Певекский южак – нечто вроде новороссийской боры: ураганный ветер, срывающий краску и крыши с домов, валящий с ног, несущий тучи песка и камней. Вот каким он запомнился Куваеву в 1959 году: «Резкие порывы бьют в стены домов и заставляют наклоняться редких прохожих. Всё чаще и чаще идут эти воздушные залпы, и вот уже тугие потоки ветра заполняют улицы, небо, землю. Согнувшись, перебегают редкие фигуры к магазину запастись продуктами: южак может быть и два, и три дня. Вот видно, как, сцепившись руками, проходит по посёлку несколько человек. Ветер разворачивает цепочку и вдруг неудержимо толкает её к стене дома… Вздрогнули и плавно и невесомо стали отрываться доски на крыше одного дома и, легко крутясь, словно перья по ветру, глухо бьют в забор через улицу. Заворачивает беззвучно листы железа на крыше… Идти трудно. Горизонтально летящие струи смешанного с песком снега бьют в лицо, снег тает на нём и застывает ледяной коркой. Песок больно бьёт в глаза, и его чёрные разводы, въедаясь в кожу, остаются на ней. Лишь на мгновение можно уловить взглядом кусок гладко выметенной дороги или близкую стену дома. В комнатах у стены под окном кучки снега. Набились в щели ставней. Света нет».
Катастрофа 1990-х ударила по Северу сильнее южака. Предприятия закрывались, зарплату «морозили», население уезжало… В 1967 году в Певеке жило 12 000 человек, к концу 1990-х осталось около 7000. Из очерка приморского прозаика Лоры Белоиван, побывавшей в Певеке в 2015 году: «Главная достопримечательность города с населением в 5000 человек – центральный район: кварталы заброшенных трёх- и пятиэтажек, широкие улицы пустых домов с выбитыми дверями и окнами… Я была уверена, что эта часть города пострадала в лихую годину – разморозилась из-за нехватки топлива, – но никакой катастрофы в Певеке не было: уголь здесь свой, плюс Билибинская АЭС делилась электричеством. А что дома брошенные – так это потому, что новый район построить успели, людей по программе улучшения жилья переселили, а старые дома не снесли, потому что они никому не мешают. По законам жанра abandon
[4] здесь должны обитать призраки, но по бетонным тротуарам как ни в чём не бывало прогуливаются мамаши с явно не фантомными младенцами… Вторая певекская достопримечательность – цены… В ценообразование заложены 250 рублей на каждый килограмм веса за доставку по воздуху. Почти вся еда – из столицы, она прилетает раз в неделю пассажирским самолётом. Других маршрутов не существует, и даже в командировку в Магадан местные жители летают через Москву… Кто-то вкалывает на ТЭЦ, кто-то в ЖЭКе, кто-то на нефтебазе. В городе есть больница, кинотеатр „Айсберг“, два кафе, многочисленные продуктовые магазинчики в подъездах жилых домов, школы, садики и филиал Билибинского техникума… В соседнем подъезде – контора оленеводческого хозяйства. Есть полиция, отделение погрануправления и похоронная фирма. Её владелец лично копает могилы, потому что не может найти непьющих работяг, а пьющие возятся по три дня».
Современный Певек показан в документальном фильме Светланы Быченко «Территория Куваева» (2016). Раскрашенные при губернаторе Абрамовиче всеми цветами радуги пятиэтажки, пустые дома, контейнеры, ледокол на рейде, праворульные японские джипы, отечественные «вахтовки», уже не деревянные, а бетонные «короба» поверх теплотрасс… В кабинете директора Чаунского горно-геологического предприятия Сергея Гутова – чугунные батареи, старые оконные рамы со шпингалетами, крашенные белой эмалью, современное офисное кресло и ноутбук.
«Певек представить без геологии сложно. Наше предприятие – градообразующее, – рассказывает он. – Здесь есть улицы Чемоданова, Обручева, Куваева… Жизнь раньше была насыщенной, интересной, полной открытий. Будем так говорить: даже то, что сейчас доводится до ума, спрогнозировано теми людьми. На территории Чукотки работало восемь экспедиций. Осталась одна – мы…»
Вскоре после съёмок фильма Быченко перестало, увы, существовать и это предприятие.
Лишь в самые последние годы в России заговорили о возрождении заполярной геологии. После четвертьвекового перерыва, когда Север был брошен, как россыпи двухсотлитровых бочек из-под солярки по ледовитому побережью, ситуация стала меняться – хотя бы на уровне риторики. В 2016 году на проходившем в Кремле Всероссийском съезде геологов шла речь о воссоздании Министерства геологии, необходимости наращивать государственное финансирование геологоразведки. Говорят о новом дыхании Северного морского пути, в котором Певеку отведена одна из ключевых ролей, о «полярном спецназе», способном выиграть неизбежную будущую битву – холодную или горячую – за Арктику.
Даже кино на Чукотке снова стали снимать. Экранизация «Территории» Александром Мельником и «Как я провёл этим летом» Алексея Попогребского – попытки вернуть в наш кинематограф не только непавильонную северную натуру, но и человека, работающего вне офиса и города, занятого осмысленным трудом. К сожалению, культура кинематографических northern’ов в отличие от всемирных вестернов и снимавшихся в СССР «истернов» толком не сформирована; будем считать, что всё впереди.
Розовая чайка для полярного супермена
В Чаунском райГРУ, подчинённом после ликвидации Дальстроя Северо-Восточному геологическому управлению (Магадан), наш герой работал в 1958–1960 годах. Письма ему писали на адрес: Певек, Сопка, Куваеву О. М.
Геолог Лев Хрузов вспоминал пришедшего новичка – невысокого роста, «с внимательным, открытым взглядом», немногословного (эта немногословность – черта и литературного стиля Куваева). С людьми сходился легко, но был «в себе», несколько замкнутый, даже «какой-то набычившийся». «Говорил только тогда, когда это было нужно, говорил только о том, что знал, всегда возражал, если видел, что ему и другим навязывают неверную точку зрения». Журналист Бэлла Куркова, встретившаяся с Куваевым в Певеке в 1959 году, вспоминает: по натуре он был одиночка, на танцы не ходил, любил читать. Муж сестры Куваева Георгий Бартишвили отмечал: «Он очень одинокий, очень в себе был человек. Он не мог вообще разговаривать, только писал…»
Борис Седов тоже познакомился с Куваевым в 1959-м, но в Магадане, куда тот попал после полевого сезона: «Осенью, когда заканчивались полевые работы, в Доме отдыха „Снежная долина“ под Магаданом проходили своего рода съезды геофизиков. Обсуждали не только летние экспедиции по Колыме и Чукотке, но и последние новости, книги. Там я и увидел невысокого человека со светлыми, слегка вьющимися волосами. Будучи маленького роста, он всегда смотрел вверх… Вечером магаданцы уехали в город, иногородние остались. Речь зашла об охоте, оружии. В центре внимания оказался этот невысокий крепыш в свитере, как у Хемингуэя на известном фото. Он с характерным несильным вятским оканьем рассказывал о ружьях, о калибрах… Казалось, об оружии он знает всё. По артистизму в искусстве устного рассказа его можно было сравнить с Ираклием Андрониковым – с поправкой на более спокойную северную манеру».
