Еще остававшиеся в живых сторонники реформ приветствовали решение Помбала изгнать иезуитов и намерение диктатора воплотить в жизнь некоторые (хотя, конечно, не все) их идеи, о чем свидетельствовали реформы образования в 1759–1772 гг. Государственная система образования была полностью секуляризована, хотя и невозможно было сразу найти кандидатов для занятий кафедр латинского и греческого языков, риторики и философии, которые были образованы (на бумаге) в Португалии. Возникли проблемы найти даже 500 учителей для новых начальных школ. Конфискованные библиотеки иезуитов, вместо того чтобы быть переданными другим учреждениям, остались без присмотра в небрежении или были распроданы по смешной цене. В 1761 г. Помбал основал Коллегиум для дворян (Colegio dos Nobres), отдав предпочтение предложениям Рибейро Санчеса, а не Мендонсы. В то время как последний, верный идеям Дж. Локка, имел в основном в виду образование мелкопоместного дворянства, Рибейро был нацелен на формирование элиты, предназначенной для службы в армии и на дипломатическом поприще. Здесь можно вспомнить, что Рибейро Санчес был влиятельным советником в деле реорганизации русского Императорского кадетского корпуса в 1766 г. В программу преподавания в коллегиуме входили современные иностранные языки, математика, экспериментальная наука и физическая подготовка. Однако он быстро угас после 1772 г., поскольку большинство преподавательского состава было переведено в реорганизованный университет в Коимбре, пока его окончательно не упразднили в 1838 г.
Помбал был более удачлив в реформе системы университетов. Институт иезуитов в Эворе был закрыт, а в Коимбре коренным образом реформирован в 1772 г. Были образованы факультеты математики и философии, медицинский и юридический – реорганизованы. Был заложен Ботанический сад; созданы Музей естествознания, лаборатории и обсерватория; организованы анатомический театр и больница для практического обучения студентов. И вновь проблемы финансирования помешали реализации программы Помбала, как и в других начинаниях, но, что самое важное, было решительно покончено со схоластикой. Однако бескомпромиссная борьба Помбала с наследием иезуитов привела его к закономерному итогу – вместе с водой выплеснули и ребенка. Многие его реформы носили тоталитарный характер и отражали ультрарегалистские убеждения.
Он покончил с цензурой инквизиции, но ее место занял цензурный комитет (Mesa Cencoria), который продолжал запрещать труды Бейля, Гоббса, Спинозы, Вольтера, Руссо и других спорных авторов. Комитет также запретил уже давно забытые работы итальянских театинцев, например книгу монаха Ардицоне Спинолы Cordel Triplicado de Amor («Любовный треугольник», Лиссабон, 1680). Видимо, это произошло потому, что это произведение (которое было просмотрено и рекомендовано цензурой после своего первого издания) подвергло суровой критике португальские власти в Индии за то, что те поддерживали политику расовой сегрегации в церкви и государстве, чему Ардицоне привел самые убедительные доказательства. Цензура Помбала также закрыла Gazeta Literaria, периодическое издание ораторианцев в Порту в 1761–1762 гг., которая имела большой тираж и такую же известность, как английский журнал «Философские труды Королевского общества» (Philosophical Transactions») и «Журнал ученых» (Journal de Savants), старейший научно-литературный журнал Европы. Gazeta Literaria пользовалась также информацией из всех издаваемых книг, газет и журналов в Голландии, Дании, Германии и Италии.
Если в самой Португалии изгнание Помбалом иезуитов и проведение последовательных образовательных реформ имело какой-то двойственный результат, для Португальской империи, можно сказать, они были катастрофичны и имели последствия в течение долгого времени. Замены для иезуитов не было, особенно в Бразилии. Еще оставались представители некоторых монашеских орденов, большинство из которых находились в состоянии упадка, священники домовых церквей в поместьях плантаторов и духовники зажиточных семейств. Налог Subsidio Literario, введенный Помбалом в 1772 г., как видно из его названия, шел на финансирование начального и среднего образования в Португалии и в ее заморских владениях. По сути дела, он был бесполезен. Деньги поступали медленно и нерегулярно, и по-прежнему не хватало квалифицированных учителей. Решительный шаг вперед был сделан в 1798 г., когда епископ Азереду Коутинью создал духовную семинарию в Олинде. Это учебное заведение готовило не только кандидатов в священники. Обучение отвечало всем современным требованиям, преподавались древнегреческий и французский языки, история, физика, геометрия, рисование, история естествознания, наряду с традиционной латинской грамматикой, риторикой и философией. Семинария в Олинде скоро стала рассадником либеральных идей, чего ее основатель, вдохновленный реформами Помбала, не мог даже и представить. Многие ее выпускники сыграли ведущую роль в событиях, которые привели к независимости Бразилии.
Как уже упоминалось в предыдущей главе, все больше молодых людей из Бразилии отправлялись в Европу, чтобы там обучаться теологии, юриспруденции и медицине. Большинство из них поступало в Университет Коимбры, но многие шли учиться в итальянские и французские университеты, в частности во французскую медицинскую школу в Монпелье; совсем единицы отправлялись в Эдинбург. С 1770 г. все эти студенты подпали под влияние философов-просветите-лей и масонов. Естественно, что они возвращались в Бразилию с этими идеями, провозили также и книги, потому что бразильская цензура никак не проявляла себя в это время. Эти люди составили элиту общества в колонии, население которой было в большинстве своем неграмотным. Те же их соотечественники, что оставались в Бразилии, получили старое, традиционное образование. Независимо от того, кем были учителя, иезуитами или пришедшими им на смену людьми иных воззрений, подход к образованию оставался чисто литературным. Учили в основном грамматике, риторике и латинскому языку с намерением подготовки священников, юристов и чиновников. В этой системе, неизбежно, не было места для естествознания и современных языков. Не было и потребности в их изучении со стороны большинства государственных чиновников, владельцев плантаций сахарного тростника, латифундистов и богатых купцов прибрежных городов, которые, вместе с духовенством, составляли колониальную элиту.
Еще меньше была потребность в обучении народных масс, белых бедняков, цветного пролетариата и негров, рабов и свободных. Реформаторы были порождением времени правления автократии, и большинство из них разделяло ее взгляды. Рибейро Санчес доказывал, что нет нужды в организации начальных школ в отдаленных сельских районах, поскольку это вызовет нехватку сельских тружеников, таких как поденщики, рыбаки и пастухи. Подобные взгляды разделяли и муниципальные советники Лиссабона в 1815 г., в этом случае речь шла о городских рабочих и других подобных редких вакансиях.
Рибейро Санчес также придерживался мнения, что колонии в первую или едва ли не в первейшую очередь следует рассматривать как место получения прибыли. Он критиковал своих соотечественников за их намерение сделать каждую колонию «маленькой Португалией». Он требовал, чтобы было позволено развивать в колониях те отрасли сельского хозяйства и промышленности, которые не составят конкуренции отечественным. В каждом случае, включая сферу образования, «колония должна рассматриваться в политическом аспекте как деревня в сравнении со столицей», чтобы не дать поселенцам возможности стать чем-то большим, чем крестьянами, купцами и мелкими чиновниками. Более дальновидным в этом отношении был Антониу Родригеш да Кошта, советник заморских территорий, который предсказывал в 1751 г., что Бразилия, которая уже была больше и богаче Португалии, не будет довольствоваться своим низким статусом.
