– Я предложил посмотреть фильм, а не сопливый дерьмовый пиздец, – продолжал хныкать Диего.
– Если ты сейчас не успокоишься, твоя задница окажется по ту сторону двери. Сядь и смотри.
Он с побеждённым видом перекатился с меня и сел рядом.
– Плевать. Я посмотрю это дерьмо.
К концу фильма он был уже не такого мнения. Весь сеанс просмотра он комментировал каждое действие влюблённой парочки, периодически ворча о том, что их безмозглости позавидует любой.
– Она могла спасти его, – возмутился Диего, когда на экране высветилось титры.
– Не-а, доказано, что дверь не удержала бы их обоих.
– Грейс, ты узко мыслишь, я говорил тебе?
– Говорил. И если скажешь ещё раз, то я выкину тебя из окна. Действуй.
– Она могла с самого начала уплыть на лодке, но что? Она, как тупая девчонка, прыгнула на тонущий Титаник к своему любимому и обрекла его на смерть.
– Любовь. Что ты на это скажешь?
Глаза Диего наполнились едва уловимой болью.
– Это не любовь, Грейс.
– Что ты знаешь о любви? – вырвалось у меня.
– Больше, чем ты думаешь, – кажется, он вмиг протрезвел, потому что леденящий душу тон, который стал верным спутником Диего, резал мне сердце.
– Ты снова ссоришься со мной. Фуэнтес, в какие игры ты играешь?
– Мы говорим о фильме. Как ты перешла с одной темы на меня? – отрезал он, – я не хочу говорить больше об этом дерьме.
– Просто признай своё поражение. Роза оказалась верной Джеку, вот и всё, – подначивала я его на дискуссию. Только разговорами я смогу хоть что-то узнать о нём, – да, он умер, но умер, видя её любовь. Она была рядом и держала его руку в этот момент.
Пронзающий душу смех донёсся до моих ушей.
– А он, он оказался верным, Грейс?
– Безусловно, – не понимаю, к чему он клонит.
– Запомни: мужчина может быть верен идеям, делу, друзьям, но никак не женщине, – Диего вздёрнул одну бровь, ожидая, когда я перестану пялиться на него, но состояние шока, в котором я пребывала, кажется, не развеять.
– Зачем тогда люди женятся? – только не думай, что я спрашиваю о нас. Потому что так и есть.
– Жениться и заводить семью само по себе бессмысленно. Но могу предположить разве что для личной выгоды.
– Ты хочешь сказать, что лучше всю жизнь иметь сотню женщин, чем быть с одной единственной?
К глазам подступили непрошеные слёзы, а горло начало саднить. Он не может так думать. Разве кто-то вообще хочет жить без любви? Нет, потому что такого не бывает. Он снова пытается оттолкнуть меня.
– Именно так. Ты бы смогла есть, допустим, макароны с сыром каждый день, на протяжении всей жизни? И ничего другого, только макароны с сыром. Так вот с девушками тоже самое. Всё в этой жизни приедается, а топтаться на месте – удел идиотов, – как бы мне сейчас хотелось, чтобы на его прекрасном лице расцвела улыбка, и он сказал: «Шутка, это всего лишь шутка, Грейс. Я хорошо отношусь к женитьбе и в будущем собираюсь связать нас с тобой узами брака». Кажется, он уже говорил мне, что я слишком замечталась и потерялась в реальности, составляя прекрасный образ, в который постепенно влюбляюсь всё больше и больше.
– Ты серьёзно? – еле слышно спросила я, продолжая надеется.
– Похоже, что я шучу? Прекрати жить сказками, где все друг друга любят, играют пышную свадьбу, собирая всех родственников и друзей в одном кругу, заводят детей, ходят на работу, а потом уставшие приходят домой, воспитывают этих ходячих сперматозоидов и ложатся спать. Такое бывает, но не со мной и не в моём мире, Грейс. Я не буду любить тебя до гроба, клясться тебе в безграничной любви и прочую хрень, которую ты себе напридумывала. Мне нравится общаться с тобой потому, что в тебе я вижу себя – поломанного человечка, обиженного на весь мир. И не более, понимаешь? Так что выбирайся из мира грёз. Ты – взрослая девочка, а эти бредовые сказки про сладкие романы должны отталкивать тебя своей приторностью из-за того, что ты познала горькую суть нашей жизни. Теперь выбор за тобой: ты можешь забыть меня, как самый страшный сон, в котором ты кончала десятки раз, или идти со мной по этому дерьмовому пути судьбы, которая нас с тобой свела.
Он сказал это. Он сказал то, что я так боялась услышать. Я – сломанная. Мои родители не любят меня, у меня не было детства, все друзья смылись куда-то в канализацию из-за моего паршивого характера, мой бывший парень расстался со мной из-за моей ревности, а лучший друг влюблён в меня с самого начала – сломана. Все это время я искала в Диего то, что могло бы изменить мою жизнь, исправить её, сделав меня не такой испорченной куклой, у которой уже отвалилась рука и нога, в волосы частично выпали. Сломана. Диего был со мной всегда честен, а я видела в этом совсем не то, что было на самом деле. Когда он трахал другую девушку, я представляла измену, но ведь мы даже не встречались. Мы толком то и не общались. Я привязалась к нему хвостиком, заставив быть якорем моей жизни, чтобы хоть как-то выкарабкаться и вздохнуть, а потом снова уйти на дно на долгие года. Глупая маленькая Грейс привязалась к взрослому тренеру Фуэнтесу, навязывая свои мысли, идеи, жизнь.
Если бы не выключенный свет, он увидел бы мои слёзы, которые ручьем капали с глаз. Но слава Богам он не может видеть их, не может увидеть то, что задел больной зуб в челюсти с именем «Грейс».
– Мне нехорошо. Мне следует поспать, ты ведь не против? Если решишь уйти – закрой дверь и положи ключ под коврик, – не дожидаясь ответа от него, я спрыгнула с кровати, дождалась пока Диего выйдет из ступора и встанет, сняла покрывало и залезла под одеяло, повернувшись к нему спиной.
Заглушая всхлипы кулаком во рту, я старалась заснуть, мечтая о том, чтобы Диего поскорее покинул комнату, пространство вокруг меня и мою жизнь. Но он, как настоящий паразит, въелся глубоко и надолго.
– Ты не можешь обидеться на меня за правду, – прохрипел он позади меня.
– Я знаю, я не обижаюсь. Просто дай мне поспать, Диего, – расплакалась я ещё сильнее. Сентиментальная сука.
С минуту он стоял не двигаясь. От него не было никакого шума, отчего мне даже показалось, что он исчез. Но мои сомнения развеял скрип кровати рядом со мной. Диего залез под одеяло, прижал меня спиной к своей груди и, уткнувшись мне в шею, уснул.
Я ещё долго лежала без сна, раздумывая над тем, как он чертовски он оказался прав.
Слова Диего воздействовали на моё сознание слишком сильно. Я с трудом уснула и с таким же трудом спала. Сны менялись, и каждый новый был пуще предыдущего. И тогда, когда на часах я застали четыре часа утра – Диего уже не было, словно его присутствие было абстракцией, которую я так хотела воплотить в реальность.
На душе скребли кошки. Если это не было сном, то сейчас я очень жалела о том, что продолжила диалог, кинув ему в лицо вопрос о любви. Но я нашла небольшой плюс в этой ситуации: от лица Диего отхлынула кровь, как только слова слетели с моих губ. У его прошлого есть ноги, которые породили жестокость, но что это за ноги?
