Она чмокнула его в щеку. И уже издали крикнула:
– Пожелай мне удачи!
– Ага, – буркнул Леха. И добавил по-русски: – Не остаться в этой траве с группой крови на рукаве. Тьфу!
И длинно горько выругался.
Несколько минут он смотрел на кувшин, размышляя, как у русских шпионов с силой воли, железная или нет. Потом решал логическую задачу: если некий индивидуум нажрался до состояния овоща, сочтут ли его годным для принесения в жертву Йобе?
И что круче – пасть в бою исключительно по своей дурости, или живот положить на алтарь по прихоти язычников двадцать первого века?
А потом ему просто все осточертело.
– В жопу, – сказал он. – Да пошло оно все в жопу.
Кряхтя, как старик, встал, подобрал свой трофей со стола и медленным шагом направился к воротам гостиницы. Там снова дежурил Гейб.
– Позови мне Привратника.
– Прошу вас, босс, – Гейб указал внутрь двора.
– Не хочу туда. Позови.
– Но… – Гейб выглядел даже не озадаченным, а скорее испуганным. – Босс, вы не понимаете. Его не зовут.
– Что за… – начал было Леха, но тут Привратник выглянул из двери.
– Время ланча! – воскликнул он. – Добро пожаловать!
Леха молча поманил его к себе. Привратник ухмыльнулся и отреагировал на жест адекватно, зато Гейба как ветром сдуло.
«И что это за хрен с горы? Похоже, высокий чин в мафии, покруче капитана. Может, консильори? Почему бы и нет. Готовит тут, образно говоря, почву для ритуала… Поет Йобе песенки с безопасного расстояния…»
– У меня к вам просьба, сударь, – сказал Леха жестко, тоном, которым не просят.
Привратник развел руками, показывая: все, что в моих силах.
– У нашей группы был проводник Майк, старший брат Гейба, вы знаете его?.. Ага, прекрасно. За упущение по службе он был списан в пехоту. Я предлагаю компенсацию. Смотрите.
Леха ткнул в Привратника указательным пальцем. На пальце висели узкие красные трусики. Мятые, зато аутентичнее не придумаешь.
– Это трусы валькирии Элис Морган. Забирайте. А Майк вернется к своим прежним обязанностям. По рукам?
Привратник задумчиво посмотрел на трусы, поднял взгляд на Леху.
И захохотал.
Он смеялся так, что Леху тоже проняло. Смеялся радостно, как может только очень счастливый и очень свободный человек. Сгреб Леху, прижал к груди и расцеловал в обе щеки. Потом отодвинул на вытянутые руки, как давеча журнал, и уставился, словно на чудо.
– Вы в порядке? – осторожно спросил Леха.
– Я в порядке, ты в порядке… Все в порядке!
– Ну тогда…
– Оставайся, – сказал Привратник. – У нас вкусная еда, и отсюда будет лучший в городе вид на битву. Если не поднимется ветер.
– Не могу, – Леха помотал головой. – Не хочу.
– Почему?
– Мне будет больно, – честно сказал он. – Если им сделают больно у меня на глазах. Кажется, я им сочувствую. Ну, вашим защитникам. Это нелогично, они ведь роботы, но…
– Они не роботы! – горячо возразил Привратник. – Там все сложно! Вам, белым, трудно понять, но ты сумеешь. Оставайся, расскажу.
– Простите, нет. Категорически нет. И мне нужно в аэропорт.
– Не нужно в аэропорт.
– Моя группа сейчас в аэропорту.
– Это ее проблемы. Слушай, не в моих правилах уговаривать кого-то, если он принял решение. Люди сами приходят и сами уходят, сами выбирают судьбу, а я только привратник. Ты сказал, я услышал. Но в аэропорт – нельзя. Там все будут чего-нибудь хотеть и требовать, а на тебе и так лица нет. Они тебя совершенно заездили. Поэтому ты отправишься в гестхауз, хорошенько поешь, ляжешь в кровать и как следует отдохнешь. А дальше посмотрим.
– Спасибо, папочка! – брякнул Леха.
Напрасно он так, потому что Привратник над этой репликой буквально ухохотался, до слез на глазах, и Лехе пришлось снова вынести его медвежьи объятья, а старичок здоров был неимоверно.
– Ты меня доведешь до инфаркта, – сказал Привратник, промокая глаза рукавом. Только сейчас Леха заметил, что рубашка у него такой же эксклюзив, как бумажный глянцевый журнал; потянет на хорошую европейскую зарплату. – Нельзя так смеяться, когда жарко и высокое давление, вредно для сердца. Поезжай отдыхать. Береги себя, увидимся.
– Трусы-то возьмите.
– В жопу, – очень по-простому, даже по-домашнему бросил Привратник.
– Пардон?..
– Времена меняются, белый парень. Не заставляй повторять это в который раз, а то я разочаруюсь.
– Ага, – пробормотал Леха. – Времена меняются. В смысле – да пошло оно все в жопу!
– Ну вот видишь, ты понял! – обрадовался Привратник.
Леха уже спускался по тропинке, когда вспомнил, что забыл спросить нечто важное. Ну конечно: «Это ваши продали реактор – или его забрали хозяева?» Все-таки еще шевелится инстинкт самосохранения, вытесняет из сознания опасные реплики. За такой вопрос можно схлопотать по черепу и загреметь вниз с горы безо всяких ритуалов. Или остаться в Абудже навсегда, чинить конвейер на мыловаренном заводе и жевать порошок джу-джу ради отрешения от всего земного. А пока не отрешился – ублажать Вик с ее приступами ревности и мании величия. И гадать, сколько бедняжке осталось жить. Лучше уж сразу в пропасть…
И только когда Леха уселся в «басик», до него дошло, какой он идиот.
В смысле – дошло, кто такой Привратник.
* * *
Чувствуя странную апатию и твердя себе, что это похмелье, Леха действительно поел, упал на кровать и уставился в потолок. Он ждал, когда в городе начнут стрелять. Если бы его спросили, зачем ждет, раз уверен, что это плохо кончится, он бы ответил: сам не знаю.
Потом в спальню едва ли не строевым шагом вошел Гейб, вручил Лехе воки-токи и удалился.
– Живой? – спросила рация голосом Вик.
– Так точно.
– С этой дурой – пообщался?
– Она вовсе не дура. Она еще нас с тобой продаст и купит.
– Понятно. Что и следовало ожидать – ты в нее втрескался, – сказала Вик. – Какой же ты… Слабак!
И дала отбой.
Леха едва не швырнул воки-токи в стену.
Минут через пять рация включилась снова.
– Эй, ты, герой-любовник, – сказала Вик как ни в чем не бывало. – Твои многочисленные друзья уже сообщили тебе, что у нас случилось ночью?
– У меня здесь нет друзей кроме тебя.
– Хм… Как трогательно, прямо разрыдаюсь сейчас. Ну так ты в курсе?
Леха помедлил и решил: Вик точно не заслужила, чтобы он врал ей. И будь что будет.
