— Она же мечтала о Голландии.
— Да, но китайскую культуру она любит со школы. Амстердам — это просто идея фикс, как и другие.
— Мучаешься из-за того, что кто-то другой исполнил её мечту?
— Можно сказать и так, — киваю я, запуская пятерню в волосы.
— Китай — не один город, там их сотни, увезёшь в другой. Это не проблема. Для начала верни её, вряд ли она сейчас согласится ехать с тобой хотя бы до магазина.
При упоминании супермаркета, мне хочется стать грушей для Джареда.
— Чарли — дочь тренера, — безапелляционно заявляю я.
Джаред, который подошёл к груше и уже встал в стойку, резко завернул голову в мою сторону.
— Её отец сам хочет подложить её под меня, — следом добавил я.
— Ты прикалываешься?
— Нет.
— Каким образом он это делает?
— Сегодня говорил, что я ей симпатичен, но я сказал о Алекс.
Джаред выгибает бровь и задаёт немой вопрос.
— Сказал, что у меня есть девушка. И охренеть, но этот старик заявил, что она может пододвинуться.
— Да он приколист, — усмехается Джаред.
— Я тоже так подумал, пока не застал её в раздевалке после душа.
— И?
— Попросил уйти, но она видимо не решалась, пришлось скинуть полотенце и посверкать задницей.
— Придурок, — смеётся Джаред.
— Думаю, что она уже видела подобные.
— Ты мог оставить ей травму на всю жизнь, — продолжает насмехаться Джаред.
— Уже оставил при встрече в кафе полностью одетый.
Джаред усмехнулся и вновь начал колотить грушу, а я, подхватив журналы, открыл ту страницу, где черным по белому прописан мой маяк в виде имени любимой девушки.
Глава 11
Алекс
Такси с Фрэнком продолжало стоять на подъездной дорожке, ведущей к дому Лизи и Джареда, пока я стучала в дверь. Я обещала ей приехать даже в три часа ночи, что ж, моя лучшая подруга относится к этому слишком серьёзно, поэтому не в три часа, но в начале пятого утра, я поехала с аэропорта напрямую к ним. Ещё один стук и я слышу топот ног, ожидая Джареда, но удивляюсь, когда застаю на пороге сонную Лизи.
— Джа… — начинает лепетать она, когда я бросаюсь ей на шею с объятиями.
— Почти угадала, — хихикаю я.
— Алекс?
— Я же говорила, что приеду к тебе хоть в три часа ночи. И я не одна.
— Я вижу, — кивает Лизи, смотря на машину, которая уже отъезжает, но Фрэнк опустил стекло и машет ей в знак приветствия.
— Я о подарках, — улыбаюсь я, указывая на пару чемоданов, — и почему дверь открываешь ты, а не твой муж?
— Он на пробежке, думала, забыл ключи.
— Ладно, но ты хотя бы спрашивай, кто пришёл. Отбитых на свете много.
— Будешь учить меня? — смеётся Лизи, помогая затаскивать чемодан в дом.
— Если надо, то буду, — киваю я, — и мне нужно кофе, очень срочно.
— Знаю.
В несколько шагов, она преодолевает расстояние до кофемашины, которая тут же начинает шуршать зёрнами, а Лизи подставляет кружку по будущую струю моей бодрости.
— Сироп?
— Лесные ягоды?
— Он вчера закончился, есть клубника, банан, ежевика, мята.
— Клубника. И ещё мне нужно в душ после самолёта.
— Иди, я принесу одежду и полотенце.
Лизи устремляется наверх, а я к двери, ведущей в ванную комнату.
Тёплые струйки, стекающие от макушки по плечам, расслабляли тело. После кресла в самолёте, простое вертикальное положение на ногах дарит радость. Но это состояние усталости кажется таким приятным. Два с половиной дня, я находилась в Гонконге, познавала китайскую культуру, своего друга и начальника в одном флаконе, и просто отдыхала душой, радуясь прогулкам и новому вдохновению, которое подарил этот город. Такое чувство, что внутри зародилось какое-то новое, доселе незнакомое мне чувство свободы. Закрывая глаза, я всё ещё вижу Тома и думаю о нём, но всё то проведённое время в обществе Фрэнка — практически забывалась. Приходя в номер, я попросту валилась с ног в кровать, засыпая самым сладким и желанным от усталости и переизбытка эмоций сном.
— Ты жива? — раздаётся голос Лизи.
— Можно сказать и так.
С минуту, мы молчим, и я слышу, как она чистит зубы, после чего, вода больше не журчит.
— Алекс? — тихо начинает подруга.
— Да?
— У тебя всё хорошо?
— Да, — выдыхаю я, проглотив ком недосказанности.
Лизи снова замолкает, и я вижу её размытый силуэт за стеклом. В эти самые секунды, я чувствую себя самой худшей лучшей подругой на свете. Но я обещала. Обещала всё рассказать ей по прилёту. И спустя несколько месяцев, я понимаю, что пора. Как бы я не старалась удерживать Лизи и Джареда на расстоянии вытянутой руки, они в автоматически становятся замешанными в наших отношениях. Подруга покидает комнату, следом это делаю я, предварительно натянув её пижаму и накрутив полотенце на голову.
Ароматная кружка с кофе в одиночестве дымится на журнальном столике, вторая покоится в руках Лизи, занявшей уголок дивана; смотря куда-то в сторону стеклянных дверей, ведущих на задний двор, за которыми скоро начнёт подниматься солнце, она подпёрла колени к корпусу и о чём-то задумалась. Занимаю место рядом с ней, делаю глоток напитка и выдыхаю.
— Я не вмешивала тебя, потому что оно того не стоило. Я не хочу, чтобы наши разлады и расставание как-то отразилось на вас, понимаешь? Проще держать в незнании, чем вываливать все проблемы, у вас и своих достаточно, зачем вам чужие?
— Вы не чужие, Алекс.
— Когда дело касается наших отношений, мы становимся чужими. Не может присутствовать кто-то третий, понимаешь? Он автоматически становится виновным. Это как говорить об измене.
Лицо Лизи меняется: приоткрыв губы, она с ужасом смотрит на меня.
— Нет, такого не было, я просто беру пример. Если бы кто-то из нас изменил, представь, что ты знаешь, с одной стороны, ты должна сказать, ведь ты — подруга, а с другой стороны не можешь, потому что это выльется боком, и ты вовсе останешься виноватой. Вот что я имею в виду. Лучше не лезть в чьи-то отношения. Чужая семья — потёмки. Вы ведь тоже ругаетесь, и это нормально, я ни за что не поверю, что ты не злишься на Джареда или он на тебя, это в априори невозможно. Просто вам удаётся сгладить конфликт. У нас всё накопилось. За год всё поменялось. Всё медленно, но верно, покатилось на дно и вот что получилось. Мы хотели разного.
— Что ты имеешь в виду под разным?
Делаю глоток и бросаю на подругу быстрый взгляд.
