– Я-то думаю, а вот ты почему так не думаешь, меня удивляет, – признался врач, не скрывая недоумения.
– Такого рода отношения осуждаются. Моя мать будет в ужасе, узнай она, что ее дочь связалась на войне с мужчиной, к тому же из вражеской армии, – вздохнула она. – Вот почему.
– Не обязательно их афишировать, – пожал плечами Михайловский. – До поры до времени. Как все закончится, расскажете историю о великой и чистой любви, медсестры и раненного. А если потом вскорости поженитесь, мотивируя это собственным желанием, так кому какое дело?
– Как думаете, как к этому отнесется Миша? Он же мой брат, – этот вопрос сильно беспокоил Женю.
– Я думаю, он поймет и примет, – не без надежды в голосе ответил врач. – Он ведь очень тебя любит.
– Наверное, стоит с ним поговорить, – кивнула Женя.
– Хочешь, Василий позовет его на ужин? – предложил он. – Или просто найдёт его? Думаю, вам лучше обсудить это наедине.
– Я напишу записку, пусть Василий передаст, – кивнула она, переходя к гречневой каше с гуляшом. – И поговорю.
Михайловский кивнул и тоже вернулся к еде – рано было расслабляться, дел в лагере меньше не становилось. После обеда они принялись наводить порядок и проводить ревизию среди препаратов и медикаментов. У Миши тоже дел было немало, поэтому, получив записку от сестры, он смог выбраться только к вечеру.
– Костя, – он нашёл ее в лазарете и обнял. – Как я рад, что ты в порядке!
– Миша! – Женя бросилась к брату и крепко его обняла. – Как я рад что ты тоже жив-здоров! Садись, рассказывай, как дела, – велела она, наливая чай, когда они уединились в палатке Михайловского.
– Да ты и сама не хуже меня, наверное, знаешь, – ответил Михаил, с нежностью глядя на сестру. Но и он по-прежнему обращался к ней, как мужчине, чтобы не выдать случайным словом. – Трудная это была атака. Еще не все тела вывезли с поля боя.
– Да, я видел, – кивнула она. – Да и сам в лазарете видишь как, не протолкнуться, – добавила она со вздохом, а потом спохватилась. – Бери бублики, они еще свежие.
– Спасибо, – Миша взял чай и макнул в него бублик, как всегда делала матушка. – Ты просто увидеться хотел? – спросил он, вспомнив про записку.
– И увидеться и поговорить, – кивнула Женя. – Кое-что важное произошло…
– Что такое? Ты, здоров? – в первую очередь спросил Михаил, не представляя, что более серьёзное могло случиться?
– Да, я здоров. Вопрос немного интимного характера, – смутилась она, стремительно краснея.
– Костя, не томи, что у тебя случилось, – Миша успокоился, узнав, что нет проблем со здоровьем, но за сестру все равно тревожился.
– Я влюбилась, – призналась она, вздохнув.
– Женя, это же чудесно, – моментально переключившись на нее, именно как на сестру, Миша улыбнулся, оглянувшись, что никого нет рядом, и радуясь, что даже среди крови и войны остается время для высокого чувства. – В одного из офицеров? Или в того фельдшера? – спросил он, чуть нахмурившись, ведь все знали о похождениях и тех и других.
– Нет, Миша. Я боюсь, что, услышав ответ, ты навсегда разочаруешься во мне, поэтому прошу, не руби с плеча, – попросила она тихо. – Это Этьен.
– Как я могу разочароваться в тебе? – Миша взял ее за руку, придвинувшись ближе, а когда услышал имя, изумленно замер. – Этьен? Имеешь ввиду, пленный француз?
– Да, он, – кивнула она. – Я люблю его. А он меня, – вздохнула она, кусая губу.
– Так… у вас это взаимно? И он…он знает о тебе? Правду? – как ни странно, именно это поразило Мишу больше всего, ведь поначалу он подумал, что сестра влюблена безответно.
– Да, взаимно, – кивнула Женя, все еще внутренне сжатая в ожидании вердикта.
– Но как же… – Миша пребывал в полнейшей растерянности.
Это было неправильно и не соответствовало тому, как принято строить отношения с девушкой, особенно из благородной семьи, но Женя ведь его сестра, и как же он может ее осуждать.
– Как же так вышло? – все же спросил он.
– Сама не знаю, просто так получилось, – вздохнула Женя. – Он хороший. И хочет присягнуть на верность Императору.
– А почему ты думаешь, что влюблена в него? – спросил Миша. – Может быть, это просто искренние дружеские чувства? Благодарность за спасение?
– Потому что я думаю о нем постоянно, – пожала она плечами. – Мне хорошо с ним. Как ни с кем больше. Если это не любовь, то я не знаю, что это.
Мише лучше, чем кто бы то ни было, знал, что Женя еще не влюблялась, и, конечно, она могла ошибиться, но сердцем Михаил чувствовал, что сестра знает, о чем говорит.
– Главное, чтобы ты была счастлива, – вздохнул он, обнимая ее за плечи. Ощутив небывалое облегчение, Женя крепко обняла брата.
– Господи, ты не представляешь, как сильно я боялась твоего осуждения и разочарования, – проговорила она ему, ощущая, как камень свалился с души.
– Как же я могу тебя осуждать? – Михаил прижал ее к себе и поцеловал в макушку. – Для меня главное, чтобы ты счастлива была. И если ты будешь счастлива с Этьеном, значит, так тому и быть.
– Ну мало ли что на тебя найдет, – ответила ему Женя. – Большинство бы возражали. Грешно же. Без брака, веду себя…не как приличные девушки должны себя вести…
– Ты маменьке, главное, не говори о деталях, – вздохнул он, зная, что их матушка этого не переживет. – Будьте осторожны.
– Не буду, Миша. Это разобьет ее сердце, – согласно кивнула она. – Андрей Ионыч поддержал меня.
– Он прогрессивный человек, – улыбнулся Михаил. – К тому же, тоже очень тебя любит, так что в этом нет ничего удивительного.
– Для меня все это очень удивительно, – улыбнулась Женя, не отпуская от себя брата. – Поверь, очень-очень.
– Не только для тебя, – ответил Миша. – А Этьен… как он осознал свою влюбленность?
– Он влюбился в меня раньше, чем я в него, – ответила Женя. – Наверное после того как я спасла его. И потом он заподозрил, что я не та, за кого себя выдаю…
– Вот как? – Миша был немного удивлен. – Конечно, ты очень симпатичный парнишка, но все это так неожиданно, ведь столько лет никому не удавалось тебя раскусить. А он не был удивлен своими чувствами?
– Я.…похожа на его первую любовь, – призналась Женя. – Как-то так…
– Ох, Женя… – Миша нахмурился, не желая, чтобы сестре разбили сердце. – А что будет, когда он поймет, что ты – не тот человек.
– Я сразу сказала ему об этом, – кивнула Женя. – Что не желаю быть заменой умершему человеку. И он это понимает. Что я другая во всех отношениях.
– Дай-то бог, сестренка, – вздохнул Михаил, гладя ее по волосам. – Главное, чтобы ты счастлива была.
– Буду, Миша, буду, – кивнула она. – Я очень постараюсь быть счастливой.
