Хотя военный аспект колониальной жизни в Португальской Америке не проявлялся столь явственно, как в Португальской Азии, все же в Бразилии в XVIII в. получило распространение одно любопытное связанное с ним явление. Все те, кто владел землей, будь то плантаторы, скотоводы или золотоискатели, стремились заполучить воинские звания и почетные награды, которые давали их обладателям авторитет и власть. Губернаторы колоний прекрасно осознавали этот факт и потому часто напоминали короне, что раздача воинских званий через суд была наилучшим и самым дешевым способом гарантировать лояльность влиятельных людей сертана. Процесс начался в Минас-Жерайсе, когда после окончания военных действий в 1709 г. приступили к щедрой раздаче званий (бригадира, полковника и далее по списку) участникам отрядов милицейского ополчения. Плантаторы Баии и Пернамбуку, крупные скотоводы долины Сан-Франсиску и Пиауи потребовали для себя того же самого. Корона часто порицала готовность губернаторов колонии раздавать всем незаслуженные звания. Так король Жуан V не дал своего согласия на введение нового звания в милиции в 1717 г., он объяснил это тем, что ему «сообщили, что при различных назначениях соискатель стремится только получить звание и сопутствующие этому почести, а не исполнять свои обязанности». При этом, кроме дарования различных привилегий, произведенный в новое звание также освобождался от уплаты некоторых налогов. Корона не намеревалась распространять привилегии на большое количество людей, однако подобная практика продолжала процветать. «Полковник», никогда не служивший в армии, стал привычной фигурой в сельской местности в Бразилии. В других частях империи землевладельцы Замбези, племенные вожди и местные начальники на Португальском Тиморе тоже получали почетные офицерские звания, и этот обычай сохранился до наших дней.
Стремлению высших классов Бразилии получить высокие должности в отрядах народного ополчения резко противоречило крайнее нежелание всех бразильцев служить в регулярной армии и на флоте, о чем мы уже говорили. Три губернатора Бразилии, временно занимавшие свой пост в 1761 г., один из которых был командиром гарнизона Баии, сообщали в Португалию, что жители Баии испытывают неподдельное отвращение к военной службе. И «что ни один из них даже не попытается убедить своего сына пойти служить и, более того, даже офицеры, имеющие отпрысков мужского пола, нисколько не намерены заставлять их идти в армию». Регулярные части в Баии комплектовались в основном «бродягами и местными мулатами». Подобные сообщения поступали постоянно из Параибы, Пернамбуку, Рио-де-Жанейро и Сакраменто на протяжении всего XVIII в. Дезертиров во всех этих городах было много, ведь так легко было скрыться в сертане.
Подобно тому как это происходило в португальских владениях в Азии и Африке, регулярные воинские подразделения в Восточной Бразилии и Мараньяне появились с большим запозданием. Первый пехотный полк, созданный на постоянной основе, прибыл в Байю в 1625 г., когда у голландцев был отвоеван Салвадор. Позднее к нему добавился второй полк, а затем был сформирован артиллерийский полк. Регулярные воинские части появились в это время в Рио-де-Жанейро, Сакраменто и других местах. Только драгуны в Минас-Жерайсе рекрутировались с 1719 г. исключительно в северных районах Португалии. После переноса в 1763 г. столицы колонии из Баии в Рио-де-Жанейро для укрепления южных гарнизонов из Португалии были присланы несколько пехотных полков (из районов городов Мора, Бежа и Эштремош). Боеспособность этих частей необходимо было поддерживать за счет периодически проводимого солдатского набора в Португалии. Но в большинстве случаев их ряды приходилось пополнять местными рекрутами, что, как оказалось, было делом тяжелым и малоэффективным.
Белые и цветные солдаты служили бок о бок в пехотных полках. В 1699 г. корона сделала выговор губернатору Сакраменто за то, что он отказал в приеме в армию нескольким рекрутам по причине того, что они были мулаты. В милицейские части брали обычно цветных, и их офицерский состав был того же цвета кожи. Несмотря на нежелание местных белых жителей служить вместе с цветными в милиции Баии, в 1731 г. вышел королевский указ, обязывавший их к этому. Вице-король сообщал, что белые жители Баии решительно отказываются находиться в одних и тех же ротах с мулатами и получившими свободу неграми, и короне пришлось дать разрешение в 1736 г. организовывать полки на расовой основе. Следует подчеркнуть, что даже в регулярных армейских частях, в которых служили вместе белые и цветные, проводилась официальная политика выплаты жалованья и повышения в чине в первую очередь белым. Один солдат из гарнизона Баии обратился с просьбой к королевской администрации за разрешением выйти в отставку после 18 лет службы, «поскольку он простой мулат и ему не видать никакого повышения». Проблема осложнялась еще тем, что воинская служба и в самой Португалии была крайне непопулярна, что объяснялось низким жалованьем и его несвоевременными выплатами, зачастую в половинном размере, даже во время войны. Это нашло отражение во многих португальских народных песнях, в которых говорится о «глупой девушке, мечтающей выйти замуж за солдата, и лучше ей в таком случае умереть».
В этих условиях спасительным средством могла стать принудительная вербовка нищих, бродяг и уголовников, которых насильно отдавали в солдаты для несения военной службы в заморских колониях на срок от нескольких лет до пожизненного. На кораблях первопроходцев Васко да Гамы (1497) и Педру Алвариша Кабрала (1500) среди матросов были и ссыльные, но их количество резко выросло в XVII и XVIII вв., когда «благовонные пряности Индии» влекли многих добровольцев. Подобные силовые методы набора в армию существовали, конечно, и в других странах. Стоит только вспомнить, что пополнение английского военного флота на протяжении столетий сильно зависело от групп вербовщиков. Людям, заподозренным в совершении преступлений, предоставлялся выбор между воинской службой и тюрьмой; и эта практика существовала и в XIX в. В Португалии судей критиковали за то, что они приговаривали людей, виновных в серьезных преступлениях, не к галерам, а к ссылке в заморские колонии, и Корона сама меняла смертную казнь на пожизненную депортацию. Жестокая судебная система в Португалии и Великобритании приговаривала виновных в мелком воровстве и незначительных правонарушениях к длительным срокам тюремного заключения и ссылке. Эти нарушения в наши дни карались бы небольшим штрафом, или дело ограничивалось бы предупреждением. На каждую флотилию и почти на каждый корабль, отправлявшийся из Лиссабона в Индию, Африку и Бразилию, выделялась в XVII и XVIII вв. квота на ссыльных. В некоторые места с нездоровым климатом и дурной славой, такие как Бенгела и Сан-Томе, во второй половине XVII в. прибывал только такой контингент да правительственные чиновники.
В 1667 г., например, был опубликован ряд королевских указов о порядке отправки партий заключенных, и нет причин предполагать, что они были приняты в порядке исключения. Судам было приказано выносить приговоры по делам, еще ожидающим судебного решения, в порядке суммарного производства. Виновные в незначительных преступлениях, таких как бродяжничество, приговаривались к высылке в Мазаган (последняя удерживаемая португальцами крепость в Марокко). Те, кто был виновен в более серьезных преступлениях, депортировались в Мараньян (в Бразилии) и Кашеу (в Португальской Гвинее). В Кашеу в то время была нехватка кузнецов и каменщиков, и задачей мировых судей было найти их среди заключенных и отправить туда. «Лиссабонская газета» от 15 марта 1723 г. сообщала об отплытии двух судов в Гоа с офицерами и солдатами, вызвавшимися добровольно служить там. «На борту судов находится также много бродяг и воров, которым по милости Его Величества было разрешено покинуть эти два района города» – восточный и западный Лиссабон. В эту эпоху было общепринято, что за несколько недель до отплытия в Индию очередного военного корабля всем окружным судьям рассылалось официальное письмо-напоминание выявить и арестовать как можно больше потенциальных и явных преступников для отправки их, по вынесении приговора, в заморскую колонию. «Ваша милость должны арестовать не только тех людей, которые своими преступлениями наносят урон общественному благополучию, но и тех, что пребывают в праздности». Все, кто был молод и физически крепок, были приговорены к солдатской службе. Среди тех, кого наказали подобным образом, были целые общины цыган, по отношению к которым король Жуан V испытывал, казалось, одну только ненависть, причину которой я не вижу. Эти несчастные всех возрастов и обоих полов, в отсутствие какого-либо возможного обвинения, были погружены на корабли и отправлены в Бразилию и Анголу. Это была попытка, в значительной мере тщетная, окончательно искоренить цыган в Португалии.
