновременно видит в «белоснежном» цвете множество оттенков. В зимних пейзажах талантливых художников цветовая палитра снежного покрова чарующе разнообразна. А вот подделки под них, которые зачастую изготовлены на основании фотографий в аукционных каталогах и книгах по искусству, кажутся безжизненными и несвежими. Снег на них часто выглядит странно неживым и бесцветным.
«Черный квадрат» Казимира Малевича — один из безусловных шедевров в истории современного искусства. Художник написал по меньшей мере четыре варианта картины. Это очень интересное произведение с точки зрения фальсификации, потому что на основании одних лишь фотографий весьма трудно объяснить, как же в действительности выглядит «Черный квадрат». Одна из версий картины экспонировалась осенью 2007 года на выставке «Духовность и форма» в Хельсинки. Когда я смотрел на квадрат невооруженным глазом, я видел, что он не однородно черный, в цвете есть небольшие вариации. Несмотря на это, картину невозможно коротко описать никак иначе, как просто изображающую черный квадрат.
Зачастую фальшивки, сделанные на основе фотографий, выглядят перегруженными. Мы, авторы этой книги, часто слышали, как люди употребляли слова «перегруженный» или «душный», когда впервые начинали сомневаться в подлинности произведения. Они не могли с полной уверенностью сказать, подлинники или подделки перед ними, но при разглядывании картин многие начинали испытывать странное ощущение — холода, затрудненности дыхания или кожного зуда. Визуальный опыт они ощущали как неприятный, а первым пришедшим в голову для его описания словом было «душный», словно фальсификатор украл воздух, которым дышал художник и который он запечатлел в своем произведении. Подлинный автор неким магическим образом смог зафиксировать на полотне кислород, настроение, атмосферу; в фальшивке же они исчезли, и вместо оригинала осталась лишь напоминающая его «душная» копия. Такие резкие эмоциональные реакции могут показаться удивительными, но они совсем не редкость.
