Теперь, когда многие губернаторы колоний и высшие чиновники создали себе состояние на торговле (законным или иным путем) и ростовщичестве, монархия, как ей казалось, могла рассчитывать на их помощь в сложных финансовых обстоятельствах, и, действительно, это часто имело место. Здесь можно вспомнить Диогу де Коту, типичного представителя тех дворян, которые были движимы заботой об интересах общества, и бывшего генерального губернатора Индии Франсишку Баррету, который составил себе состояние, когда он был капитаном Васаи-Вирар (1549–1552). Уже в преклонном возрасте де Коту утверждал, что в 1611 г. подобная щедрость вышла из моды. Однако имеется много ее примеров уже в более позднее время в Азии, Африке и Бразилии. Существует также много примеров, когда чиновники требовали от короны немыслимых компенсаций за те расходы, что они якобы понесли на государственной службе, но если таковые и имели место, то они оплачивались отнюдь не из их карманов. Подделывать отчеты – отнюдь не современное изобретение, и у португальской и иной колониальной бюрократии было много причин для этого. Так, галиоты, осуществлявшие торговые связи между Макао и Гоа в 20-х гг. XVII в., имели два списка грузов для предоставления на таможне. В одном перечисленные грузы были недооценены, а другой (конфиденциальный) предназначался для владельцев товаров и грузоотправителей.
Монархии с трудом удавалось добиться пожертвований от церкви и монашеских орденов, которые старались сохранить дарованное им право не платить налоги. Отдельные священники были глубоко вовлечены в торговые операции, и некоторые иезуитские миссии на Востоке могли существовать только за счет торговли. Миссии в Бразилии и Анголе существовали частично на доходы от продажи рабов, сахара и скота с плантаций и ранчо, принадлежавших иезуитам. Иезуитская коллегия Сайту-Антан в Лиссабоне получала значительный доход от плантации Сержипе-ду-Конде в Баии. Опытный администратор советовал в 1635 г.: «Когда цена на сахар в Бразилии низкая, то было бы лучше не продавать его на месте, но отправить его в королевство, где на него всегда большой спрос и где он приносит более чем стопроцентную прибыль. Нам это более выгодно, чем купцам, поскольку мы не платим никаких налогов на наш сахар». Подобное смешение служения мамоне и Богу время от времени возбуждало недовольство среди мирян, хотя они и понимали, что в некоторых случаях это было неизбежно. Иезуит – инспектор миссий на Дальнем Востоке сообщал в 1664 г.: «Торговля Макао зависит от моря, и весь город живет только им, только ветер и приливы имеют непреходящее значение. Если что-либо нарушается в подобном ходе вещей, тогда нарушается все. И для этой провинции и миссий нет иных средств, чтобы содержать себя». Он добавил, что жители, как только осознали этот факт, больше не жаловались на торговую деятельность иезуитов, которая расцвела в благословенные дни торговли с Японией.
Однако, возможно, более серьезным явлением были многочисленные жалобы на то, что монашеские ордена были более зажиточны, чем обычные миряне, и что они владели непропорционально большой земельной собственностью, несмотря на многие законодательные акты, призванные предотвратить развитие подобной тенденции. Вице-король Индии сообщал в 1666 г. короне, что среди монахов много богачей, а те монахи, кто бедны, живут на подаяние мирян, которые находятся в еще большей бедности. «Необходимо отметить, – добавлял он, – что в Гоа и его юрисдикции находятся не более 320 португальских хозяйств, в то время как монахов насчитывается свыше 700. Имеется пять монастырей в Чауле, где всего 21 хозяйство, и четыре монастыря в Тане с еще меньшим населением». Сестры ордена Санта-Моника в Гоа и монахини-клариссы францисканского монастыря в Макао также обвинялись в том, что они занимаются торговлей и создают конкуренцию местным португальским купцам и что они получают деньги за отдаваемые торговцам-иностранцам в залог суда (бодмерея). Постоянные отказы монашеских орденов платить десятину и иные налоги королевским откупщикам являются еще одним предметом вечных жалоб, о чем есть множество свидетельств в официальной переписке со всеми областями Португальской морской империи. Здесь уместно привести один пример из многих. В 1656 г. было дано строгое королевское распоряжение не освобождать черное и белое духовенство от выплаты их доли налога, введенного в Бразилии на содержание гарнизонов и оборону от еретиков-голландцев. Уже в следующем году муниципальный совет Салвадора с сожалением констатировал: «Монашеские ордена, которые в этом капитанстве владеют значительной собственностью – поместьями, фермами, домами, сахарными заводами, скотом и рабами, категорически отказываются хотя бы частично оплачивать военные расходы, так что оставшееся население облагается непомерными налогами, и особенно тяжело положение бедных». В июне 1661 г. генерал-губернатор Бразилии Франсишку Баррету пожаловался короне, что монашеские ордена и, в частности, иезуиты все еще отказываются заплатить десятину с плантаций и поместий, которыми они владеют, несмотря на то что эти земли были высокодоходными.
В защиту монашеских орденов, не важно, где они действовали – в Азии, Африке или Бразилии, приводились аргументы, что первоначальные пожалования в виде земель и ссуд были недостаточны, чтобы поддерживать на должном уровне их благосостояние в колониях в XVII в. Поэтому они больше надеялись на доходы от земельных владений и домовладений, скотоводства и от других пожалований благочестивых завещателей. Не забывали они и о капитале, накопленном в результате их торговой и ростовщической деятельности. Поскольку завещания о дарении составлялись не без помощи монахов, королевским указом было запрещено завещать что-либо ордену, к которому принадлежал конкретный священник или монах. Этот закон очень часто и легко обходили, о чем сообщал, в частности, вице-король Индии в 1666 г., и нельзя отрицать тот факт, что монашеские ордена, тем или иным образом, присвоили себе богатейшую собственность как в городе, так и в сельской местности. Они владели также большим количеством рабов в Бразилии и Анголе. Иезуиты ко времени их запрета в Португальской империи (1759–1760) были, несомненно, богатейшими среди всех других орденов. И это несмотря на то, что несметные запасы золота и серебра, которые они якобы хранили в глубоких подвалах и железных сундуках, были всего лишь плодом воображения Помбала и их гонителей. Во время их роспуска в Португальской Америке они владели 17 плантациями сахарного тростника, 7 ранчо с более чем 100 тысячами голов крупного рогатого скота на амазонском острове Маражо и 186 зданиями в городе Салвадор. Но доходов с этих сельских и городских владений хватало лишь на содержание 19 иезуитских коллегий, 5 семинарий, нескольких больниц, свыше 50 миссий-деревень и других меньших объектов. Всем этим большим хозяйством на обширной территории от верховий Амазонки до Санта-Катарины занимались свыше 400 иезуитов (исключая послушников).
Нам меньше известно о собственности иезуитов в Индии и о получаемом с нее доходе. Но с уверенностью можно заявить, что они владели, так же как и нищенствующие ордена, рисовыми чеками и различными сельскохозяйственными предприятиями. Особенно это касалось «Провинции Севера» в 1550–1737 гг.; доходы шли на проведение миссионерской работы. Все другие ордена также получали проценты с капитала, который они ссужали мирянам. Но исследования документов об этом аспекте их экономической деятельности еще не проводилось. В заключение можно сделать четыре вывода. Во-первых, те же самые миряне, порицавшие богатство церкви, делали все возможное, чтобы устроить хотя бы одного из своих сыновей в монашеский орден, а дочерей отдать в монахини. Во-вторых, сельскохозяйственные предприятия церкви, как правило, имели лучшее управление и были более продуктивны, чем у их критиканов в миру. После запрещения ордена в заморских владениях Португалии в 1759–1760 гг. многие тщательно культивируемые иезуитами земли превратились в пустоши и поросли джунглями. В-третьих, даже если монахи и становились злостными неплательщиками налогов, то и сама корона часто нарушала право патроната на церковное налогообложение, как это происходило в штате Минас-Жерайс в XVIII в. И самое последнее, но не менее важное: монашеские ордена неукоснительно выполняли свою обязанность – раздавать продовольствие у ворот монастыря всем нуждавшимся в нем людям всякого пола и возраста. В это же самое время государственные службы решали вопрос помощи бедным единственным доступным им способом – отлавливать всех нищих и бродяг и отправлять их в колонии как ссыльных.
