Король Жуан IV, не прошло и года со дня его восшествия на престол, выслал распоряжение в Гоа вице-королю и архиепископу, запрещавшее принимать миссионеров, которые находились под покровительством Конгрегации пропаганды веры, но лишь только тех из них, кто приезжал в азиатские колонии через Лиссабон и с разрешением короля. Любой миссионер, не имевший при себе документов с пометой Regium placet и оказавшийся на португальской территории, должен был быть арестован и депортирован в Лиссабон с первым же отправлявшимся в столицу кораблем. При этом предписывалось уважительно относиться к миссионеру из-за его сана. На протяжении следующих 50 лет приходили подтверждения этому приказу, но строгость его исполнения зависела от обстоятельств. Отец Антониу Виейра с одобрением отнесся к поступку своего приятеля графа Сан-Висенти, вице-короля Индии в 1666–1668 гг., который незадолго до своей смерти написал письмо кардиналу Орсини в Рим. В нем он официально заявил, что «если в Индию приедут епископы без согласия короля Португалии, то они будут прилюдно повешены в Гоа, даже если потом конгрегация объявит их мучениками. И пусть ни Его Святейшество, ни конгрегация не думает, что эти миссионеры смогут убежать, потому что у него много солдат и военных судов». Два прелата в итоге были высланы в Лиссабон в 1652 г., но, с другой стороны, португальцы в Гоа в 1664 и 1684 гг. предоставили убежище нескольким апостольским викариям, которых преследовали мусульманские и индуистские правители на континенте.
Несмотря на эти и некоторые другие проявления христианского милосердия, отношения между представителями португальского патроната и конгрегацией оставались напряженными на протяжении столетий. Брат Жасинту ди Деуш, капуцинский монах в Макао и хронист своего ордена в Гоа, сообщал в 1671 г. принцу-регенту дону Педру, что апостольские викарии не обратили в христианскую веру ни одного человека. «То, о чем они сообщают в опубликованных в Европе книгах, одни измышления. Посеянный и собранный урожай – дело рук португальцев. И только португальцы способны на это». Эта ультранационалистическая нота звучит в большей части переписки мирян и священников того времени. Монархия последовательно поддерживала свою политику Jus Patronatus (право патроната), которая в ее мнении всегда была ее законным правом, которого, выражаясь словами папского документа 1588 г., «никто не мог у нее отнять, даже Святой престол, без согласия на то короля Португалии». Столетие спустя времена изменились и для Рима, и в не меньшей мере для Лиссабона. Папский престол заявил, что все привилегии, предоставленные им ранее португальской монархии, не могут рассматриваться в отношениях между ними как двусторонний контракт и что право патроната не означает полного отказа церкви от своего высшего и естественного права. Святой престол под давлением обстоятельств мог изменять, отменять или возвращать прежние привилегии патроната, если высшие интересы и благо верующих требуют таких действий. Дальнейшее противостояние было долгим и ожесточенным, и финальная его стадия развертывается в наши дни. В нашей книге могут быть отражены только несколько основных его событий.
В Японии, которая стала местом первых конфликтов и где соперничество между иезуитами и монашеской братией стало чрезвычайно острым, безжалостное преследование христиан в правление сёгунов Токугава, начиная с 1614 г., привело к закрытию миссий. Все монашеские ордена были вовлечены в эту катастрофу, и их мученики состязались теперь в преданности своей вере на кострах. В Китае положение осложнилось из-за возникшей проблемы «китайских обрядов», которая привела к длительным раздорам в миссионерской церкви, продолжавшимся с 1650 до 1742 г. Эта проблема отразилась в бурных догматических спорах между иезуитами и янсенистами в Европе о благодати и свободной воле, в которые оказались вовлеченными наиболее известные литераторы того времени, такие как Арно, Бейль, Лейбниц и Вольтер. В основе китайского общества лежала семья; в основе всех ценностей было почитание предков и ритуальные жертвоприношения в их честь. Наряду с этим существовал государственный культ Конфуция, который также предполагал проведение различных церемониальных обрядов с зажиганием свеч и воскурением благовоний. Все эти воззрения, вместе взятые, представляли собой краеугольный камень системы власти императора и образованного класса чиновников. Пренебрегать всеми этими ритуалами считалось непростительным, как в общественных делах, так и в политике. В то время как исповедание обеих «народных» религий – буддизма и даосизма – было делом личным.
Маттео Риччи, известный основатель иезуитской миссии в Пекине, изучив классические труды китайских ученых, пришел к убеждению, что обряды китайцев «определенно не были идолопоклонническими и, возможно, даже далеки от суеверия». Он рассматривал их как гражданские в основе своей обряды, которые могут с течением времени перейти в католическую практику. Не все иезуиты-миссионеры были согласны с ним, но значительная их часть поддержала его, и подобное компромиссное отношение к обрядам стало и долгое время оставалось точкой зрения иезуитов. Испанские миссионеры на Филиппинах, сначала доминиканцы и францисканцы, а затем и присоединившиеся к ним в 1680-х гг. августинцы, в основном придерживались противоположных взглядов. Монахи смотрели на эти обряды как на чистое суеверие и запрещали новообращенным христианам участвовать в них, хотя некоторые из братьев впоследствии изменили к ним свое отношение. Эти спорные вопросы и сопутствовавшие им проблемы, такие, например, как наиболее точно передать понятие «Бог» на китайском языке, неоднократно передавались в Рим для принятия окончательного решения. После целого ряда деклараций, в которых отразилась вся нерешительность и непоследовательность взглядов Рима, если не их спорность, папство осудило обряды как идолопоклоннические в указе Ex ilia die, опубликованном в 1715 г. Иезуиты под тем или иным предлогом уклонялись от выполнения этого указа, так что борьба между миссионерами продолжалась по следующим направлениям. Португальские иезуиты и их итальянские коллеги поддерживали и заявления своего патроната, и взгляды Риччи на сущность обрядов. Иезуиты французской миссии (патроном которой был Людовик XIV), прибывшие в 1688 г., терпимо относились к китайским обрядам, но были оппонентами португальского патроната. Испанские монахи-миссионеры и апостольские викарии, посланные Конгрегацией пропаганды веры, выступали и против обрядов, и против португальского патроната. Ситуация разрешилась, когда в 1742 г. был опубликован папский указ Ex qvo singulari. Все нынешние и будущие миссионеры должны были дать клятву, что они не потерпят осуществления обрядов ни под каким видом и ни под каким предлогом.
В 1717 г. папа Климент XI официально признал три китайские епископии с резиденциями в Пекине, Нанкине и Макао, уже находившиеся в сфере действия португальского патроната. К тому же он дал туманные обещания создать еще три на тех же условиях. Официальная Gazeta de Lisboa с ликованием сообщала, что король Жуан У вновь восстановлен в правах «деспотического правителя миссий Востока», но эта радость оказалась преждевременной. Апостольских викариев продолжали назначать без согласования с Лиссабоном, а португальские прелаты в Азии постепенно встали на сторону Ватикана. Когда в 1719 г. вице-король граф Эрисейра обратился с просьбой к архиепископу Гоа опубликовать пасторское послание о толерантном отношении к китайским обрядам, тот ответил: «Опыт показывает, что все предыдущие расхождения между монархами и понтификами рано или поздно дружески разрешались, но те прелаты и церковные сановники, которые прямо или косвенно осмеливались выступать против решений Рима, вызывали явное неудовольствие Ватикана». Архиепископ добавил, что он давал клятву выполнять указ Ex ilia die, полученный непосредственно от нунция в Лиссабоне, и что он считает, что инструкции папы для него важнее, чем привилегии португальской короны. Вице-король не скрывал своего возмущения тем, что он назвал непатриотическим отношением архиепископа, и он написал португальским иезуитам в Пекин, призывая их стоять твердо в защите патроната и китайских обрядов. Они действительно продолжали это делать, пока их не вынудили признать ошибочность китайских обрядов в 1744 г., но они все так же поддерживали патронат, пока Помбал в 1759–1760 гг. не отменил Общество Португальской империи.
