18 января, четверг
Четверг – очень плохой день, почти как суббота (не все субботы, а когда просыпаешься и не знаешь, где провести субботний вечер, – ужаснее этого нет ничего на свете, только четверг). В четверг первая лекция в восемь тридцать, и каждому ясно, что это самое настоящее зверство.
Некоторым людям (мне, др.) нужно запретить рано вставать и насильно удерживать под одеялом, если они захотят встать с постели раньше десяти, а лучше половины одиннадцатого. Поэтому в семь часов утра мне было так страшно и неприятно просыпаться, словно я заново рождалась на свет.
Забыла дома мобильный и решила вернуться (может позвонить Роман, да и Теща тоже всегда со мной на связи).
Разворачивалась на Владимирском проспекте. Согласиться с критикой своих недостатков гораздо удобнее, чем доказывать свою правоту, и, пожалуй, я не стала бы возражать тем, кто сказал бы: разворачивалась – это слишком самонадеянно, просто крупным тихоходным жуком еле-еле выползала с трамвайных путей, пытаясь изменить направление движения на противоположное.
Конечно, я за рулем – не главная быстроногая лань Петербурга, но у меня имеются на это уважительные причины:
1. Старикашка не хочет ездить быстро, боится потерять дверь и бампер.
2. Я сама езжу быстро, но не рискованно, – не более сорока километров в час, потому что в пересчете на мили это получается вполне приличная скорость.
3. Разворачиваясь, я задумалась над сюжетом моей книги, а всем известно, что «служенье муз не терпит…» и т.д.
4. Разворачиваясь, я задумалась о том, что Роман не звонил вчера и позавчера, и как это влияет на мою утреннюю самооценку. Влияние плохое; самооценка хуже некуда, в душе совершенно не понимаю мужчин – как можно не позвонить, если обещал позвонить, ведь я же, например, обещала прийти сегодня на лекцию, и вот еду, выполняю свое обещание. И от других людей я тоже ожидаю, что они будут выполнять свои обещания. Наивная!
И в тот момент, когда я вслух сказала «Наивная!» и саркастически засмеялась над собой, я внезапно почувствовала резкий толчок и ткнулась головой в лобовое стекло. (Не знаю, может ли произойти такое НЕ внезапно, просто так принято говорить – «внезапно почувствовала толчок».)
Справа или слева, в нескольких метрах от себя, я увидела довольно неприятную для меня картину, – из синей «мазды» медленно вылезал человек. Наконец-то мне повезло – я увидела настоящего маньяка. Я и раньше представляла маньяка в точности таким, как мой новый знакомый, – хищные глаза, хищный нос и хищные уши – а теперь я его увидела.
Приняла решение поднять стекло, заблокировать дверь и закрыть глаза. Не знаю точно, сколько времени я так просидела, но, вспомнив про лекцию, все-таки открыла глаза, надеясь, что все как-нибудь обошлось, но не тут-то было. Вокруг кишмя кишело гаишниками, и мне пришлось выйти из машины и познакомиться с маньяком, в которого я ненарочно въехала.
– Вы должны мне две тысячи долларов, – прошептал мне на ухо маньяк.
Я засмотрелась на него и поэтому не очень внимательно слушала гаишников, которые задавали мне не относящиеся к делу вопросы: сколько метров от меня до чего-то, какая у меня была скорость и где тормозной путь от трамвайных путей.
– Трамвайные пути вот, – я удивилась, что они сами не видят, – а тормозной путь я не знаю где…
– Вы ехали с недозволенной скоростью, – сказал мне высокий полный гаишник. У него была одна или две звездочки на погонах, и я поняла, что он не просто гаишник, а генерал ГАИ.
– Километров пять, я думаю, может быть, шесть, – ответила я, – а что, нужно еще медленнее?
– Подпишите схему происшествия, – велел генерал ГАИ после некоторого раздумья и я уже начала выводить свою подпись, кто-то сзади выхватил у меня ручку и зарычал в ухо:
– Не смейте ничего подписывать!
Оглянувшись, я замерла в изумлении: это был тот самый Небритый Красавец из секс-шопа, то есть из рыболовного магазина.
– Я свидетель, – сердито обратился он к генералу. – Она ничего не подпишет и требует экспертизы водителя «мазды». А «мазда»-то государственная. Кто там у нас за рулем? Водитель или Сам (не поняла точно, кто именно, но Очень Важный Чиновник из мэрии или Администрации).
А маньяк-то, которого я подбила, значит, вовсе не маньяк, а важный чиновник. Жаль, а так похож на маньяка… Вот почему здесь столько гаишников и даже сам генерал ГАИ. Но зачем мне экспертиза, и экспертиза чего? Не может же Очень Важный Чиновник быть пьяным в половине девятого утра в будний день? Или может?
…А студенты между тем уже собрались и скучают по мне, совсем одни в аудитории…
– Зачем вы с ним так? – испуганно шепнула я Красавцу. – Он же генерал.
Небритый Красавец посмотрел на меня с жалостью как на умственно отсталую.
– А почему вы стояли посреди дороги? – спросил он. – Заснули?
– Почему заснула? Разворачивалась, – ответила я.
– И не заметили, как он пронесся мимо вас по встречной? – злобно прорычал Красавец. – Он думает, что ему все сойдет с рук! Как бы не так!
Я объяснила, что просто задумалась, и попросила Небритого Красавца (сегодня был побрит, но я уже привыкла так его называть) и генерала ГАИ отпустить меня на лекцию, но они не согласились и повезли меня в специальное отделение милиции для таких, как я, нарушителей правил уличного движения.
Мы тронулись красивой кавалькадой: впереди генерал ГАИ, затем я на старом черном джипе, за мной Небритый Красавец на новом черном «лэндровере».
Я впервые была в милиции, потому что раньше не привлекалась, и мне было интересно. На всякий случай изображала актрису Ренату Литвинову, закатывала глаза, говорила нараспев с детскими интонациями (очень удобный имидж):
– С какой скоростью? Ехала? Кто, я? Не зна-аю… А куда я ехала?
Несмотря на то, что у меня здорово получилось, меня все равно заставили писать объяснительную записку.
«Стоя на месте в движущемся транспортном средстве»… нет, не так… «Сидя в самодвижущемся транспортном средстве»…
Генерал ГАИ покрикивал на меня, и я чувствовала себя некомфортно и беззащитно: видимо, так чувствуют себя все люди, преступившие закон.
– Заполните графу «Место работы» и можете быть свободны, – сказал генерал.
«Место работы», «Должность»… – Я задумалась, потом быстро написала «Певица» и удалилась вместе со своим свидетелем.
Мы курили в милицейском дворе как настоящие преступники. Моего свидетеля зовут Андрей.
– Смешное имя, – вежливо сказала я, – у меня в детстве был пупс, продавался в синем ватничке, а на спине у него была этикетка с надписью «Кукла Андрюша в пальто».
Андрей сказал, что у меня тоже очень хорошее имя, главное, редкое.
