На брюнете были надеты простые светлые джинсы и белая футболка с коротким рукавом. И пусть я вроде как уже окончательно свыкалась с мыслью о том, что сны и грёзы — они же и действительность, всё равно было жутко непривычно видеть его таким… домашним.
— Выспалась? — полюбопытствовал вместо приветствия брюнет.
Кивнул в сторону мраморной столешницы, на которой расположились плоская квадратная тарелка с булочками и большая красная кружка с чем-то явно горячим. Сам мужчина также был занят потреблением жидкости из точно такого же предмета керамики.
— Да, даже слишком, — улыбнулась в ответ.
Уселась на высокий табурет, придвигая напиток ближе к себе. Оказалось, не одна я не забывала чужие предпочтения в выборе кофе. Столь любимый миндальный латте в моих руках доказывал это как нельзя красноречивее.
— Сам давно проснулся? — добавила за неимением более умной мысли.
Удивительно, но совсем недавно я была готова поклясться, что проведу с ним всю свою оставшуюся жизнь, а теперь и двух слов толком связать не могла.
— Я вообще мало сплю, — ухмыльнулся чему-то Кристиан.
Он лукаво прищурился, а мне… будто на голову железобетонная плита упала!
Покраснела, припомнив о способности некоторых считывать чужие мысли, и отвернулась от мужчины, старательно разглядывая чёрные символы на своих запястьях. Они были уже не столь явны как прежде, да и в масштабах едва ли доставали от внутренней стороны ладоней до сгиба локтя, но сам факт подобия татуировки вгонял в ещё больший ступор. Смотрелось, конечно, неплохо, да и узор очень сложный и явно искусный, вот только не готова я к такой демонстрации своего внешнего вида.
— Ари… — прозвучало тихо и вкрадчиво совсем близко.
Вздрогнула. Не заметила, как Серафиму удалось обойти столешницу, прежде разделяющую нас, и подойти ко мне почти вплотную.
— Я… — так и не договорила.
Дар связной речи так и не вернулся. Да и к чему вообще напрягать голосовые связки, если Кристиан и так в курсе всего, что со мной происходило?!
— Ты закрылась от меня, — в очередной раз словно прочитал мои мысли брюнет. — Не могу понять, что не так. У нас проблема?
Сгибом указательного пальца он приподнял моё лицо за подбородок, вынуждая взглянуть ему в глаза. Омут цвета беспроглядной бездны смотрел так требовательно и с ожиданием, что не подчиниться было просто невозможно.
— Чувствую себя странно, — оправдалась, как смогла. — И… — снова не договорила, вместо пояснений сосредоточив внимание на метках Архангела.
Кристиан едва заметно улыбнулся и перехватил оба мои запястья.
— Они тебе мешают? — поинтересовался вполне искренне.
Кивнула, вновь испытывая приступ неудобства. Всё-таки благодаря этим самым символам я сейчас могла находится здесь, а не продолжала быть безвольной куклой в руках тех, кто лгал и лицемерил мне всю мою жизнь.
Чёрт, Ария Блэр — какая же ты неблагодарная, всё-таки!
— Так избавься от них, — беззаботно отозвался Кристиан.
Вернула взгляд к нему, не понимая о чём он. Но вместо ответа мужчина отпустил мои руки и стянул с себя футболку. И, пока лично я пыталась вспомнить, как надо дышать, пока разглядывала обнажённый торс с бронзовым оттенком загара, вдоль широких мускулистых плеч проявились точно такие же символы.
Тонкая чёрная вязь разливалась по мужскому телу, дублируя путь вен и в то же время преломлялась в затейливые узоры сложного плетения. Прошло всего ничего, а знаков на Кристиане оказалось в разы больше чем на мне, когда ведьмак пытался стереть мои воспоминания. Символы опоясывали собой его руки, перетекали с плеч на шею, грудь и даже ниже, теряясь где-то под поясом джинс.
— Боже ты мой… — прошептала едва слышно.
Поднялась на ноги и неосознанно потянулась к Серафиму, касаясь кончиками пальцев столь необычной и изумительной красоты, прорисовывающейся на рельефе мышц живота и груди. Провела снизу-вверх, минуя линию ключиц, и обратно. Ненадолго задержалась в районе солнечного сплетения, положила обе ладони на пылающее жаром тело и спустилась руками ниже, ощущая, как при соприкосновении покалывало кожу.
— Не столь они уж и ужасны, — тихо прокомментировал Серафим. — Да, Ария?
Он перехватил мои руки, вынуждая обнять себя за шею. И, не успела я даже подумать о том, что следовало бы ответить на сказанное им, как последние мысли затерялись, затмеваемые жадным, но в то же время неспешным поцелуем.
Кислород в лёгких моментально закончился. Но мне и не нужен воздух. Всё, что было необходимо, чтобы Кристиан и дальше делился со мной нежностью и теплом. Понятия не имела, сколько длилось это наваждение, но рассудок окончательно испарился. Единственное, что осталось значимым — ласковые поглаживания вдоль поясницы, пробуждающие внутри необъятное пламя. Внутри будто пожар вспыхнул. Так ничтожно мало и ограничено я чувствовала себя. Хотелось чего-то большего. Будто бы ещё совсем чуть-чуть, и пламя во мне просто сожжёт дотла, если я не сделаю что-нибудь с этой агонией.
— Кристиан, — выдохнула в тихой мольбе.
Прижалась к идеалу всех своих грёз и сновидений ближе, прикрывая глаза, а он подхватил, приподнимая выше и усаживая на кухонную столешницу.
Не помнила, каким образом подол моего платья оказался задран намного больше положенного, пока обжигающие жаром ладони блуждали по внутренней стороне бёдер, одаривая новыми разрядами тока, прошивающим каждую мою мышцу. Сердце билось так оглушительно громко, что я не слышала больше ничего вокруг себя. Лишь чувствовала, насколько тяжело и медленно дышал тот, в чьих объятиях я сейчас плавилась и растворялась… Наверное, именно поэтому не сразу поняла, что в кухне, помимо нас, уже давно присутствовала ещё одна персона.
— Ты не вовремя, — хрипло проговорил Кристиан, разрывая поцелуй.
Брюнет немного отстранился и одним неуловимым жестом поправил моё задранное платье. Он так и продолжал смотреть мне в глаза, поэтому прошла минимум минута, прежде чем я сообразила, что речь предназначалась не мне, а стоящему при входе, с огромным интересом разглядывающего дверной косяк.
— У избранного кесаря заканчивается терпение, так что моей вины в этом нет, — флегматично оповестил мужчина.
На нём были тёмно-коричневые облегающие кожаные брюки и такая же куртка, наглухо застёгнутая на шее, сапоги на прямой подошве и митенки, расшитые какими-то непонятными мне знаками. Он лениво перекручивал между пальцев тонкий кинжал, расписанный чёрными символами по всей длине острия. Всё это выглядело более чем внушительно и явно не тянуло на одеяние местного масштаба. Взгляд тёмно-карих глаз был по-прежнему сосредоточено устремлён в ту же точку, поэтому я могла наблюдать только его профиль, но даже так могла бы сказать, что совершенно точно помнила его — того самого, кто был вместе с нами в пустынях при проведении обряда. От того приступ стыда за то, чему свидетелем ему пришлось стать, вспыхнуло во мне лишь с новой силой.
