Эрик Китуашвили, известный широкой публике как Давидыч, не выносит скуки. Вот он в дурашливой истерике бьётся в «тормоза», на тюремном жаргоне – двери камеры: «Старшой! Старшенький! Отпусти меня! Я всё осознал, больше не буду. Никогда. Ну пожалуйста, старшой! Я домой хочу!» Все хохочут, это и вправду очень смешно. В следующий раз визгливым притворно-скандальным тоном, подражая уголовникам-отморозкам, он кричит совершенно противоположное: «Не дождётесь! Я не встану на путь исправления! Воровал и воровать буду! Отпустите, гады! Ну хоть по продолу (тюремный коридор) погулять выпусти, слышь, старшой!» «Старшой» – обычное обращение к любому коридорному охраннику или конвоиру. Будь он хоть капитан, хоть прапорщик, хоть младший сержант или младший лейтенант – ни одного «младшого» я не встречал, все «старши́е». Смех в тюрьме помогает сохранить здоровье, а порой и выжить, компенсирует нехватку витаминов, солнечного света и свежего воздуха. Шутками бодрят себя и поддерживают соседей. Шутку ценят. Однако нужно чутко сознавать границу дозволенного. Не всякому подобные выходки сходят с рук, можно дошутиться до кичи (штрафного изолятора) или получить замечание. Замечание – не такое уж безобидное взыскание, как кажется на первый взгляд; оно может сказаться впоследствии, например, при принятии решения об УДО. Чтобы безопасно пройти по этой грани, нужно иметь определённую репутацию: Эрику можно – своеобразная негласная конвенция, принятая и соседями, и охранниками, и начальством.
Его выступления отличают не только ёрничество и фатовство, но и лихость и артистизм. Он художник в выбранном жанре, не чуждый тщеславия, любит внимание и признание.
Его тюрьма начиналась с большой общей камеры, перенаселённой лютыми уголовниками, наделёнными совсем иным, специфическим чувством юмора. Известна просочившаяся в прессу история о том, как однажды утром недоброжелательные соседи показали ему на экране мобильного телефона (строго запрещено, но некоторым можно) фотографию с приставленным к его горлу ножом. Кто-то говорил, что это следствие неверного поведения Эрика с соседями по хате (тюремной камере), кто-то считал это инсинуацией следователей. После огласки его перевели в «кремлёвский централ».
Давидыч живёт страстями. И самая пламенная из его страстей – автомобили: красивые, мощные, быстрые, лихие. Его считают одним из зачинателей стритрейсерских гонок на Воробьёвых горах. Два года на ТВ‐24 он вёл посвящённые автомобилям программы «32 кадра» и «Наука на колёсах». Пожалуй, ещё большей популярностью он обязан созданному и руководимому им сайту Smotra.ru. А также своему безусловному артистизму, самонадеянности на грани фанфаронства, яркому чувству юмора и амбиции лидера, законодателя автомобильной моды. Эту свою амбицию он реализует довольно успешно – за ним огромное молодое, большей частью анархически настроенное сообщество автолюбителей и посетителей блога.
С какого-то времени Давидыч решил бороться со злоупотреблениями властей, снял несколько роликов о коррупции в ГИБДД. Видео мгновенно стало хитом – больше миллиона просмотров. Давидыча обвинили в мошенничестве, связанном с автострахованием. Сам он горячо убеждал, что с ним сводят счёты высокопоставленные чиновники московского ГИБДД, которых он разоблачал в своём блоге. Делал он это со свойственными ему экстравагантностью и напором. Мне не понаслышке известно, что уголовные дела у нас часто фабрикуются по заданию сверху, а не по факту нарушения закона, и в то же время заявления о реальных преступлениях не принимаются к расследованию. Поэтому мне версия о заказном характере дела Давидыча кажется вполне правдоподобной. Ещё одно обстоятельство свидетельствует о том, что вся история по сути является жестокой местью: вместе с Эриком была арестована и провела два года в тюрьме его гражданская жена Анна Каганская, отказавшаяся давать показания против Давидыча. Дополнительные краски образу Давидыча придаёт ещё одна подробность: его мама и покойный отец – оба в прошлом сотрудники МВД.
Эрик – противоречивый персонаж. Задатки шоумена и имидж лихого гонщика сочетаются с необъяснимой скромностью в отношении некоторых фактов биографии. Например, лишь через месяц нашего знакомства и бесконечных разговоров он вскользь упомянул, что вместе с несколькими активными подписчиками «Смотры» помогал полиции в поимке банды ГТА, убивавшей водителей на трассе «Дон».
Начиная с 2010 года Давидыч инициировал и организовал несколько автопробегов по России и зарубежью: Урал, Забайкалье, Одесса, Казахстан (через Чечню). Не знаю, какое значение они имели для автомобильного движения, но на меня произвела сильное впечатление благотворительная сторона этих пробегов. При составлении программы были установлены контакты с несколькими детскими домами в малых городах на маршруте пробегов. Собрали информацию об их первоочередных потребностях. Детям в этих домах привезли игрушки, одежду и обувь. А чтобы акция была весёлой, участники пробега везли с собой кисти и краски, дети раскрашивали автомобили, на которых потом их катали по улицам городков и посёлков. Детям с диагнозом ДЦП был устроен специальный праздник, гвоздём которого были полёты на вертолётах. Кто-то посчитал, что Эриком руководили соображения пиара. Но если у детей был праздник, о котором они будут помнить долгие годы, а администрация детских домов получила реальную материальную помощь, то какая разница, чем продиктована инициатива, – сердобольностью или саморекламой? Тем более что местные «смотровчане» – так называют себя члены сообщества и подписчики сайта – не оставляют эти детдома своим вниманием и после окончания пробега, продолжают оказывать им поддержку.
19 октября 2019 года Дорогомиловский суд огласил приговор. Время, проведённое Давидычем в СИЗО, почти полностью исчерпывает назначенное наказание. При этом ЕСПЧ признал срок его содержания в СИЗО необоснованно чрезмерным. Система настроена таким образом, что успешно игнорирует даже собственные решения, если эти решения направлены на улучшение участи человека. Помещают же человека в тюрьму мгновенно, без излишних проволочек и согласований, лишь по воле следователя. И пусть потом выяснится отсутствие причин и оснований, но противоестественная и порочная традиция круговой поруки следователей и судей уже не позволит отыграть назад. Тем, кто в результате оказывается по внутреннюю сторону тюремной решётки, остаётся только шутить… Шутить и доступными средствами бороться. Прошло два года с тех пор, как в «кремлёвском централе» нас развели по разным камерам. Сейчас Давидыч на свободе. Пару раз мы встречались, изредка созваниваемся. Не знаю, как он распорядится своим новым положением и приобретённым опытом.
Костя Козловский – хакер. Слово «хакер» теперь имеет устойчиво негативный смысл. Несанкционированное вмешательство в чужое информационное пространство, создание вредоносных вирусов, кража данных или денег – это в самом деле недопустимо и возмутительно. Знатоки рассказывают, что на заре компьютерной эры взломщиков обозначали близким по смыслу словом «крэкер» (от английского crack). В то время как хакер (от hack) – это суперквалифицированный IT-специалист, способный быстро и эффективно устранять сетевые проблемы и исправлять несовершенства программного обеспечения. Им движет чистый исследовательский импульс, а первоначально разрушительные находки в конце концов эффективно используются системами компьютерной безопасности. Сейчас понятия смешались. Грань, за которой заканчивается бескорыстное творчество и начинается преступная деятельность, определяется намерениями, целями и методами творящего или действующего. Она лишь на первый взгляд кажется очевидной. Реальность устроена сложнее, и благие намерения заводят порой в причудливые лабиринты.
