– Закрыли эту тему, Грейс.
– Да ты шутишь!?
Зачем я задала последний вопрос? Диего всё равно забрал тележку и покатил в направлении касс, оставляя меня смотреть ему вслед с кривой миной на лице и широко распахнутыми глазами.
– Фуэнтес! – взревела я, догоняя мужчину.
– Не устраивай сцен, – процедил Диего.
– Ты не отвечаешь ни на один мой вопрос, почему я не могу это делать?
– Потому что мы в грёбанном супермаркете, Грейс! – грубо и громко рявкнул он, из-за чего в нашу сторону повернулись абсолютно все. Каждый датчик штрих-кода затих, наполняя стены тишиной и тихой музыкой, которая играла на заднем фоне, – ты создаёшь проблему на пустом месте.
Хмуро фыркнув, я поморщила лицо и вздохнула:
– Я – идиотка.
– Не могу не согласиться, – съязвил Диего, продолжив движение.
– Почему ты не хочешь поговорить со мной?
– Чёрт возьми, Грейс, ты издеваешься? – гаркнул он, выкидывая продукты на движущуюся ленту, – я не понятно изъясняюсь? Я сказал, закрыли тему, значит мы закрыли эту тему. Я услышан?
Карие глаза сверкнули в мою сторону яростью, которая неосознанно заставила голову согласно кивнуть. Удержав на мне взгляд ещё секунду, Диего продолжил выкладывать продукты, пока я тупо наблюдала за его действиями.
Пик. Пик. Пик. Пик. Десятки раз пик. Карта. Чек. Пакеты.
– Ты остаёшься тут или идёшь? – на этот раз спокойно обратился ко мне Диего.
– Иду, – выдала я.
– Извиняюсь. Просто моя девушка является геморроем на заднице. Ей нужно объяснять как минимум трижды, – выдал он девушке за кассой, получив кивок и улыбку.
Если бы не гнев на Диего, бушевавший в душе, я могла бы кинуться на эту сучку с кулаками, выдирая каждый волосок на её теле по одному. Мне не нравится её улыбка для него, и я, чёрт возмути, в бешенстве. Самое смешное в этой ситуации, что Диего даже не ответил ей взаимностью, а во мне уже кипела ярость и ревность.
Ты можешь упасть на те же грабли, Грейс, – настойчиво заголосило внутри разумное «я», останавливая поток дерьма, которое желало вывалиться на Диего, – вспомни Арчера, ты хочешь того же?
– Что, нет?
– О чём ты? – нахмурилась я, посмотрев на мужчину, который вышагивал рядом с кучей пакетов в руках.
– Ты покрутила головой.
– Смахивала снег, – соврала я.
Что, блять, со мной не так? Я веду диалоги сама с собой. Теперь моя шизофрения дошла до того, что я выдаю себя в физиологическом плане. Я что, действительно покрутила головой на собственный вопрос? Я в непонятном дерьме. И разумное «я», остаётся правым: если я продолжу, то встану на ту же дорожку, что и с Арчером, а это ведёт только к одному – я потеряю Диего из-за собственной необузданной ревности и дурости. Заверив саму себя держать язык за зубами, я попыталась улыбнуться, чтобы сгладить дерьмовую атмосферу, которую успела натворить за какой-то час. Утро началось так прекрасно, и за небольшой временной промежуток, я удосужилась обвалять наши только что начавшиеся отношения в сточных водах.
– Прости меня, – тихо начала я, когда Диего стоя ко мне спиной, разбирал пакеты, убирая покупки по местам.
Минутное молчание лишь помогало желанию стукнуться виском о дверной косяк. Переминаясь с ноги на ногу в проёме на кухню, я закусила нижнюю губу и опустила глаза из-за стыда, злилась я теперь уже на саму себя. Что за манера портить что-то хорошее? Неужели я подцепила подобную повадку у родителей?
– Диего, пожалуйста… – тяжело выдохнула я, – я не понимаю, что на меня нашло.
Остановив свои действия, он упёрся ладонями в столешницу на кухонном острове и вздохнул, покачав головой, смотря перед собой.
– Грейс, ты ведёшь себя как пятилетний ребёнок.
– Я знаю, – согласилась я, потому что это действительно именно так, – мне тяжело. Мы скрываем свои отношения. Я не могу ни с кем поговорить, коплю всё в себе.
– Чего ты хочешь, Грейс? – обратив ко мне взгляд тёмных глаз, Диего выгнул бровь в ожидании ответа, пока я прокручивала в голове все желания. Но останавливалась только на одном: я хочу кричать на весь мир, что этот мужчина мой, что между нами не только секс, который рано или поздно надоест.
– Я хочу тебя.
– В чём тогда проблема?
– Я хочу, чтобы все знали, что мы вместе.
– Ты знаешь, что это невозможно.
– Почему у тебя такое двуличное мнение? – взревела я, – полчаса назад, ты плевал на присутствие Америки!
– Что мне сделает восемнадцатилетняя девчонка, Грейс? Пожалуется папе и маме? Ректору? Полиции? Ты совершеннолетняя.
– Я просто хочу, чтобы кто-то знал… хотя бы Мария.
– Нет, – напрочь отрезал Диего.
Подавив желание зареветь, я проглотила ком и закусила внутреннюю сторону щеки, лишь бы не выдать боли, которая раздирала на части, словно стая кошек скребла сердце и горло острыми когтями. Приняв позицию Диего, я развернулась и зашагала в направлении спальни, хотя лучше было бы и вовсе уйти. Единственным спасителем может стать только душ, который поможет скрыть следы слёз и опустошить голову.
Встав под горячую воду, я предалась горестным слезам.
Всю жизнь я терплю дерьмовое отношение родителей, которые оттачивают во мне все изъяны, чтобы сотворить идеальную марионетку. Даже друзья занимались подобным занятием. Хотя, какие там друзья: временная иллюзия дружбы ради своей выгоды. Моим другом всегда был и будет только Алан, даже несмотря на любовь, которую он сам себе выдумал.
Да, я всё ещё отрицаю всякую любовь к себе. Мне внушили, что я не достойна любви, что меня невозможно любить просто так, и я не верю в слова любви, которые мне говорят. Когда любят – не оставляют, а Арчер меня оставил, значит, эта любовь тоже была выдуманной. Итого: два человека, которые придумали чувства ко мне. Есть ещё третий, но я знаю, что Диего тоже не испытывает любовь ко мне, это ясней солнечного света. Я вообще не понимаю, что он ко мне чувствует, скорей товарищество в сломленности. Он нашёл человека подобного самому себе, и от этого ещё больней. Самое страшное, что я принимаю всё это. Я верю, что меня не то, чтобы нельзя любить, это в принципе невозможно.
– Прекрати обижаться на меня, Грейс, – обрушился голос Диего, как гром среди ясного неба.
– Я не обижаюсь, – выдала я, подавив дрожь в голосе и спешно смахивая соленые капли с лица. Глупое занятие, ведь я под водой, но это было сделано автоматически.
– Если ты продолжишь дуться, то будет только хуже.
Куда уж хуже?
Диего больше не пытался разговорить меня, и на миг показалось, что дверь закрылась. Я ошибалась. Он залез ко мне, притянув к груди спину, которая тут же почувствовала готовность к занятию, которое, как я надеюсь, никогда нам не надоест. Медленно выпустив воздух из лёгких, я опёрлась на мужчину, который помогает крыше поехать.
