Не все эти меры были успешными. Программы индустриализации тормозились нежеланием французского и английского правительств разрешить своим квалифицированным рабочим эмигрировать и передавать технические знания португальцам. Английское правительство обращалось к своему послу в Лиссабоне в 1678 г.: «Если бы вы смогли узнать имена подданных Его Величества, которые заняты теперь на строительстве мануфактур в Португалии, то, в таком случае, самые суровые меры были бы приняты для их возвращения в отечество». Вероятно, имелись в виду репрессивные меры против их семей, оставшихся в Англии. Но полностью предотвратить подобную эмиграцию профессиональных мастеров было невозможно, если они отправлялись в одиночку или небольшими группами. Именно таким образом в 1677 г. в Лиссабон прибыло из Колчестера девять ткачей вместе с двумя англичанками, чтобы «научить португальцев чесать шерсть и прясть на английский манер». Значительно более серьезный удар развитию в Португалии текстильной промышленности, в сравнении с политикой «собаки на сене» иностранных правительств, нанесло самоубийство в мае 1690 г. Луиша де Менезеша, третьего графа Эрисейра, зачинателя политики Кольбера в Португалии. Его наследники были больше заинтересованы в развитии винной торговли, и в этом им помогла война англичан и голландцев с Францией в 1689–1697 гг., которая резко увеличила в Англии спрос на португальские вина и затормозила экспорт французского вина. Девальвацией валюты в 1688 г. были крайне недовольны в Бразилии, но учреждение монетного двора в 1695 г. тепло приветствовалось. Колония в Сакраменто, хотя она быстро стала центром контрабандной торговли с испанским вице-королевством Перу, оказалась очень дорогим предприятием в связи с враждебным отношением испанцев.
Производство сахара в Бразилии, которое, казалось, находилось на грани полного краха в 1691 г., начало вскоре восстанавливаться, возможно, из-за повышенного спроса в Европе или истощения его запасов на складах в Лиссабоне, а также благодаря его высокому качеству в сравнении с сахаром Вест-Индии. Во всяком случае, наблюдательный кругосветный мореплаватель Уильям Дампир, который побывал в Баии (Салвадоре) в 1699 г. и пробыл там достаточное время, чтобы понять, что там происходит, заметил: «Это место обширной торговли». В гавани тогда находилось 32 больших корабля из Европы и два судна работорговцев из Анголы, а также много мелких каботажных судов. Он добавлял: «Сахар этой страны значительно лучше, чем тот, что мы доставляем домой с наших плантаций; он белее и мельче, чем наш неочищенный тростниковый сахар». Однако невиданное возрождение португальско-бразильской экономики, которое началось в 1690-х гг., было обязано несколько запоздалому открытию золотоносных россыпей в невиданных прежде масштабах в отдаленном и малодоступном районе на расстоянии 200 миль от Рио-де-Жанейро, который отныне получил известность как Минас-Жерайс («Главные рудники»).
Точное время и место открытия первой богатой золотоносной жилы неизвестны. Имеющиеся данные разнятся, а официальные сообщения губернаторов Рио-де-Жанейро и Баии запоздало и неточно отражают находки первых десяти лет. Согласно последним данным, выглядит правдоподобным утверждение, что богатые месторождения россыпного золота обнаружили почти одновременно отдельные старатели и разрозненные банды из штата Сан-Паулу в 1693–1695 гг. Они действовали в девственных лесах, кустарниковых зарослях и саваннах современного штата Минас-Жерайс и искали не золото, а серебро и индейцев, которых они уводили в рабство. Испанцы ранее нашли серебро в небывалом количестве на нагорьях Мексики и в Верхнем Перу. Как часто случается, первые, кому улыбнулась удача и кто обнаружил золото, попытались удержать это в секрете, но долго так продолжаться не могло. К 1697 г. даже жители прибрежных городов, скептически относившиеся к слухам о первых находках, тоже поняли, что действительно есть «золото в этих холмах» и его невиданно много. Первой из больших золотых лихорадок Нового времени было положено начало. В июне 1697 г. губернатор Рио-де-Жанейро сообщал в Лиссабон, что в Каэте раскопки, «проводившиеся у подножия горы, дали шахтерам надежду, что золота в этом районе хватит на долгое время». Все новые и новые богатые месторождения обнаруживали почти каждый день на большой территории, где воды каждой реки и ручья, казалось, несли золотой песок.
Первооткрывателям и владельцам месторождений золота, в основном уроженцам штата Сан-Паулу, рано или поздно должны были бросить вызов. Кочующие толпы безработных и просто искатели удачи со всей Бразилии и из Португалии быстро сошлись все вместе на «главных рудниках», куда вели через дикую и пустынную местность нехоженые тропы из Баии, Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу. «Бродяги и люди вне закона и без всяких моральных устоев из простонародья» – так нелестно отзывался о них генерал-губернатор Баии в 1701 г. Один непосредственный свидетель происходящего из иезуитов описывал положение в менее желчных тонах.
«Каждый год толпы португальцев и иностранцев устремляются на рудники. Из городов и поселков, с плантаций и из самого что ни на есть бразильского захолустья приезжают белые, мулаты и негры, а также нанятые жителями Сан-Паулу индейцы. Смешение людей всякого рода и звания; мужчины и женщины, молодежь и старики, бедные и богатые; мелкие дворяне и люди незнатного происхождения, миряне, священники и монахи различных духовных орденов, у многих из которых нет ни дома для жилья, ни места в монастыре в Бразилии».
Не все из тех, кто отправился во внутренние области страны (таких португальцев-чужаков, недавно прибывших, называли «эмбоаба», порт, emboabo), смогли вынести трудности пути к желанному золоту. У многих из них не было с собой ничего, кроме палки в руке и заплечного мешка. На обочинах дорог, по которым передвигались золотоискатели, находили их бездыханные тела, и «окоченевшие пальцы продолжали сжимать початок кукурузы, единственное их пропитание в пути».
Толпы самых разных авантюристов наводняли золотые прииски Минас-Жерайс; все золотоискатели были твердо уверены, что они станут владельцами больших состояний. Вскоре они разбились на две враждовавшие друг с другом группы. Первую составляли жители штата Сан-Паулу со своими слугами и рабами-индейцами. Вторая группа была представлена приезжими из Португалии и различных областей Бразилии; в помощниках у них были тоже рабы, но в основном эти рабы были родом из Западной Африки. Между обеими соперничавшими группировками в конце 1708 г. вспыхнула небольшая гражданская война, или, выражаясь точнее, начались незначительные вооруженные столкновения, продолжавшиеся с краткими перерывами почти целый год. Во всех этих событиях было больше шумихи, чем реальных смертей и разрушений. Сомнительно, чтобы каждая из сторон конфликта могла потерять даже сотню человек. Но результатом войны была победа пришельцев и их (в основном жителей Баии) союзников, а их соперники из штата Сан-Паулу были изгнаны с золотых приисков Минас-Жерайс. С этого времени население этого района было преимущественно белым – в основном португальцы, большинство которых происходили из провинции Минью в Северной Португалии. Было также значительное число рабов из Западной Африки и мулатов, родившихся от смешанных браков негритянок и жителей штата Минас-Жерайс.
«Война с пришельцами», как были названы гражданские волнения 1708–1709 гг., позволила короне впервые установить свою власть в неспокойном горнорудном районе. Обе стороны обратились в Лиссабон за поддержкой, что дало возможность короне прислать своего губернатора для создания костяка новой администрации в Минас-Жерайсе. Введение налога – «королевской пятой части» (quinto real), или, по-иному, 20 % на все добывавшееся золото, вызвало большое недовольство, которое вылилось в июне 1720 г. в восстание против губернатора и его администрации в Вила-Рика-де-Ору-Прету, главном центре горнорудного района. Жители Сан-Паулу не оказали никакой помощи восставшим португальцам, и мятеж был подавлен властями, которые прибегли одновременно к силе и обману. Полк драгун (также набранных в основном в Северной Португалии) должен был поддержать пошатнувшуюся королевскую власть в Минас-Жерайсе, которой было обеспечено мирное существование на протяжении почти 70 лет. Жители Сан-Паулу, изгнанные из этих мест в 1708–1709 гг. и отправившиеся дальше на запад, в последующие десятилетия открыли одно за другим месторождения золота в Куябе, Гоясе и Мату-Гросу. Во второй половине 1720 г. в Минас-Жерайсе были открыты также месторождения алмазов, а в 1740 г. в так называемом алмазоносном округе был установлен строгий административный режим, не имевший аналогов в других колониальных империях Европы. Весь округ был изолирован от остальной Бразилии, и посетить или выехать из него можно было только с письменного разрешения его управляющего.
