Леха чувствовал, как сутулится под ее взглядом.
– И последнее, но не наименее важное. Напрасно я разоткровенничалась, но хочу, чтобы ты успокоился наконец. Никаких провокаций не будет потому что меня возвращают в игру. Ты это слышал, но, кажется, не понял. Могу повторить раздельно, для самых глупеньких. Меня. Возвращают. В игру.
– Тебя принесут в жертву, – сказал Леха обреченно.
Элис усмехнулась и покачала головой.
– Этот фокус с гибелью медиаперсоны в «горячей точке» устарел лет на двадцать. Совсем вы в Институте отстали от жизни. Признаться, я была о вас лучшего мнения… Ну-ну, не дуйся! Тебе не идет. Очень трогательно, что ты так обо мне беспокоишься, но расслабься уже! Комиссару нет смысла меня убивать, я нужна ему живая. Отработаю задачу, подпишу бумажку, и у Дебанги будут козыри на руках, чтобы начать реновацию немедленно. Ровно те козыри, что он заказал мне.
– Да при чем тут комиссар?! У Дебанги и АТР своя игра, но сами они внутри другой игры. Наверняка есть еще третий уровень, четвертый, и так далее…
– Да хоть десять. Я решаю проблему конкретного заказчика. И попутно возвращаюсь на арену в новом качестве, из бизнеса – в политику. В большую политику, обрати внимание. Уверен, что не хочешь со мной?.. Слушай, черт побери, кажется, я тебя уговариваю! Да это же с ума сойти! Ну ты даешь! А с виду такой тихоня…
– Тебя принесут в жертву, – повторил Леха. – Если не ради большой политики, тогда потому что место проклятое.
– Ой-ей-ей…
– Погоди, дай закончу мысль, потом смейся. В Абудже ритуальное заклание… Очень в тренде. Тут под горой лежат останки двадцати одного сотрудника Института. Всех принесли в жертву. Не в переносном смысле, а буквально, раскроили черепа и бросили в пропасть. Поэтому Институт не отстал от жизни, он держит руку на пульсе современности. Прости мне черный юмор, но если я не буду шутить, то буду пить, чтобы не бояться… Сейчас любой, кто собрался в Абуджу, должен первым делом задуматься, почему его заманивают сюда.
Элис нахмурилась.
– А что до старых фокусов – знаешь, я своими глазами видел такую гнусную сценарную заявку… Тебя бы стошнило. Ее написали два года назад, когда в Абудже шло самое рубилово. Тогда фокусника придержали за руку. Наверное потому что ООН еще колебалась. Сейчас она не колеблется, но ей нужна мощная поддержка в масс-медиа. Ты сама говоришь, Организация убивает одним росчерком пера целую индустрию и попутно делает больно Америке. Значит, реклама этого решения должна быть такой убедительной, чтобы ни одно национальное правительство даже не вякнуло против отказа от частных армий. И я тебе говорю, реквизит для фокуса ждет, когда его пустят в дело. Ждет новостного повода. Самый лучший повод – гибель в «варзоне Абуджа» кого-то вроде тебя. И сразу все заготовки пойдут в раскрутку. Так я вижу ситуацию в целом. А комиссар Дебанги… Если бы я режиссировал этот спектакль, Дебанги ничего бы не знал о твоей роли. Да ему и наплевать. Даже если он что-то подозревает. У него свои проблемы, он торопится, ему надо осваивать бюджет. Поднимать Африку с колен, мать ее.
– Допустим, я на секундочку поверю… – мягко начала Элис.
– Тогда поверь, что у варзоны осталась максимум одна полная зарядка! Не спрашивай, откуда знаю. Если сейчас начать, как ты это назвала, обстукивать укрепрайон по периметру, зона сдохнет через пару недель.
– Нереально. Время, – отрезала Элис.
И будто вторя ей, в рюкзаке запищал тональным сигналом воки-токи.
– Надо же, как совпало, – она взяла со стола планшет. – Если бы ты режиссировал этот спектакль… А? Драматургия!
– Погоди, ты куда, я же главного не сказал… – беспомощно залопотал Леха.
– Куда… Фильтры ставим – и вперед, к победе. А у тебя, извини, что ни слово, то главное. Толстоевский!
– Фильтры… Почему так скоро?
– Комиссар торопится, – напомнила Элис. – И я тоже. Мне в Африке еще вчера надоело. Слишком пыльно тут у вас. И мужики с прибабахом.
– Ох, черт, ну дождись хотя бы полнолуния! В полнолуние Йоба выползет сюда, в дендрарий, под самую гору!
– Да не боюсь я твоей Йобы, – отмахнулась Элис, вставая. – Пока она перезарядится, «Всадник» на крейсерской скорости пройдет метров триста. А на рывке все пятьсот. Чего смотришь? Угадала?
– А первый выстрел тебя не волнует?
– Не попадет. Я пролечу мимо нее как ветер, – Элис набрала какой-то код на панели воки-токи, повесила рацию на пояс и ушла к «биноклю».
Леха обреченно смотрел на кувшин.
– Ничего у меня не получается в этом городе, – пробормотал он. – И вообще в Африке. И вообще. Ладно… Эй, валькирия! Тут один человек, который знает о варзоне практически все, просил тебе передать. Если подобьют, не пробуй залечь или отступать. Сразу беги в глубь зоны. Роботы тебя не тронут. Они не стреляют в молодых белых женщин. Ясно? Когда пересидишь стрельбу – выходи на восток, сюда, к горе. Дальше по обстановке. Есть слабая надежда, что твоей эвакуацией озаботится мой источник. Сам я не знаю, смогу ли помочь. Может, к тому моменту уже меня принесут в жертву…
– Ну вот видишь, – сказала Элис, звякая штативом. – Я же говорила, что в тебе не сомневаюсь. Какой ты молодчина-то.
– Э-э…
Она уже стояла рядом, с рюкзаком на плече.
– Рада была познакомиться. И, знаешь, до глубины души жаль, что не смогу взять тебя в ООН. Было бы здорово работать вместе. Но мне просто не позволят держать в офисе русского шпиона. Извини за весь этот спектакль с пафосными откровениями и прочувствованными речами, ладно? Сам сказал, я – ваш человек. Тебе известны правила игры, мы обязаны нравиться людям. А ты крутой! Ты прямо очень крутой. Такой милый недотепа и столько всего раскопал… Ну-ка, погоди…
Она пошарила в рюкзаке, достала бесформенный красный комочек и бросила на стол.
– Заслужил.
Леха даже не поднялся на ноги, чтобы попрощаться. Он только натянул козырек бейсболки ниже бровей.
Элис потрепала его по плечу.
– Хватит дуться, – сказала она. – Ты славный парень. Останемся друзьями. Погоди, или у тебя приступ ревности? Не-ет, не верю, это было бы слишком непрофессионально и мелодраматично…
– Мне вот просто интересно, – пробормотал Леха. – Если последнее слово всегда должно остаться за тобой, если ты железно уверена, что умнее и хитрее всех на свете, тогда кто твои книжки писал – литературный негр или какой-нибудь журнабот? Ставлю на искусственный интеллект. Живой человек просто не смог бы тебя вынести.
– У меня все свое, дурачок. И книги, и звездочки на фюзеляже, и вот это тоже, – Элис наклонилась над ним так, что круглая грудь едва не стукнула по козырьку. – Что выросло, то выросло – таково мое жизненное кредо. Ты не сможешь меня обидеть даже если очень захочешь. Потому что я – самая настоящая. И между прочим, я иду на войну, а ты остаешься. Такие дела!
