Король Жуан V отправил Луиша Антониу Вернея (1713–1792) в Рим с намерением, чтобы он составил план коренной реформы образовательной системы Португалии. Верней описал ее в своем труде Verdadeiro Methodo de estudar («Истинный метод обучения»), но король не смог помочь опубликовать этот труд, который все же вышел анонимно и тайно в трех изданиях в 1746–1751 гг. В этой известной книге Верней яростно критиковал педагогические методы иезуитов и их учебники. Он выступал за то, чтобы предметы, изучаемые в школах и университетах, отбирались с точки зрения их практической полезности и значимости для повседневной жизни. Он подчеркивал важность изучения местных и современных иностранных языков, особенно французского и итальянского. Он настоял на замене невероятно сложной составленной иезуитами грамматики латинского языка с изложенными в стихах 247 правилами простым учебником синтаксиса. Он заявил, что философия должна изучаться отдельно от теологии, и предложил включить историю и географию в учебную программу. Подобно Мартинью де Мендонсе, чья первая работа 1743 г. им не упомянута, он находился под большим впечатлением труда Дж. Локка «Мысли о воспитании» и потому принял и адаптировал применительно к обстоятельствам много идей английского ученого. В некоторых аспектах он был более прогрессивен и выступал за организацию начальных школ почти на каждой основной улице города или, по крайней мере, в каждом муниципальном округе. Наиболее революционным было его утверждение, что женщины должны обучаться по тем же самым программам, что и мужчины. Когда появилась книга Вернея, полная новых и противоречивых идей, король уже страдал от болезни, убившей его четыре года спустя. И это могло быть одной из причин, что он не смог поддержать предложения Вернея.
Король, подобно большинству монархов из династии Браганса, имел всепоглощающую страсть к музыке; он оказывал покровительство композиторам и музыкантам, и этот его род деятельности был для него наиболее успешным. Лиссабонская опера при нем стала лучшей в Европе после итальянской. Она продолжала оставаться таковой и в первые годы правления его сына и наследника, который был еще более страстным ее поклонником. О высоком мастерстве исполнителей церковной музыки можно судить на основании записи в бортовом журнале интенданта английского военного корабля «Уинчестер» в 1719 г.: «Я был в кафедральном соборе на праздничной службе в присутствии короля, королевы и королевской семьи, при стечении множества придворных и аристократов. Королевские кастраты в сопровождении виртуозных музыкантов пленили всех своим пением. Хотя я находился в церкви в течение пяти часов, усталости не было. И если бы не постоянные поклоны, и совершения крестного знамения, и другие жесты почитания, которые совершали священники, что казались мне выражением смешного идолопоклонничества, когда поклоняются покрашенным и позолоченным столбам и камням, я счел бы это самым великолепным музыкальным представлением, которые я когда-либо слышал в моей жизни».
Страсть португальских королей к музыке (которую разделяли и несколько представителей Ависской династии) была присуща многим их подданным. Они перенесли народную музыку и танцы Португалии в Азию, Африку и Бразилию. Некоторые из них сохранились до наших дней на индонезийских островах Тидоре, Амбоина (Амбон) и Флорес. Бразилия, пожалуй, единственная страна, где тысячи бродячих гитаристов в сельской местности, в основном в северо-восточных районах, зарабатывают себе на жизнь музыкой. Во второй половине XVIII в. в Минас-Жерайсе существовала известная школа композиторов-мулатов и исполнителей духовной музыки.
Деятельность etrangeirados в Португалии оказывала влияние и на заморские территории, хотя оно было во многом запоздалым и ослабленным. Литературные академии основывались в Бразилии в подражание таким же учреждениям в Португалии, которых было много в XVIII в., но все они существовали недолго, а их поэтические произведения были просто скучны. Королевская академия истории назначала корреспондентов в Бразилию и Португальскую Индию, а в 1742 г. послала двух своих представителей, иезуитского священника и францисканского монаха, в Макао, чтобы снять копии с архивных документов. Академия посылала губернаторам, епископам и муниципальным советникам в колониях пространные вопросники с просьбой предоставить всю информацию об их деятельности и о важных исторических и археологических памятниках. Не все адресаты озабочивались прислать требуемые ответы, а другие, подтвердив получение, клали их под сукно. Но отдельные личности были в большей степени настроены на сотрудничество, хотя значительная часть присланных ими сведений все еще пылится в архивах Лиссабона. Португальские священники в Пекине переписывались с пятым графом Эрисейра, когда он стал в первый раз вице-королем Индии (1717–1720), высылая ему информацию о Китае в обмен на французские и другие книги для своей библиотеки. Они также поддерживали переписку с доктором Рибейро Санчесом, в бытность его врачом при русском дворе. Через него они получали издания Императорской академии в Санкт-Петербурге.
Святые отцы в Пекине в наибольшей степени воспользовались свободой от португальской цензуры, собрав библиотеку, вызывавшую зависть их французских коллег. Один из них, Антуан Гобиль, писал прокуратору иезуиту в Париже: «Португальские отцы имеют очень старую библиотеку; много книг по истории, Священному Писанию, теологии, математике и по другим темам. У них есть великолепные книги по медицине и хирургии, латинские и французские книги по естественной истории, физике, астрономии и геометрии. Они решили создать наиболее полную библиотеку для этой страны, и их не останавливали затраты, чтобы приобрести книги из Италии, Голландии, Франции и Англии… Мне известно из надежных источников, что португальцы решили превзойти нас во всем».
Несмотря на эти и подобные им проявления интереса к научному поиску в пределах «Португальской ойкумены», надо признать, что правление короля Жуана V было скорее временем посева, чем жатвы. Основными причинами этого было отсутствие преемственности и последовательности в действиях короля, а также тот факт, что реформаторы представляли собой небольшую группу на вершине властной пирамиды, чье влияние не распространялось глубоко в народ. Типичным примером отсутствия преемственности была научная академия, основанная с большой помпой англичанином Льюисом Вейденом в Лиссабоне в 1725 г. Он разрекламировал претенциозную программу «экспериментальной философии», которая должна была преподаваться для аристократов и дворян, включив в нее курсы по физике, оптике, химии и механике, но эта академия просуществовала всего несколько недель. В эпоху абсолютизма очень большое значение имела поддержка и покровительство со стороны короля. Король Жуан Y, как мы уже убедились, в последние годы своей жизни предался благочестивым размышлениям и меньше уделял внимания наукам и искусству, за исключением его любимой церковной музыки, которой он покровительствовал до самой смерти. Некоторые сторонники реформ, такие как Каштру Сарменту, Верней и Рибейро Санчес, так и не вернулись в Португалию из своей добровольной ссылки. Другие, как Фризейраш, умерли в то же самое время, что и король.
Тем не менее семена были посеяны, и, когда труд Вернея появился в 1746 г., он имел небывалый успех, несмотря на яростную критику и конфискацию первого издания лиссабонской инквизицией. Тем не менее именно один из инквизиторов позволил тайно отпечатать произведение Вернея в типографии монастыря Св. Элигия! В тот же самый 1746 г. иезуит ректор коллегии искусств в Коимбре выступил с предупреждением о нежелательности преподавания или обсуждения новых идей «Декарта, Гассенди, Ньютона и других… или любых иных утверждений, которые противоречат учению Аристотеля». Это говорило о том, что основы схоластического учения подвергались критике уже в его твердыне в Коимбре. Это было следствием распространения новых реформаторских идей на протяжении трех предшествовавших десятилетий.
