Инспектор иезуит Валиньяно как-то мрачно заметил, что Португальская Индия была пограничной территорией в большей степени войны и торговли, чем местом учебы и занятия наукой. Подобные мысли высказывались и в Бразилии, где святой Аншьета писал в 1586 г.: «Студентов в этой стране, в сущности, очень мало. Знания их весьма ограниченны из-за отсутствия способности и желания их применить. Да и сама природа страны не располагает к учению, она расслабляет и склоняет к праздности и меланхолии, так что все только и делают, что поют и развлекаются». Но иезуиты все равно продолжали свое дело, и им надо отдать должное за их замечательные труды на ниве просвещения в тропиках вплоть до наступившей в 1759–1760 гг. катастрофы.
Поскольку церковное влияние было столь значительно во всех областях образования – от сельских церковных школ до университета, неудивительно, что живопись, ремесла, архитектура и музыка тоже несли его печать. Португальская живопись на протяжении столетий была представлена картинами почти исключительно на религиозные сюжеты. Светские портреты были редки, а пейзажной живописи почти не существовало. Основными покровителями искусства были настоятели церквей и монастырей. Они делали заказы только на создание религиозных полотен для украшения интерьеров храмов в Португалии, Бразилии, Африке и Азии. Португальские короли, дворяне и прелаты предпочитали религиозную живопись, что была и в их дворцах. Более того, они коллекционировали фламандских и итальянских художников, отдавая им предпочтение перед португальскими. Профессиональные художники имели низкий социальный статус, их ставили на одну доску с ремесленниками, что не способствовало их творческому росту. Франсишку д’Оланда, португальский почитатель и друг Микеланджело, глубоко сожалел об отсутствии в его время патронажа над людьми искусства со стороны аристократов; того же мнения были и другие португальские художники вплоть до правления короля Жуана V. Вследствие этого они часто не подписывали свои работы, и это, в свою очередь, усложняет проблему установления авторства.
Монашеские ордена часто выдвигали из своей среды собственных художников и мастеров; в основном это были еще не принявшие постриг миряне, которые становились учителями монахов, готовя из них художников, скульпторов и различных мастеров. Мало что известно об этих безымянных мастерах – европейцах, азиатах, африканцах, индейцах, и немного имен спаслось от забвения. С другой стороны, некоторые сохранившиеся работы представляют собой большую художественную ценность. Это и предметы индийско-португальской резьбы по кости, и церковная мебель из Бразилии, Африки и Азии, и японские лаковые шкатулки, и затканные золотыми нитями ширмы, в которых присутствуют мотивы европейского искусства.
Среди монахов различных орденов также можно было встретить архитекторов, на творчество которых оказал большое влияние Филиппо Терци, итальянский архитектор XVI в. из Болоньи. Интересный синтез восточного и западного художественного стиля представляет собой иезуитская церковь в Макао. Ее спроектировал итальянский иезуит Карло Спинола, погибший мучеником в Японии (1622); над украшением храма трудились китайские и японские мастера под надзором иезуитов. Об этой церкви с восхищением писал Питер Манди в 1637 г.: «Крыша храма, являющегося частью здания колледжа Св. Павла, образует арку самой совершенной формы, которую мне когда-либо доводилось видеть. Китайские мастера постарались на славу, украсив деревянную крышу резьбой, тщательно позолотив и покрасив в изысканные цвета – алый, лазурный и многих других оттенков. Поделив ее на квадраты, они украсили их стыки огромными розами с множеством лепестков; цветы располагались один под другим, заканчиваясь выступом. Самая большая роза была около ярда в диаметре. Отдельные детали поднимавшейся ярусами крыши были выполнены из тесаного камня».
К сожалению, это великолепное здание было разрушено пожаром в 1835 г., за исключением каменного фасада, который сохранил в себе мотивы искусства Запада и Востока.
Богато декорированная церковь Бон-Жезуш в Старом Гоа, которая была построена примерно в то же самое время, – один из самых лучших образцов иезуитской церковной архитектуры в колониях, но сохранились и другие не менее представительные часовни и церкви. Как заметил в 1691 г. португальский миссионер в Азии: «Церкви на удивление чисты, даже небольшие часовни. Если Господь все еще хранит нас в Индии, так это за все то величие и великолепие, с каким поддерживаются церкви, и за божественное богослужение, что совершается в них. Самый небольшой здешний сельский храм может служить примером для любого городского храма в больших городах Португалии». Ревностная протестантка госпожа Натаниэл Киндерсли, критично воспринявшая многие проявления повседневной жизни в Баии во время своего пребывания там в 1764 г., была вынуждена признать во время осмотра церквей, что «в них, больших и величественных, с двумя рядами колонн, между которыми расположены несколько рядов скамей, оставляя много свободного пространства для хора, отсутствующего в наших церквях, поддерживается идеальный порядок; храмы украшены, особенно алтари, декоративной резьбой и религиозной живописью, серебряным и золотым орнаментом».
Если ренессансные церкви и монастыри, построенные в стиле маньеризма и барокко, разбросанные по всей территории Португальской империи, являют собой впечатляющие исторические памятники, то же самое можно сказать и о фортах и крепостях, расположенных на океаническом побережье – от Марокко до Молуккских островов (и до Ла-Платы). Во многих случаях военными инженерами и архитекторами были португальцы, но в период с 1550 до 1630 г. лучшими были итальянцы, поскольку именно они были признанными в это время мастерами фортификационного искусства. Крепость Диу на полуострове Катиавар в Северо-Западной Индии, возможно, одна из самых впечатляющих твердынь, сохранившаяся до нашего времени. Ее циклопические стены и мощные бастионы напоминают укрепления Мальты и Родоса. Но были известны в свое время и крепости Сеута, Танжер, Мазаган, Ормуз, Маскат, Малакка и Макао, а также Мозамбик и Момбаса на восточноафриканском побережье, в настоящее время тщательно отреставрированные.
Даже на отдаленных островах Солор в архипелаге Малые Зондские острова португальцы возвели крепость, которая поразила голландцев в 1613 г. Еще одна крепость, о которой существует романтическая легенда, была расположена на малоизвестном индонезийском острове Эндех. Эти встречающиеся повсюду укрепления на побережье Азиатского материка помогают понять, почему всякие каменные руины строений приписываются местными жителями португальцам. Это напоминает нам отношение деревенских жителей Англии, которые возводят происхождение даже самых недавних развалин к «древнеримским временам» или считают делом рук «старых монахов». Эти крепости были построены с помощью местной рабочей силы, но под надзором португальских мастеров-каменщиков. В случае с Мозамбиком (а возможно, и с Момбасой и другими) каменщиками были гуджаратцы, нанятые по трудовому договору в Дну. За исключением двух крепостей в Гвинейском заливе в Мине (Элмине) и Аксиме, португальские поселения в Западной Африке и Бразилии не имели соответствующих укреплений накануне войны с голландцами в 1600–1663 гг. Те фортификационные сооружения, что сегодня являются туристической достопримечательностью, были построены в XVII и XVIII вв.
