Некоторые португальские авантюристы (а позднее и выходцы из Гоа), воспользовавшись кризисом власти в Мономотапе и тяжелым положением верховного вождя конфедерации племен Макаланга (Вакаранга), продолжали удерживать с помощью силы или договоров земли мелких вождей, от лица которых они осуществляли свою власть. Иезуит Мануэл Барету, хорошо знакомый с районом Замбези, так описывал в 1667 г. сложившееся положение:
«Португальские владельцы земель имеют такую же власть и права, как и вожди кафров [Fumos], от которых они их получили, потому что условия ренты [foro] были обговорены на этих условиях. По этой причине они подобны германским князьям, поскольку они могут принять любой закон, приговорить человека к смерти, имеют право объявить войну и ввести новые налоги. Возможно, они сильно злоупотребляют всем этим; но их не будут уважать вассалы, если они не будут пользоваться всей той властью, что и вожди, которым они наследовали».
Падре Барету также добавлял, что эти авантюристы не ограничиваются тем, чтобы внушать к себе только уважение и страх, но они также известны своей расточительной гостеприимностью и королевской щедростью. Он привел в качестве примера Мануэла Паиша де Пинью, который «держал себя и управлял своим домашним хозяйством подобно принцу». Он поддерживал свою репутацию тем, что «был щедр на благодеяния, но в то же время очень жесток, прибегая к телесным наказаниям; эти качества приветствовались кафрами».
Области Восточной и Западной Африки, колонизованные португальцами или находившиеся в сфере влияния Португалии
Несмотря на то что эти искатели удачи получали свои земельные наделы от Мономотапы, а позднее и от португальской короны, арендованные земли были, по сути, частными владениями, которые управлялись, как это было принято среди «баронов-разбойников». Владельцы арендованных участков содержали частные армии, сформированные из отпущенных на свободу негров, которые жили на своей земле, и основной части послушных рабов. В этих армиях насчитывалось 10 тысяч, 20 тысяч и 25 тысяч человек, и распускались они столь же быстро, как и формировались при необходимости, если что-то шло не так. Владельцы земельных наделов часто враждовали друг с другом, помимо того, что приходилось вести не прекращавшуюся войну с непокоренными и враждебными племенами. По этой и другим причинам эти земли в условиях постоянных военных действий часто меняли своих владельцев и свои границы. В течение двух-трех поколений сами землевладельцы полностью африканизировались. С целью предотвратить подобное развитие событий и поставить их под надежный контроль власти монарха, земельные владения были переведены в статус собственности, ограниченной в порядке ее наследования, которой имели право владеть три поколения, при условии выплаты ежегодной ренты золотым песком. Теоретически эти земли передавались в дар белым женщинам, чьи родители были португальцами. Мальчики, рожденные от этого брака, лишались права наследования. Земля передавалась только по женской линии, от матери дочери (это условие было принято около 1675 г.), с той же оговоркой, что наследница должна выйти замуж за белого человека. Земли короны (prazo da Согоа) передавались семьям на условиях владения ими на протяжении только трех поколений, после чего предполагалось вернуть их короне. Отсутствие навыков правильного возделывания земли, брак владелицы земли с цветным или ее нежелание жить в поместье – все это также приводило к тому, что земли возвращались короне. Предпринимались также попытки ограничить размер землевладений.
С течением времени все эти условия переставали соблюдаться. Поместья (prazos) разрастались до невиданных размеров, бросая вызов самым большим фазендам (fazendas) в Бразилии. Самое маленькое поместье можно было обойти за день, но были и такие, которые было не объехать на лошади и за восемь дней. Обязательство правильного культивирования земли большей частью игнорировалось, поскольку не было рынка для экспорта излишков сельскохозяйственной продукции. Землевладельцы выращивали продовольственные культуры только для собственных потребностей и питания рабов. В долине реки Замбези проживало совсем немного белых поселенцев – мужчин, и предполагаемая средняя продолжительность их жизни была очень короткой, так что наследница поместья в XVIII в. часто выходила замуж за мулата, более привычного к местному климату, или за индопортугальца из Гоа. Тем не менее многие поместья процветали в течение некоторого времени, и ходит много легенд о богатстве и щедрости их хозяев и о несметных богатствах, накопленных ими в виде золота, слоновой кости и рабов. Система также помогала поддерживать, хотя и не на должном уровне, власть португальцев и их влияние в долине Замбези. Корона надеялась именно на частные армии землевладельцев в войнах с местными племенами, поскольку гарнизоны с регулярными частями в Сене, Тете, Софале и Келимане насчитывали не больше 50–60 больных лихорадкой осужденных солдат, высланных из Португалии и Индии. Нехватка рабочей силы из Европы была основной причиной, почему португальская Восточная Африка не добилась успехов в своем развитии в первой половине XVIII в. В 1744 г. вице-король сообщал монарху, что гарнизон на островах Керимба, разбросанных на расстояние 300 миль между островом Мозамбик и мысом Делгаду, насчитывал всего лишь 15 солдат и одного сержанта, «так что не наберется даже одного солдата на каждый остров»; всего населенных островов было 19.
Несмотря на малочисленность португальцев в Юго-Восточной Африке, как во внутренних ее областях, так и на побережье, им удалось проникнуть во внутренние области континента. Один из наиболее оживленных и богатых базаров, где они часто бывали, находился в Дамбараре. В результате недавних исследований было определено его местонахождение – вблизи шахты Джамбо, в 20 милях к северо-северо-западу от столицы Южной Родезии Солсбери
[31]. Этот базар и окрестные места, которые посещали португальцы, оказались в эпицентре восстания нескольких племен, когда в 1693–1695 гг. правители Мономотапы и Чангамира установили временное сотрудничество. Один из торговцев, переживших эти катастрофические события, несколько лет спустя обосновался в Зумбо, и с тех пор это место указывало на западную границу наибольшего проникновения португальцев в бассейне реки Замбези. Иезуиты и миссионеры-доминиканцы тоже владели земельными участками, которые принадлежали их духовным орденам. За исключением иезуитов, поведение белого и черного духовенства не отвечало моральным и социальным нормам; однако они оказывали большое влияние на племена банту, среди которых они жили, и поддерживали хотя бы номинально их верность.
Два выдающихся примера их церковного влияния в первой половине XVIII в. показывают монахи-доминиканцы Жуан де Менезеш с островов Керимба и Педру да Тринидаде из области Зумбо. Первый, умерший в 1749 г., был подлинным правителем северных островов Керимба, более деятельным представителем португальских властей, чем убогий сержант с 15 солдатами. Отец Жуан игнорировал все приказы своего церковного начальства, вице-короля и губернаторов оставить свою паству и вернуться в Гоа, и португальский флаг продолжал реять над островами. Он также активно вел контрабандную торговлю с французами и англичанами и умер в окружении своих многочисленных сыновей и внуков. Его соратник из Зумбо, который скончался в 1751 г., видимо, соблюдал целибат; он установил широкие торговые связи с племенными вождями, приобретая золото, слоновую кость и рабов. Память о нем сохранялась долгое время среди банту, которых он обучил различным ремеслам и познакомил с европейскими сельскохозяйственными орудиями труда. Оба этих монаха имели собственные частные армии из негров, свободных и рабов, подобные армиям крупных землевладельцев.
