— Мне перестают нравиться такие загадки.
— Ты передумаешь, — смеётся он.
С диким смятением плетусь в номер, продолжая решать ребусы и задавать вопросы, на которые найду ответы только с помощью Тома или кого-то.
Продолжаю мяться и у порога, не решаясь открыть дверь. Металлическая ручка кажется раскалённой кочергой, на которую боюсь положить ладонь и сделать одно движение вниз. Несколько упражнений на дыхание, чтобы успокоиться и наконец-то захожу внутрь, обнаружив в номере трёх женщин, облачённых в сари. Одна из них занимает место на стуле напротив туалетного столика с зеркалом и подсветкой, а другие расположились с двух сторон.
Вся тройка, одновременно обращает внимание на меня, и радушные улыбки расцветают на их лицах.
— Готова? — улыбается одна из них.
Ни слова, ни жесты не решаются литься из меня, я тупо уставилась на фиолетовый, зелёный и желтый цвет их платьев.
— Милая? — спрашивает вторая.
Выхожу из транса и хлопаю глазами.
— А… — хочу задать вопрос, что происходит, но женщины моментально окружают меня, рассматривая со всех сторон.
— Лёгкие волны идеально подойдут твоему прекрасному личику, — вторит одна.
— Я подчеркну глубину глаз, — сопровождает вторая.
— Сядет великолепно, — подключается третья. — Подними руки.
С удивлением поднимаю их вверх, но женщина с улыбкой тянет их вниз и рассматривает тыльную сторону кисти, что-то тихо бубня себе под нос. В конце концов, за один миг, я телепортируюсь на стул и продолжаю в недоумении метать глазами между тремя наседками.
— Что происходит? — спрашиваю я.
— Готовим тебя к твое… — говорит женщина в фиолетовом, как её тут же перебивает вторая.
— Свиданию.
— Свиданию, — улыбается первая, повторная за той, что в зелёном.
— Просто расслабься и наслаждайся, — с улыбкой, говорит та, что в желтом. — Наша работа сделать тебя настоящей индианкой.
— Я ведь не могу отказаться? — риторический вопрос от меня, но они обоюдно кивают и смеются. — Ладно, это должно быть весело.
Получаю новые воодушевленные слова и расслабляюсь, опустив плечи. Улыбка трогает уголки губ, когда смотрю на собственное отражение и представляю образ, который воссоздадут мои феи.
Не знаю, что задумал Том, но приятно радует его забота и внимание. Но главный плюс в понимании меня без слов, я же знакомлюсь с новым человеком, который зародился после нашего расставания.
Ровно два часа я практически не шевелилась. Медленно волосы становились теми самыми волнами, ниспадающими на плечи; глаза приобретали блеск, а красная помада подчеркивала губы. Единственное, о чём я начинала задумываться в последние минуты — выбор одежды. Всё, что сейчас может меня украсить — белое платье, которое я захватила по счастливой случайности.
Когда мой живой салон красоты отходит назад и смотрит на меня восхищёнными взглядами, я улыбаюсь, смотря на себя.
С воодушевлением рассматриваю руки, круча их перед лицом. Кисти исписаны хной, где сочетаются цветы, животные и птицы. Наверно, единственная нехватка — точка на лбу. Конечно, глупо её рисовать, ведь она несёт в себе какой-то смысла, поэтому решаюсь на вопрос.
— Я могу поставить точку?
— О, дорогая, ты совсем скоро её получишь, — улыбается та, что рисовала на мне. — Бинди говорит о религиозном исповедании, социальном статусе и замужестве.
— Значит, я смогу её получить только в Нью-Йорке, — вздыхаю я, на что женщины добродушной улыбаются с озорством в глазах.
Женщина в зелёном уходит в ванную комнату и тут же возвращается. Но не одна. В руках у неё моё сари, купленное несколько часов назад и браслеты.
— Я… кхм. Я буду в нём?
— Конечно, а когда ещё? — подмигивает она. — Ты же в Индии.
— Хорошо.
Последующие несколько минут слушаю их наставления о том, как правильно его надевать и ухаживать. После полного посвящения в индианки, подхожу к зеркалу и рассматриваю отражение.
Ткань настолько приятно ложится на тело, что я практически не чувствую слоёв. Улыбка то и дело украшает губы, и я не могу стереть её с лица. Не знаю, догадывается ли Том о моём внешнем виде, но интуиция подсказывает, что это его наставления. Закрыв глаза, кажется, что я по волшебству перенеслась в самую настоящую сказку или Болливудский фильм, где музыка, танцы и любовь, которая спасает всё и всех. В этом вся Индия.
Женщины прощаются со мной, предварительно сообщив, что у входа меня будет ждать машина. Слёзы едва не скатываются по щекам, когда они оставляют поцелуи на моём лбу и говорят сотни комплиментов.
В номере ещё раз рассматриваю себя до тех пор, когда не раздаётся телефонный звонок с сообщением о том, что меня ожидает машина.
Весь путь кажется таким долгим. Время превратилось в воду, которая колышется и не спешит бежать вперёд. Замечаю, как ненароком, мужчина бросает в мою сторону взгляд и его губы дёргаются в улыбке.
— Куда я должна идти? — спрашиваю я, когда мы останавливаемся у входа в какой-то парк полностью заполненный природой.
— Я провожу вас, мисс, — говорит мужчина, паркуя машину.
В следующую минуту дверца с моей стороны открывается, и он подаёт ладонь, которую я принимаю и тут же рассматриваю сари на признаки целостности. Тюль настолько тонкая и мягкая, что я едва могу шевелиться, чтобы не испортить её.
Следуя по дорожке за мужчиной, рассматриваю местность и его костюм, который соответствует национальной одежде. Многие расстелили коврики и заняли место на траве, наслаждаясь солнечными лучами и ланчами. Это напоминает мне о центральном парке, хотя подобную картину можно увидеть в любом парке. Чистота, красота и тишина приятно радуют. Глаза округляются, когда замечаю древнее сооружение, похожее на храм и замедляю шаг. Этого в Нью-Йорке точно нет.
— Это сады Лоди, мисс, — говорит мужчина.
— А это что? — спрашиваю я, указывая на массивную постройку.
— Усыпальница Бара Гумбад, построена в пятнадцатом веке. Переводится как «Большой купол». В саду есть ещё Шиш Гумбад, что в переводе «Лазурный купол». И мавзолей Сикандара Лоди, но до них мы не дойдём.
— Почему?
— Потому мы уже на финишной прямой, — с улыбкой говорит он, и я переключаю внимание с усыпальницы на тропинку перед собой.
Ноги застывают, отказываясь идти дальше. Даже не представляю, как я могла выглядеть в эту самую секунду, но, честно говоря, выражение моего лица можно снимать на камеру, а после чего компрометировать снимком всю оставшуюся жизнь.
Красный сюртук на Томе чем-то напоминаем моё сари: с такими же вставками золотых крапин и рисунков, под которым скрывается белые штаны. Когда взгляд доходит до ног парня, я едва сдерживаю смех. Туфли с загнутыми носками и расшитые бисером настолько забавные, что я подношу кулак к лицу и сдерживаю новые порывы. Красный тюрбан на его голове забавляет меня ещё больше. Но веселье быстро сменяется на шок, когда глаза устремляются за его спину. Что-то напоминающее большую беседку, декорировано шторами, цветами и нитями с вставками различных украшений. Глаз дёргается, останавливаясь на мужчине, который только что шёл рука об руку со мной, и вновь возвращается к Тому, потому что мой шафер присоединяется к нему.
