Подобные жалобы повторялись с завидным постоянством на протяжении длительного времени, об этом не раз говорили представители третьего сословия на заседаниях кортесов, хотя и без особых результатов.
В заморских владениях, в частности в Макао, проявлялось то же самое отношение, хотя процветание и сама жизнь граждан колонии полностью зависели от торговли. Поскольку большинство португальцев, отправлявшихся на Восток, становились государственными чиновниками или шли в солдаты, то, даже уйдя впоследствии с королевской службы и занявшись торговлей, они продолжали называть себя капитанами и другими воинскими званиями, хотя и не имели на то права. Подобным образом в атлантических областях Португальской империи многие работорговцы из Анголы, владельцы плантаций сахарного тростника и табака и золотодобытчики Бразилии также стремились повысить свой социальный статус, получая за службу в милиции воинские звания и сопутствующие им почести. Среди плантаторов Баии, обратившихся в 1662 г. с петицией к монарху, было много тех, кто присвоил себе «дворянские титулы и наименовал себя рыцарями военных орденов, полковниками от инфантерии и офицерами с различными званиями». И это несмотря на то, что они не имели никакой военной подготовки.
Торговые аспекты португальского колониального общества станут понятны, когда мы кратко рассмотрим влияние на них основных четырех-пяти факторов. Это монарх и его представители, гражданские и военные; церковь и монашеские ордена; подрядчики и крестьяне многочисленных королевских монополий; частные торговцы и купцы, которые на протяжении столетий, справедливо или нет, отождествлялись с ненавистными и презираемыми «новыми» христианами.
Едва ли стоит напоминать читателю, что открытия португальцев на побережье Западной Африки дали импульс развитию торговли, в которой приняли самое непосредственное участие король и его семья. Чтобы профинансировать первые плавания, инфант Энрике (Генрих Мореплаватель) получил от короны разрешение вводить новые монополии на товары не только в торговле с Западной Африкой и островами в Атлантическом океане, но и на ловлю тунца у побережья Алгарви, импорт красителей и сахара и на мыловарение в Португалии. Его деятельность монополиста и оптовика вызывала частые протесты различных слоев португальского общества, в том числе и представителей третьего сословия в кортесах; все эти претензии нашли отражение в представлениях ряда решительно настроенных муниципальных советов. Король Жуан II реорганизовал и укрепил систему монополий на наиболее доходные товары Западной Африки – рабов и золото. Торговля драгоценными металлами и рабами, которую вели португальские и испанские конкистадоры, нисколько не задевала их рыцарского достоинства. Возможно, это было наследием Крестовых походов, когда пленных сарацин продавали или брали за них выкуп. С другой стороны, король Мануэл был, конечно, «королем-бакалейщиком» и «перцовым магнатом». Но королевская монополия в Португалии и в колониях касалась не только товаров роскоши. Доходы получали также за счет налогов на соль Сетубала. Существовали различные его виды с 1576 до 1852 г. – от строжайшей монополии короны до взимания его части на нужды правящих монархов. Производство и продажа мыла также монополизировала корона. Частично монопольное право на те или иные товары на местном уровне предоставлялись избранным гражданам и придворным. В 1660 г., например, монополия на производство туалетного мыла в Лиссабоне была предоставлена монахине-кармелитке, графине Кальета, при условии, что часть доходов будут получать два известных деятеля ордена Луиш де Менезеш и Жил Ваш Лобу.
Одной из самых доходных монополий короны в XVIII в. во всей Португальской империи была, несомненно, табачная. В то время, как и сегодня, немногие люди могли отказаться от употребления табака, нюхательного или курительного, какими бы высокими налогами он ни облагался и каково бы ни было качество спонсируемого государством продукта. Так же как это имело место в случае с другими монополиями, табачная тоже была отдана на откуп. Британский посол в Лиссабоне в 1733 г. сообщал, что все протесты иностранцев против жесткого навязывания табачной монополии оканчивались ничем.
«В прежние времена большие неприятности ожидали тех судовладельцев, на кораблях которых находили груз табака, даже в самых небольших количествах. Мои предшественники неоднократно обращались с представлениями в Верховный суд Португалии, но поскольку эта высокодоходная статья королевских расходов, пользовавшаяся особым вниманием Его Величества, отдана на откуп и король оказывает решительную поддержку откупщикам, предоставляя им все возможные полномочия, вполне понятно, что никакого удовлетворительного ответа на наши представления так и не было получено».
Современный французский историк подсчитал, что в Португалии с 1676 по 1716 г. доходы откупщиков на человека превышали в среднем более чем в сорок раз доходы от подобной королевской монополии во Франции и более чем в два с половиной раза доходы откупщиков в Испании.
Перечислять здесь все источники благосостояния, имевшиеся в колониях империи, в форме или монополии, или процентов от доходов, или таможенных сборов и экспортных и импортных пошлин, заняло бы слишком долгое время. Достаточно перечислить лишь некоторые из них, о которых уже упоминалось ранее. Это монополия на азиатские пряности; налоги на рабов, сахар и соль; королевская пятая часть доходов от добываемого золота; монополия на алмазные копи Бразилии; церковная десятина в Минас-Жерайсе; контракты на промысел китов в Баии и Рио-де-Жанейро;
заготовка леса, в том числе корабельного; продажа некоторых должностей, в том числе постов комендантов крепостей и незначительных административных должностей, например нотариуса во внутренних областях Бразилии; коммерческих рейсов в Японию и Пегу. Даже такие незначительные сборы, как налоги на паромщиков, обжигальщиков извести и рыбаков и другие занятия. Возможно, для Португалии (как времен короля, так и республики), более чем для какой-либо иной страны, было характерно отдавать в откуп самую незначительную административную должность, если она могла принести хоть какой-то доход. Подобная практика сложилась также в Португальской Индии, на Цейлоне, в Африке и Бразилии.
Несмотря на фискальную политику властей, португальские правители так и не смогли добиться превышения доходов над расходами в течение продолжительного времени, даже во время золотого века короля Мануэла и короля Жуана V. Во время правления этих монархов доходы королевства значительно увеличились за счет торговли, в первую очередь азиатскими пряностями, а также продажи бразильских золота и алмазов. Но все равно расходная часть бюджета была значительно большей. Иллюзия большого достатка, которую породили безудержные траты обоих монархов, ослепила большинство их современников, но золотом было не все то, что блестело. На протяжении почти всего XVI в. монархия пользовалась большими займами, предоставленными банкирами под залог импорта перца в будущем. Показная расточительность Жуана V объяснялась сокращением затрат на нужды армии и флота и других государственных учреждений, и изменила положение, да и то частично, только опасность войны с Испанией в 1735–1737 гг. Как и в случае с другими империями, при старом режиме португальская монархия была не в состоянии выплачивать достойное жалованье своим чиновникам.
