– Об этом пока рано говорить.
– Дети сами разберутся с этим, не так ли? – приторно спрашивает мать, и его родители согласно кивают, – может, нам пройти в сад и насладиться весной там?
Затем они удаляются, оставляя нас вдвоём. Я собираюсь спросить всё, что мог иметь ввиду его отец, но не успеваю даже сказать и слово, потому что меня тут же поднимают и сажают на стол. Он разводит мне ноги и встаёт между ними, поглаживая меня через трусики.
– Мы всё решим потом, детка. Ты же не против, что сейчас я хочу заняться делами по важнее?
– Нет, конечно, нет. Займись со мной любовью, пожалуйста, – молю я его, когда он отодвигает мои трусики и начинает расстегивать свой ремень.
Игривый и пошлый взгляд голубых глаз устремляется на меня, и я готова задохнуться.
– Раз уж ты просишь.
Он притягивает меня к себе и обрушается на мои губы жадным, страстным поцелуем, а следом вонзает в меня свой член, ускоряя темп с каждой миллисекундой во мне.
От этих мыслей я густо покраснела, и я не сомневаюсь, что он понял, о чём я думаю. Это был наш первый раз за пределами пресной кровати, и мне понравилась такая дерзость. Он всё так же красив, горяч, от него несёт чём-то дорогим и сексуальным, а сам он вызывает одно чувство: мокрые трусики и только. Я чувствую, как моё сердце ускоряется и ускоряется рядом с ним, но не могу сделать и шагу назад. Отца уже давно нет рядом, но мы все ещё смотрим друг на друга. Он скользит все теми же любимыми мною когда-то, голубыми глазами по моему телу, и кожа вмиг покрывается мурашками. Как же я скучала.
– Привет, детка, – томно шепчет он, и я готова скрутиться в узелок. Его голос стал только мужественнее, добавляя ему несколько баллов сексуальности. Но ничего странного в том, что я скучала по нему. Прошёл всего год. Пусть мне и больно видеть его, но я все же рада встретиться снова.
Я облизываю пересохшие губы, и он рычит. И даже звериный рык чертовски сексуальный.
– Привет, Арчер.
– Ты стала только красивее. Твоя кожа всё так же светится, глаза кричат о твоей дерзости, а эта улыбка… ты заставляешь меня кончить в боксеры прямо сейчас.
Я зажмуриваю глаза и привожу дыхание в норму. У меня есть Диего. С Арчером мы расстались.
– Мне пора, – хриплю я и собираюсь уйти, но он успевает схватить меня за запястье и обвить руки вокруг моей талии.
Он дышит рядом с моим ухом, и я чувствую его дыхание прямо на открытом участке на коже, и если раньше это бы произвело на меня впечатляющий эффект, то сейчас моё сердце даже не подпрыгнуло. Это не правильно. Арчер – это не правильно.
– Один танец, прошу тебя.
– Всего один танец, и я больше никогда не увижу тебя?
Он тихо смеётся и медленно кружит нас.
– Надеешься, что сможешь отвязаться от меня?
– Мечтаю.
– Как кстати Алан поживает? Все ещё бегает за тобой?
– Он твой лучший друг, как ты можешь так говорить о нём, Арчер.
– Бывший лучший друг. И то я сомневаюсь, что он был им для меня. Разве друг пытается забрать твою девушку при любой возможности?
– Он не пытался забрать меня! И я тебе не вещь, идиот.
– Ладно, забудь, что я сказал.
– Я с радостью забуду и тебя.
– Я скучал по тебе.
Хочется скулить из-за несправедливости. То ни одного парня, то сразу два. А то и три.
– А я – нет.
Он хрипло смеётся и заправляет локон мне за ухо, специально подольше касаясь моей кожи. А затем наклоняется к уху и шепчет:
– Не ври себе, Грейс.
Я с трудом сглатываю.
– Отпусти меня, Арчер. Мне нужно уйти.
Но он все также держит меня.
– Я хочу поговорить с тобой, а ты разве нет? Целый год мы не виделись и тебе нечего рассказать мне?
– Мне есть, что рассказать тебе, Арчер, – вырывается из меня, и я не могу оставить поток слов, пропитанных гневом на него, – я влюбилась, по-настоящему влюбилась. Он старше меня, но это лишь плюс. Ты бы знал, насколько он красив. А как он трахает меня…
Я добиваюсь того, что хочу, и Арчер отстраняется от меня. В его глазах застывает та же боль, что и у меня, когда он бросил меня. Не оборачиваясь, бегу в комнату. Снова падаю лицом в кровать. Снова плачу. Снова в чёртовом Лондоне. Снова в этом проклятом доме. Может, на мне есть какая-то порча, и она активируется только тогда, когда я достигаю воздуха Лондона? Что-то мне подсказывает, что всё именно так.
Арчер все так же красив. За год он возмужал до невозможного, привлекая к себе внимания ещё больше. Тогда я бы с радостью прошлась с ним в любую свободную комнату и показала ему, что он принадлежит мне. Но сейчас единственное, что я хочу – это оказаться рядом с моим сварливым Диего.
Как он там без меня?
У меня такое ощущение, что я оставила кота в квартире, а сама сбежала в другой город на недельку-две, и он бедненький умрёт от голода. Но Диего не кот, что, конечно, круто, иначе меня обвинили бы в зоофилии.
Пока я шучу сама с собой в голове, чтобы перестать терзать себя воспоминаниями, вспоминаю записку, что подсунула мне Иви. Ещё утром я бы ни за что не подумала, что пойду к ней за помощью, но, в общем-то, я и не за помощью иду. Мне просто нужно поговорить с ней, узнать правду, ну и просто выпить. Последнее обязательно. По правде за последним я и иду к ней, потому что выпить хочется, а никого рядом нет. Хотя, есть Алан, но этот говнюк не пьянеет совсем, и сомневаюсь, что ему будет нормально в компании бухой Грейс.
Стучу в дверь, номер которой вспоминала так долго, что наступил уже следующий день. Перевалило за час ночи, и наконец-то Рождество, которое я итак не любила, а теперь тем более, закончилось.
– Грейс? – дверь распахивается и передо мной возникает Ноа. Самый настоящий ублюдок. Не нужно обвинять меня в том, что я сразу же дала ему звонкую пощечину. Он заслужил как никто другой.
– Не к тебе пришла. Где Иви? – бурчу я и прохожу в номер, специально пихая его в плечо, – сестричка, не заставляй меня пожалеть, что я пришла.
– Говори тише, – потирая щеку, ворчит Ноа, – она укладывает Остина.
Остина? Это собака что ли?
– Уже не укладываю. Он отказался спать, пока не познакомится с нашей гостьей. Кстати, рада видеть тебя, Грейс. Думала, ты не придёшь.
Позади меня распахивается дверь в спальню и к нам выходит Иви в ночнушке. И не одна. Её за руку держит маленький кучерявый светловолосый мальчишка лет пяти. Если ему пять лет и он ее сын, то…
– Блять…
– Грейс! – визжит Иви и закрывает уши сыну, – не выражайся при своём племяннике.
