— А живую? — надула губки Варвара. — Папа, я живую хочу!
— Живая у нас во дворе растет, — напомнил тот. — Украсим и ее. Как в прошлом году, помнишь?
— Фонариками? — уточнила Варя.
— И фонариками тоже.
Серебряков еще не успел договорить, а Варвара уже полетела к Нине, требовать, чтобы та достала коробки с елочными украшениями. Потом вывалила их на ковре в гостиной и с благоговением перебирала весь вечер. Смоки тоже была счастлива такой горе всяких блестяшек и с азартом гонялась то за одним, то другим шариком, путалась в гирлянде и шуршала дождиком.
В школе между тем тоже полным ходом шла подготовка к Новому году: украшали классы, вестибюль, актовый зал, репетировали номера к праздничному концерту, обсуждали развлечения на зимние каникулы. У всех было приподнятое настроение, даже поутихли склоки и стычки в педколлективе. Меня, к счастью, тоже не трогали, лишь Светочка с любопытством поглядывала в мою сторону, однако вопросов никаких не задавала. Но чему я больше всего была рада, так это тому, что больше не объявлялся Вадим. Первую неделю после того случая я каждый рабочий день проводила в напряжении, а по школе ходила с оглядкой. Конечно, у меня была охрана в виде Васи, но и он не вездесущ, поэтому приходилось быть осторожней и внимательней обычного. Однако дни бежали, Вадим не давал о себе знать, и я потихоньку успокоилась. Похоже, он все же устроился на работу, куда его спротежировал Денис, и угомонился.
В субботу Варя подскочила ни свет, ни заря и подняла всех в доме: украшать елку. Первым делом она влетела ко мне в комнату и стала прыгать на кровати, заставляя поскорее встать. Хорошо, что в ту ночь я спала одна, иначе снова вышел бы конфуз. Варя тогда, кажется, ничего не поняла, а вот для нас с Денисом это стало уроком, и теперь свои ночные свидания мы проводили с больше осторожностью.
— Варя, еще такая рань, — я нехотя вылезла из-под одеяла. — Тебе бы еще спать и спать…
— Хочу елку! — прозвучал уже привычный ответ.
— Тогда буди папу или Васю… Мы же сами не поставим елку, она у вас высокая, до потолка…
— Ага, — Варвара умчалась к Серебрякову, а я смогла спокойно умыться и причесаться.
Вернулась Варя недовольная:
— Папа сказал вначале позавтракать.
— Правильно сказал, — поддержала я «папу», — а то откуда возьмутся силы на украшение елки? Я, например, тоже собираюсь сперва поесть. Поэтому беги к Нине и проси приготовить завтрак.
Когда я спустилась в кухню, Варя уже вовсю орудовала ложкой, поглощая гречневую кашу с такой скоростью, какую от нее в другие дни никогда не дождешься. Денис тоже появился вскоре.
— Вначале давайте украсим елку во дворе, — предложил он, — пока светло… А потом уже перейдем в дом.
Варя охотно согласилась: ей важен был лишь процесс — украшать елку, а которую, не столь важно.
Легкий морозец еще держался, поэтому снег по-прежнему серебрил двор и крышу. Елка, большая, пушистая, росла почти в центре лужайки, и украшенная гирляндами должна была стать настоящей красавицей. В помощь нам отправился и Вася, как самый высокий и сильный. Вооружившись лестницей, они с Серебряковым по очереди поднимались к самой верхушке, развешивая там игрушки и фонарики, нам же с Варей достались нижние ветки. Дело спорилось, мы много шутили, смеялись, иногда отвлекались на обстрел снежками. Когда же с нарядом елочки было покончено, еще слепили большого снеговика и водрузили на него красную шапку Санты. Довершила его образ Нина, принеся большую морковку для носа.
За украшением первой елки пролетело полдня, все взрослые устали и выдохлись, но неугомонная Варвара, как маленький танк, не сходила с намеченного плана, и после обеда пришлось взяться за вторую елку. Темнело уже рано, поэтому включили свет, а Серебряков для уюта еще зажег и камин.
— Как будто завтра Новый год, — с улыбкой сказала Нина, выглядывая к нам из кухни. — Пойти печенья испечь с корицей, что ли?
— Да! — мгновенно отозвалась Варя.
— Кто б сомневался? — усмехнулась Нина и вернулась к плите.
Звонок в дверь был большой редкостью для этого дома. Все жильцы имели ключи, а гости к Серебряковым не заглядывали, разве что соседи изредка приходили, решить какой-либо хозяйственный вопрос по благоустройству поселка. Поэтому когда в прихожей прозвучала тихая трель, все удивленно переглянулись. Нина подошла к экрану домофона, что показывал площадку у ворот, и тихонько охнула, потом позвала:
— Денис Игоревич… Идите сами посмотрите…
Серебряков, заинтригованный не меньше других, вышел в прихожую. Дверь гостиной была настежь открыта, и я смогла заметить, как он изменился в лице, стоило ему лишь глянуть на экран.
— Что будем делать, Денис Игоревич? — мне показалось, что Нина вжала голову в плечи. — Не впускать?
У Серебрякова заходили желваки на скулах, а после он произнес сквозь зубы:
— Впускай…
Нина кивнула и нажала на кнопку, открывающую ворота. Все устремили взгляды на дверь, и только Варя, не обращая ни на что внимания, продолжала вешать шарики на елку. Наконец на крыльце послышался стук каблуков. Женщина?
Серебряков сам повернул замок и распахнул дверь.
— Что ты здесь делаешь? — довольно грубо спросил гостью.
— Ты не впустишь меня? — голос мягкий, нежный. — Вообще-то, тут прохладно…
Серебряков отступил в сторону, и в прихожую вошла невысокая брюнетка в белом полушубке и узких джинсах, заправленных в рыжие сапоги на шпильке.
— Я чемодан у ворот оставила, — она мило улыбнулась, и на щеках у нее сразу заиграли ямочки. — Надеюсь, его не украдут?
Серебряков не успел ответить. Варя наконец заинтересовалась происходящим и с криком:
— Папа, кто там? — выбежала в прихожую.
Но ответила ей гостья:
— Это мама, дорогая. Я вернулась, — и распахнула перед ней объятия.
Но Варя не сдвинулась с места, лишь смотрела на нее волчонком. Я тоже замерла, переваривая услышанное. Эта симпатичная молодая брюнетка и есть бывшая жена Серебрякова?
— Ты что, милая, не узнала меня? — незваная гостья сама подошла к дочке и обняла ее. — Не помнишь меня?
— Ты еще лет пять не появляйся…— процедил Денис сквозь зубы.
— Помню, — между тем буркнула Варя и нерешительно, будто через силу, обняла мать за шею.
— Я так рада тебя видеть, Варюша! — стала тискать ее та. — Ты так выросла! Такая взрослая! В следующем году в школу пойдешь, да?
Серебряков на это закатил глаза, а Варя ответила:
— Я уже хожу в школу, — и попыталась высвободиться из объятий матери.
— Да что ты? — изумленно воскликнула женщина. — Вот это время летит, с ума сойти… А я тебе подарков привезла! — сообщила потом радостно. — Много-много! Вот если кто-нибудь принесет мне мои чемоданы…— и она многозначительно посмотрела на Серебрякова.
