Женя ошеломленно замерла и взглянула на друга.
– То есть… как? – спросила она, подняв брови.
– Я не имею права осуждать тебя, – немного нечетко ответил Саша. – Поговаривают, что великий князь Симеон Александрович юных адъютантов предпочитает, а тут подумаешь, недруг… ну и что ж с того… Женя, ты мне скажи, это… взаимно? Он ведь бросил тебя, оставил одну…
Женя села рядом и взяла его за руку.
– Ох, Саша… Да, это взаимно. Мы любим друг друга. Очень сильно. И после войны… Мы надеемся, что мы поженимся.
– Ну, значит, так тому и быть, – кивнул Саша и поднял на нее взгляд. – Женя, ты меня прости! Ты ведь мой друг, я не должен был так с тобой… Я так привык, что ты… это ты. И я совсем забываю, что ты девушка. Но ведешь ты себя совсем иначе, и я теряюсь.
У Жени сердце разрывалось. Она испытывала и смятение, и облегчение.
– Саша… а скажешь ли ты то же самое на трезвую голову? – спросила она.
– Скажу! Ты же знаешь меня, – Саша теперь смотрел прямо на нее. – Завтра утром приду и снова скажу.
– Ох, Саша, – вздохнула она и крепко обняла его. – Камень с души снял.
– Ты прощаешь меня? – спросил Саша, неловко обнимая ее, хотя в былые времена в таком состоянии нередко висел на шее подруги, ведущей его домой.
– Как я могу не простить тебя? – сказала Женя, шмыгая носом.
– Эй, ну не плачь, ты же офицер российской армии, – шутливо укорил ее Саша, у которого тоже от сердца отлегло.
– Да как тут не плакать? – выдохнула она. – Если вы мне все только и делаете, что сердце рвете. Один в кавалерию ушел, второй решил, что я ему не друг отныне, сравнив с продажной девкой.
– Этьен молодец, не стал в тылу отсиживаться, а я, было, подумал, что он воспользовался тобой и бросил, – ответил Саша, поглаживая ее по спине. – А боец он хороший, уж мне ли не знать.
– Тогда чего ты его все задирал? – спросила Женя.
– Не знаю… мне казалось, если я смогу показать его плохим бойцом, то смогу доказать тебе… что-то, – Саша и сам толком не знал, зачем это делал.
– Все такой же дурашка, как в детстве, – вздохнула Женя. – Все тебе неймётся. Вот и что с тобой делать?
– Продолжать дружить, – предложил Саша, звонко чмокнув ее в щеку. – Но сейчас нам придется дружить на расстоянии, потому что мне пора в казарму.
– Ты дойдешь хоть, или тебя проводить? – спросила Женя.
– Дойду, – отмахнулся Саша и решительно поднялся на ноги. При этом, правда, покачнулся, но удержался.
– Горе луковое, – вздохнула Женя. – Идем, не дай бог свалишься в канаву и сломаешь себе шею, – она закинула его руку себе на плечо и обняла за талию, ведя.
– А твой француз не заревнует тебя, если вдруг увидит нас? – хмыкнул Саша, обнимая ее за плечи, но стараясь не слишком виснуть.
– Ты пьян в стельку, а Этьен достаточно благоразумен, – улыбнулась Женя, ведя его через лагерь.
– Благоразумен… как и ты. Вот почему вы нашли друг друга, – хихикнул Саша, стараясь миновать все препятствия.
– Не так уж я и благоразумна, видимо, – Женя все-таки довела его до дежурного по казарме и сдал с рук на руки. – Доброй ночи, Саша.
– И тебе, Костя! – Саша на пару секунд прижался к ее лбу, а потом растрепал волосы и, отсалютовав рукой, отправился на боковую.
Женя проводила его взглядом и пошла обратно к себе, уже валясь с ног от усталости, но счастливая от того, что с Сашей все разрешилось.
На следующий день опять были назначены совместные учения, но Этьен, ожидавший очередных провокаций от Саши, к своему удивлению, имел возможность спокойно тренироваться. А во время перерыва Саша подошел к Этьену.
– Я вчера попросил прощения у Кости. И теперь хочу извиниться перед вами. Я был неправ. – сказал он.
Завидев его приближение, Этьен напрягся и был совершенно искренне удивлен такими словами. Он опасался, что это какой-то подвох.
– И что заставило вас изменить мнение? – осторожно спросил он.
– Его слова вчера… на плацу, – ответил Саша. – Я знаю его всю жизнь, как и он меня. И это было как удар под дых. Правда больно бьет. Теперь я это знаю.
Это звучало слишком искренне, чтобы оказаться неправдой, Этьену хотелось верить, что Саша не стал бы апеллировать к высокому чувству дружбы.
– Что ж, надеюсь, между нами больше нет недопонимания? – уточнил он
– Ни малейшего, – он протянул ему руку для пожатия. – Не откажите мне в дружбе.
– Не откажу, – Этьен кивнул и протянул руку в ответ. – Думаю, мы можем стать хорошими друзьями.
– Вот и замечательно. Как насчет брудершафта? – он достал фляжку.
– Сейчас, – Этьен опасливо обернулся и утащил Сашу за поленницу, чтобы их не застали и не отправили на гауптвахту. Там Саша достал складные стаканчики и разлил в них коньяк.
– Ну, будем!
– За нас! – поддержал Этьен, скрещивая с ним руки, а потом опешил, получив троекратный поцелуй в щеки.
– Так, так, так, и вот так! – последним был смачный поцелуй в губы. – Все, Этьен, вот и побратались.
Это братание смутило Этьена, но он старался не показать виду.
– Рад, что все благополучно разрешилось, – пробормотал он.
– Это русский обычай, Этьен, – Саша догадался, что это смутило его. – Без романтической подоплеки.
– А, хорошо! – Этьен облегченно вздохнул, ведь теперь он мог спокойно рассказать об этом Жене.
– Так многие делают, просто приглядись на очередной попойке, – улыбнулся Саша.
– Я не был ни на одной, – признался Этьен, оглядываясь. – Надо на плац вернуться, пока нас не хватились.
– Приходи сегодня на нашу, – позвал он. – Полковую. – И они вернулись на плац.
– Хорошо, спасибо, – Этьен кивнул и тоже вернулся к тренировке, решив попозже спросить, можно туда прийти и Жене.
Так до самого обеда они и тренировались, потом ополоснулись из бочки с водой и переоделись, прежде чем идти есть.
В обед Этьен постарался покушать побыстрее, чтобы сбегать к госпиталю, правда, искать Женю у него не было времени, поэтому он передал ей записку через Василия, предлагая прийти вечером в казармы.
Женя в этот момент была на операции, с обедом они с Михайловским задерживались, но записка тут же подняла ей настроение лучше миски горячего борща.
– Андрей Ионыч, я вечером отлучусь, хорошо? – попросила она.
– Конечно, Костенька, – кивнул Михайловский, прихлебывая суп, и спросил, увидев, как оживилась юная княжна. – Сердечная встреча?
– Вроде того, – улыбнулась она. – Этьен передал записку.
– О, тогда могу только пожелать хорошего вечера, – улыбнулся врач.
