Морской путь в Индию, XVI–XVIII вв.
Афонсу д’Албукерки, основной автор плана по строительству Португальской Индии в 1510–1515 гг., утверждал, что обеспечить безопасность Восточной империи можно «четырьмя надежными крепостями и большим, хорошо вооруженным флотом с 3 тысячами родившихся в Европе португальцев». Он создал три из четырех намеченных крепостей, но мечта о сильном флоте с 3 тысячами моряков сбылась лишь на краткое время, когда в 1606 г. армада из 18 «больших кораблей» и 25 малых судов снова захватила Малакку. В XVI в. обстоятельства сложились так, что португальцам пришлось напрягать все силы, чтобы поддержать все форты и поселения между Софалой и Нагасаки, которых насчитывалось уже не четыре, а больше сорока. Эта их разбросанность на большом пространстве усугубляла проблему нехватки людей в такой степени, что вице-короли редко могли собрать больше чем тысячу белых людей для любой экспедиции, как бы ни была она важна. Из Португалии в Азию эмигрировало очень мало женщин, на борту каждого корабля находилось 800 и больше мужчин и только 10–15 женщин, а часто ни одной. Когда португальцы прибывали в Азию, они начинали сожительствовать сразу с несколькими молодыми рабынями, что вызывало возмущение миссионеров-иезуитов. Но на Востоке смертность среди мужчин-португальцев в результате военных действий, болезней и несчастных случаев была настолько высока, что представляется сомнительным, чтобы от Мозамбика до Макао можно было набрать 10 тысяч здоровых европейцев и мулатов, годных для несения морской и военной службы. Характерно для данной ситуации заявление архиепископа Гоа, сделанное в 1569 г. Он утверждал, что из 14 или 15 тысяч числившихся в списке наличного состава солдат и матросов, обязанных платить за отправление церковной службы, едва ли насчитывается 3 тысячи человек и лишь только несколько сотен из них могут быть мобилизованы в Гоа в случае необходимости.
Действительно, несмотря на значительную эмиграцию в тропические страны работоспособных мужчин, несмотря на опустошения, производимые чумой, голодом и различными природными бедствиями, которые посещали Португалию в XVI в., население в целом, как казалось, сильно не сокращалось, хотя точные данные, на основании которых можно сделать достоверные выводы, отсутствуют. Но определенно можно сказать, что значительные части территории Португалии имели слишком малочисленное население и большие площади сельскохозяйственных земель не использовались из-за недостатка рабочей силы. Районы, откуда отправлялась за море основная масса эмигрантов и искателей приключений с XVI по XVIII в., – это северные провинции Минью и Дору, населенная столица Лиссабон, Азорские острова и Мадейра в Атлантике. Для провинции Минью, как мы уже говорили, привычной картиной были небольшие участки земли, на которых трудились многочисленные крестьянские семейства. Поэтому для младших сыновей были все причины эмигрировать. Подобное положение сложилось также на Азорских островах, в частности на острове Мадейра, где было развито террасное земледелие, а в густо населенных долинах были плодородные почвы. Население здесь вскоре достигло точки насыщения. Большую часть эмигрантов давал Лиссабон, который был Меккой для всех голодавших и безработных; та же самая история повторялась в столицах Англии, Франции, Голландии – в Лондоне, Париже и Амстердаме. Многие из бедняков, приехавших в столицу, не могли найти здесь работу и вынужденно или добровольно должны были отправиться в эмиграцию; для многих это была последняя возможность как-то поправить свое положение. Когда современники утверждали, что Португалия имела большое количество населения, они думали в первую очередь об этих предпочтительных в вопросе выбора работы районах. Они забывали или сознательно не обращали внимания на более крупные области, такие как Алентежу и Алгарви, которые не могли обеспечить прожиточный минимум своим жителям вплоть до второй половины XIX в.
Если рабочих рук в португальской морской империи постоянно не хватало, состояние морского флота было проблемой не меньшей. Полных данных о количестве португальских судов в этот период не имеется, но современники поэт Гарсия де Резенде и мыслитель-гуманист и историк Дамиан де Гойш одновременно утверждают, что Португалия имела не больше 300 судов, которые могли выходить в открытый океан. И такое положение было на самом пике ее могущества как морской державы приблизительно в 1536 г. Эта цифра для такой небольшой страны впечатляет. Однако подобное количество судов явно недостаточно для поддержания морской торговли империи, ведущейся по всему миру. Подходящее дерево для строительства кораблей было нелегко приобрести в самой Португалии; отсутствовали также дороги и судоходные реки, необходимые для его транспортировки из внутренних областей страны, где произрастали леса из дуба. Сосновый лес в Лейрии, посаженный недалеко от побережья по распоряжению короля еще в Средние века для снабжения верфей корабельным лесом, давал древесину не лучшего качества. Большую часть леса приходилось покупать на побережье Бискайского залива и в Северной Европе. Это касалось также корабельного имущества: рангоутного дерева, железных изделий, парусины и других материалов для парусов и такелажа.
В некоторой степени дефицит покрывался в Индии, где тиковый лес, произраставший на западном побережье, шел на верфи в Гоа. Из его прочной водостойкой древесины строились в XVI–XVII вв. отдельные большие каракки и галеоны. Корабельные плотники на королевских верфях в Лиссабоне и Порту строили очень хорошие суда, которые вызывали восхищение у европейцев. Однако эти большие корабли были тихоходны, строительство их обходилось дорого, замену им было найти трудно. Индия, Малайя и Китай обеспечивали поставки древесины в неограниченном количестве для строительства небольших каботажных судов. Это были галиоты, фрегаты и подобные им парусные и гребные суда, которые можно было легко заменить, если они выходили из строя. Но опять давала себя знать проблема нехватки людей. В итоге на португальские суда, участвовавшие в морской торговле в Азии, начали набирать команды из местных моряков – так повелось со времен Албукерки, – офицерами же были португальцы или мулаты. Даже огромные каракки, водоизмещением от 1 до 2 тысяч тонн, которые плавали между Гоа, Макао и Нагасаки, имели команды, полностью укомплектованные из негров-рабов и азиатов, за исключением корабельных офицеров и 15–20 португальских солдат и канониров. На португальских кораблях, которые плавали между портами Индийского океана, капитан иногда был единственным на борту белым человеком. Даже лоцманами и боцманами, а зачастую и моряками, часто были мусульмане из Гуджарата. Еще в 1539 г., когда португальский полководец Жуан ди Каштру снаряжал экспедицию в Красное море, он столкнулся с тем, что никто из португальских лоцманов не был знаком с Баб-эль-Мандебским проливом и даже не имел надежных лоций этого района. Ему пришлось положиться на «арабских, гуджаратских и малабарских лоцманов», у которых были свои карты этого места.
Понятно, что португальцы господствовали в морях, находившихся в непосредственной близости от их главных баз – Гоа, Диу, Ормуза, Малакки и Мозамбика. Но, несмотря на это, владычество их на море имело доставшуюся по наследству непрочную основу, что показал оглушительный успех набега двух слабых турецких флотилий в 1551–1552 и в 1585–1586 гг. В первом случае турецкий адмирал Пири Рейс, выйдя с 23 галерами из Красного моря, сначала разграбил Маскат, а затем осаждал в течение нескольких недель португальскую крепость в Ормузе, несмотря на то что его силы, по сохранившимся сообщениям, были значительно меньшими, чем у осажденных. Во втором случае авантюрист по имени Мир Али-бей всего с одним кораблем, имевшим несколько орудий, изгнал португальцев со всего побережья суахили, за исключением Малинди, захватив 20 португальских судов и большое количество различной добычи. В противоположной части Индийского океана яванский и ачехский флоты часто устраивали блокаду Малакки. Малайцам на гребных судах иногда сопутствовал успех в сражениях с португальцами в узких реках и эстуариях, поскольку каракки и галеоны не имели места для маневра и не всегда могли поймать ветер в паруса. Даже почти на расстоянии пушечного выстрела от фортов Гоа мусульмане-мопла, корсары Малабарского берега, наносили значительный урон португальской торговле в прибрежных водах, перехватывая конвои из небольших судов, груженных рисом и продуктами питания для колониальной столицы.
