Щеки Жени тут же запылали, она облизнула губы и поняла, что тоже скучала без Этьена.
– Я.…тоже скучала. – едва слышно прошептала она.
От этого признания у француза стало тепло на сердце. Он счастливо улыбнулся и, погладив скулы Жени, снова коротко коснулся ее губ. Но тут раздался шорох полога, отделяющего лабораторию, поэтому он поспешил отдернуть руки. К счастью, это был всего лишь Андрей Ионович.
Несмотря на то, что Михайловский был в курсе, Женя все равно страшно покраснела и едва не перевернула столик с инструментарием, когда отошла в сторону.
– И-извините, – проблеяла она.
– Милуетесь? – Михайловский догадался обо всем именно по реакции Жени.
После этого смутился и Этьен, а врач только усмехнулся, но больше смущать их не стал.
– Костя, после обеда займись перевязками, мне надо в штаб съездить, – попросил он.
От этого слова Женя и вовсе стала как свекла, и только кивнула Михайловскому, пообещав все сделать в лучшем виде.
– А теперь идемте обедать, пока Василий не начал силой всех сгонять, – хмыкнул он и вышел из лаборатории.
– Он в курсе, да? – спросил Женю Этьен, коснувшись ее руки.
– Да, в курсе. Я с ним разговаривал, и он мне очень помог, – кивнула она. – Он хороший человек, поверь мне, – попросила Женя, улыбнувшись Этьену.
– Я в этом даже не сомневаюсь, – ответил Этьен.
Он прекрасно знал, видел, насколько важен Андрей Ионович для Жени чисто по-человечески, и в профессиональном плане, поэтому ему очень приятно было видеть одобрение врача.
– Ну что, идем обедать?
Женя довольно выдохнула и кивнула.
– Да, идем обедать, – ответила она и пошла вперед, снимая по дороге фартук.
В палатке Михайловского все уже было готово, и когда Женя с Этьеном пришли, Василий ворчал себе под нос, что все стынет.
На обед были густые наваристые щи с грибами, пахнувшие так, что у Жени потекли слюни.
– Боже, давно же я их не ел, – простонала она, когда Василий налил ей полную миску и нарезал большими ломтями бородинский хлеб.
– Вот и ешьте! – кивнул Василий, а пока они если первое, стал раскладывать по мискам второе – рассыпчатую ароматную гречку со свиными шкварками.
На гречку Этьен вытаращился с недоумением – подобного он никогда не видел и не пробовал.
– Не бойся, это вкусно, – подбодрила его Женя.
Этьену оставалось только кивнуть, поверив на слово. Но, когда он получил свою миску и попробовал, первая ложка показалась ему странной, но потом он втянулся и вылизал все, до последней крошки.
Андрей Ионыч одобрительно улыбнулся и похлопал его по плечу.
– Вот так и надо, – кивнул он. – Никто так гречку не делает, как Василий.
– Да Василий и не только гречку прекрасно готовит, – улыбнулся Этьен, взяв себе расстегай. – Эх, познакомить бы его с поваром из нашего поместья – Жулем, вот они бы обменялись опытом.
– Думаю они бы передрались на кухне, – засмеялся Андрей Ионыч. – Иногда мне кажется, что в роду у Василия были домовые. У него все как по волшебству делается, и секретов он своих не открывает никому.
– А вдруг сошлись бы, – улыбнулся Этьен. – Жуль тоже жутко ревностно к кухне относится. Зайти, взять что-то перекусить можно, но ни в коем случае нельзя посуду трогать, можно по лбу ложкой огрести.
– Тогда может быть толк и вышел бы, – улыбнулся Андрей Ионыч. – Вот кончится война, и проверим. – кивнул он Этьену.
– Поскорее бы, – вздохнул Этьен и задумчиво посмотрел на Женю.
Было очевидно, что он не собирается расставаться с новообретенным другом и не только, но невольно задавался вопросом, как сложатся их судьбы.
Женя тоже взглянула на Этьена и вздохнула. До конца войны еще было далеко, а сердце у девушки уже было не на месте. Тревога за Этьена росла неимоверно. Что если государь откажет ему в присяге на верность? Что тогда?
Видя их настроение, Андрей Ионович сменил тему на нейтральную, а потом отправил их обоих в лазарет, искренне считая, что работа – лучшее лекарство от всех бед, а сам стал собираться в штаб
Женя с пылом принялась за работу, Катерина помогала им, как и Этьен, поднимая и переворачивая раненых, пока Женя меняла повязки. С одним пациентом дело было плохо – рана на бедре воспалилась, шов выглядел хуже, чем накануне.
– Катерина, подготовьте операционную, будем вскрывать, – сказала Женя, осторожно ощупав рану и понимая, что там уже абсцесс.
Катерина деловито кивнула и поспешила исполнять поручение, уже точно зная, что в таком деле время решает все.
– Кто будет вам ассистировать, Константин Евгеньевич? – в такие моменты она всегда была строга и обращалась официально.
– Вы и Этьен. Эфир не потребуется, справимся быстро, – ответила Женя. – Кто из фельдшеров приставлен к больному? – спросила она. Поскольку рана была в таком плачевном состоянии налицо был ненадлежащий уход.
– Романов, Мирослав Владимирович, – ответила Катерина, нахмурившись. Это упущение она считала своей виной, хотя ее внимания на всех не хватало, и можно было надеяться, что уж фельдшер-то знает, как ухаживать за раной.
– Позвать? – спросила она, поджимая губы.
– Да, перед операцией пусть зайдет и взглянет на дело своих рук, – кивнула Женя. А потом ободряюще улыбнулась раненому. – Не волнуйтесь, все заживет, только шрам останется. Еще танцевать на балах до старости будете, – пообещала она.
– Господь с ним, со шрамом, – отмахнулся капитан, которому предстояла операция. – К тому же, я видел, как вы штабс-ротмистра залатали – как новенький стал. Значит, и со мной все в порядке будет, – он сам их успокаивал, демонстрируя недюжинную силу духа.
– Вот и хорошо, – улыбнулась Женя и отошла от него. Нужно было просмотреть пару учебников, дождаться пока Катерина все приготовит, а фельдшера принесут больного на операционный стол.
– Ты уверен, что тебе будет достаточно только моего присутствия и Катерины? – спросил у нее Этьен, стоя рядом. Он был готов помогать тем, что в его силах, просто опасался навредить человеку своей неопытностью.
– Уверен. Ты последишь за светом и состоянием больного, он будет в сознании, просто говори с ним, – велела она, кивнув и надев свежий фартук. – С инструментами и лекарствами мне поможет Катерина.
– Хорошо, как скажешь, – кивнул Этьен и, торопливо оглянувшись, чмокнул Женю в губы. – У тебя все получится, ты самая-самая талантливая, – шепнул он и отступил, пропуская ее вперёд.
У Жени сердце тут же удар пропустило, и она выдохнула, взглянув на Этьена и зарумянившись.
