Маратхи были реальной угрозой для португальцев уже в последней четверти XVII в., Гоа в 1683 г. избежал неминуемого поражения лишь потому, что в тылу войск маратхов неожиданно появилась армия Великих Моголов, перешедших через Западные Гаты. Время наибольшей активности маратхов пришлось на 1734–1740 гг., когда город Бассейн (Васаи) и процветавшая «Провинция Севера» были захвачены войсками пешвы после нескольких ожесточенных сражений. Упорная оборона Бассейна, которая завершилась почетной капитуляцией 16 мая 1739 г., вызвала восхищение у рыцарственных индусов-победителей. С той поры в их среде бытует выражение «воин, подобный португальцу». В «Провинцию Севера» входили португальские поселения, расположенные на 60-мильной полосе побережья между Бомбеем (вынужденно уступлен англичанам) и Даманом. Эта провинция, где имелись плодороднейшие земли, простиралась на 20–30 миль вглубь индийской территории. Это было все, что осталось португальцам после разрушительных войн с голландцами и Оманом. Гордые и зажиточные жители столицы называли ее «дон Бассейн». Война 1737–1740 гг. разорила не только их, но и многих жителей Гоа, «поместья знати и духовенства, находившиеся большей частью в «Провинции Севера», как сообщал об этом вице-король английскому эмиссару из Бомбея в октябре 1737 г. К тому же и сам Гоа едва не оказался во власти маратхов в 1739–1740 гг. только благодаря выплате военных репараций; необходимые суммы были собраны в результате принудительного займа у местных индусов, поскольку туземцы-христиане (и многие португальцы) были слишком бедны, чтобы выплатить требовавшуюся контрибуцию.
Не говоря уже об успешных действиях на суше, маратхи превратились в грозных врагов на море. Среди известных корсаров были представители семейства Ангрия в первой половине XVIII в. Основатель его Хонаджи Ангрия был командующим флотом маратхов, но он оставил этот пост и основал независимое княжество на узкой полосе побережья приблизительно 240 миль в длину и 40 миль в ширину между морем и Западными Гатами от гавани Бомбея до Венгурлы. Вожди Ангрия не принимали кличку «пираты», которой их наградили европейские враги. Однако их галеоты, и кечи, и другие легкие, но хорошо вооруженные суда захватывали богатую добычу, совершая нападения на все купеческие корабли при первой же представлявшейся возможности, независимо от их принадлежности. Их авторитет значительно возрос, когда они отразили в декабре 1721 г. совместное нападение англ о- португальских сил на свою главную крепость Колаба. В это время некоторые португальские торговцы из «Провинции Севера» были вынуждены брать особое разрешение-патент у пиратов, чтобы избежать нападений с их стороны. Это было болезненным унижением для подданных монарха, который все еще носил титул «Владыка всех покоренных земель, морских путей и торговли» в Индийском океане.
Крупное поражение у полуострова Колаба в 1721 г. еще больше обострило отношения между англичанами в Бомбее и их португальскими соседями из Бассейна и Тханы, которые и прежде не отличались особой сердечностью после вынужденной передачи семи островов Англии в качестве приданого Екатерины Браганса, вышедшей замуж за Карла II. Пограничные споры вокруг Бомбейской гавани часто заканчивались вооруженными столкновениями и в итоге привели к открытой, но локальной войне. Вскоре был достигнут компромисс и заключен мир, но всеобщее недоверие во взаимоотношениях сохранялось на протяжении почти всего XVHI в. Англичане обвиняли португальцев, что те не оказали им никакой поддержки в экспедиции 1721 г. и снабжали людей Ангрия оружием и боеприпасами. В 1720 г. португальские священники были изгнаны из Бомбея и заменены более ответственными итальянцами. Португальцам, со своей стороны, были противны постоянное пьянство, ссоры и недисциплинированность англичан; их также обвиняли в том, что они поставляли боеприпасы и посылали своих канониров в войска пешвы, что и привело к потере «Провинции Севера». Что касается английских канониров на службе у маратхов, то это были дезертиры. И был по крайней мере один подобный канонир у португальцев. Из отчетов Ост-Индской компании становится ясно, что ее служащие в Бомбее продавали продовольствие маратхам и порох португальцам. В обоих случаях делали они это крайне неохотно, придерживаясь эгоистичной политики нейтралитета.
Потеря «Провинции Севера» и последовавшее за этим прекращение пограничных споров вокруг Бомбея не способствовали снижению напряженности в отношениях между англичанами и португальцами в Азии. Вице-король маркиз Алорна с горечью жаловался на высокомерие английских флотских офицеров, особенно коммодора Гриффина и адмирала Боскауэна, которых он обвинял во вмешательстве в морскую торговлю португальцев в Бенгальском заливе и насильственном присоединении старого португальского поселения Сан-Томе-Мелиапур к растущему городу Мадрасу. Тот же самый вице-король указывал на произвол, чинимый правлением голландской Ост-Индской компании в отношении португальских судов, ходивших в Малакку. Он объяснял все эти факты в своей памятной записке новому вице-королю в 1750 г.
«Я относился к этим двум государствам, пребывая на своем посту, со всем благоразумием, которое только возможно со стороны того, кто не располагает достаточной силой достойно ответить на все оскорбления и насилие. Чтобы не идти на окончательный разрыв в отношениях в сложившихся обстоятельствах, я передаю дело на рассмотрение Его Всевернейшего Величества, чтобы он сам принял необходимое решение в отношении упомянутых двух стран».
Едва ли стоит упоминать, что последующие дипломатические протесты, направленные Португалией в Лондон и Гаагу, не возымели действия вследствие сильного давления со стороны Ост-Индских компаний в этих двух столицах.
Не говоря уже об уроне, понесенном «Государством Индия» в результате войн с Оманом и маратхами, и влияние, и власть португальцев в Юго-Восточной Африке, которая в середине XVII в. простиралась через весь континент вплоть до Анголы, были поставлены под удар в 1693–1695 гг. в результате военных действий вождя банту Чангамира. Читатели, знакомые с историей Южной Африки, конечно, помнят о мечте испанцев найти Эльдорадо в Южной Америке; подобно им, португальцы грезили о золотых и серебряных приисках Мономотапы, долгое время считавшейся библейской страной Офир. Португальцы, следуя за арабами и суахили, странствующими торговцами золотом, слоновой костью и рабами, в 1575–1675 гг. поднялись вверх по долине реки Замбези и оказались на территории современной Южной Родезии
[30], дойдя до гор Кариба. Таких авантюристов было немного, хотя в Лиссабоне принимали амбициозные планы колонизации, предусматривавшие отправку в 1635 и 1677 гг. из Европы в Юго-Восточную Африку горняков, крестьян и ремесленников вместе с их семьями, снабдив их всем необходимым для жизни и работы на новом месте. Для осуществления задуманного потребовалось значительно меньше средств, чем первоначально предполагалось. Из относительно небольшого числа эмигрантов, добравшихся до Восточной Африки, выжили немногие. Они прошли несколько дальше крошечных поселков Келимане, Сена и Тете в долине реки Замбези, где свирепствовала лихорадка. Но самые удачливые и настойчивые пополнили ряды тех, кто взял в аренду большие земельные участки (prazo) на правах супруга местных богатых наследниц или в результате упорного труда.
