Пройдясь до парковки, я останавливаюсь у своей Тойоты, которую Джаред не совсем любит, чего не сказать обо мне. Кстати, с его женой у нас похожие вкусы: Камри — наша общая любовь, разве только дело в цветах. Лизи предпочитает белую, а я чёрную, хотя мы оба сходимся во мнении, что она идеальна в любой цветовой палитре. Я вижу, как мнётся Джаред, что ему совершенно не свойственно.
— Говори, я вижу, что-то не так.
— Родители приехали, — выдыхает он, засунув руки в карманы джинс.
— И?
— Лизи на работе, мама ушла гулять с мелкими, а я не могу быть с ним в одном доме, чёрт побери, — кидает Джаред, качая головой, которую закидывает к голубому небу.
— Хочешь, чтобы я поехал к вам?
— Да.
— Ты мог позвонить, не вижу ничего сверхъестественного.
— Я хотел уехать. Кстати, я должен был привезти тебе шорты.
— Какие шорты?
— Свои, — закатывает глаза Джаред.
— Ты идиот, Картер. Это твой отец, и ты сам уже отец. Ты должен был давно отпустить и забыть подобное дерьмо.
— Не могу.
— Прошло столько лет, — вздыхаю я, закидывая рюкзак на задние сидения, — станет легче жить, когда забудешь об этом.
— Плевать, — фыркает Джаред и занимает пассажирское кресло, на что я вопросительно выгибаю бровь, — я без машины.
— Ты конкретно двинулся на этой теме.
Занимаю место за рулём и выезжаю на дорогу. Джаред не торопится балаболить со мной на всевозможные темы. Тёмные брови брата съехались на переносице, а кулаки то сжимаются, то разжимаются. Кроме того, при давлении на нервы он обычно уходит в себя, но когда в нём зарождается ярость, Джаред не может найти покой и место, именно по этой причине одна нога выбивает ритм, а губы сжались в ровную линию. Я не могу смотреть на него долго, но через зеркало и мельком поворачиваясь к боковым зеркалам, ловлю и чувствую нарастающую злость внутри него. У меня только один способ обойти будущий скандал — Лизи, но до окончания рабочего дня ещё пара часов, а за это время может случиться конец света. Только она обладает чудо бальзамом с названием «Заткнись, Картер», и время не на моей стороне. Я стараюсь ехать как можно медленнее, надеясь на Рейчел, которая вернётся с потомством сына, при котором Джаред будет паинькой, но интуиция тоже не говорит о приятном вечере с бутылкой пива и разговорами по душам между Джаредом и его отцом. Я и сам не знаю, на чьей стороне, моё положение в данной теме в роли Швейцарии, которая нейтральна.
Так или иначе, мы приезжаем, с тяжелым грузом на сердце я покидаю машину первым и натягиваю на лицо улыбку. Её не приходится доставать трудом, ведь я не видел их как минимум тройку месяцев после последнего приезда, а они и моя семья тоже. Первым захожу в дом, обнаруживая дядю на диване. Щёлкая по пульту, он почти не смотрит телевизор, энергично пролистывая новостную ленту в интернете.
— Привет, — говорю я, вышагивая к нему, на что получаю улыбку.
— Привет, как дела?
— В порядке, ты как?
— Тоже неплохо, — кивает он, хлопая меня по спине.
Но обмен вопросами и любезностями не успевает начаться, ведь на порог буквально заваливается Джаред. Бомба взорвалась, это вижу не только я, но и дядя. Никто из нас не успевает и рот открыть, ведь Джаред на шаг впереди, цедя свой вопрос, смотря на отца:
— Зачем ты это делал?
— Что именно? — спокойно спрашивает он.
— Зачем ты трахал каких-то дешёвых шлюх, когда у тебя есть жена!?
— Давай не будем выражаться так, — выдыхает дядя, пока я смотрю то на него, то на Джареда. Но первый не торопится смотреть мне в глаза, вероятно, из-за стыда. Он явно не ожидал подобного вопроса при мне.
— Это мой дом, как посчитаю нужным, так и буду выражаться, — скалится Джаред, хлопнув входной дверью, позволяя нескольким барабанным перепонкам лопнуть в голове каждого из нас.
Сейчас передо мной ещё один Джаред, которого я доселе не знал: разочарованный. Я видел его в гневе, пьяным, обессиленным и отчаянным, веселым придурком, влюблённым, спокойным и сосредоточенным, серьёзным и даже однажды плачущим, но никогда не видел разочарованным. Думаю, это замечаю не только я. Он скрывает разочарование под маской гнева, но последние несколько лет я видел другого человека: счастливого. Его не покидает и до сих пор заводит и беспокоит только одна тема — измены отца.
— Зачем ты, имея ребёнка и жену, которые тебя любят, суёшь свой член в какую-то дешёвую шлюху? Ты зажрался? — практически орёт брат.
— Это была ошибка! — становясь красным, как помидор, повышает голос дядя.
— Ты хотел сказать несколько ошибок, — иронично цедит сквозь зубы Джаред, смотря на отца таким гневным взглядом, что становится не по себе даже мне. Вокруг меня раздувается пожар, сжигающий всё меньше, чем за долю секунды.
— Сколько ты ещё это будешь вспоминать? Я думал, всё наладилось! Ты сам стал отцом!
— Вот именно, я сам стал отцом, и теперь я понимаю всё ещё лучше, чёрт возьми! — буквально взревел Джаред, а я подскочил на месте из-за резкости.
Несколько секунд, они испепеляют друг друга взглядом, а я желаю, чтобы всё прекратилось также быстро, как началось. Но нутро чует, что это только начало, и в этот самый момент мне становится так страшно, как никогда ранее. Первым не выдерживает дядя.
— Ты сможешь меня понять только через десять или двадцать лет брака, сын.
— Не смей мне это говорить, твою мать! — фыркает Джаред. Ткнув пальцем в сторону отца, он продолжает: — Никогда не смей говорить, что я буду таким как ты, потому что единственное, что я никогда не буду хотеть — быть тобой. Я никогда не стану таким, как ты, никогда засуну свой член в какую-то одноразовую дешевку, лучше он у меня отсохнет, чем я сделаю это.
— Ты уже это делал, как бы мне не хотелось это говорить. Мы все знаем твою репутацию.
— Мы оба понимаем, о чём я.
— Джаред, послушай меня, — пытаясь унять боль в голосе, говорит дядя, и мне становится душно, от чего по спине ползёт струя пота. — Я ошибался, ты можешь всю жизнь карать меня за это, я привык и смирился. Наверно, хоть кто-то должен это делать. Я не знаю, как объясниться, сын, у меня нет оправданий…
— Ещё бы они были, — перебив, продолжает небрежно бросать Джаред,
— Послушай меня, возможно, моя ошибка поможет тебе не совершить подобное. Я надеюсь и хочу в это верить, потому что вижу, как ты любишь, ты же мой сын. Это временное забвение, желание почувствовать себя интересным и желанным кем-то другим. У нас были проблемы, так получилось. Я буду всю жизнь просить за это прощение, хотя твоя мама не желает их слушать. Она вычеркнула это из памяти и дала мне шанс, я благодарен ей за это, благодарен за понимание. Но я не переживаю за себя, услышь меня. Я боюсь за тебя. Пока я пытаюсь забыть сам, ты напоминаешь и помнишь. Это губит не только меня и твою маму, но и тебя самого. Я не хочу ругаться с тобой, сын. Ты не поймёшь наших отношений, как я — твои, как Том — твои, а ты — его, потому что чужая семья всегда потёмки. Услышь меня. Я оступился — я осознал. Давай поговорим спокойно? Решим этот вопрос раз и навсегда, поставив на нём точку? Я расскажу тебе всё, отвечу на любой вопрос, потому что больше не могу смотреть на то, как теряю друга и сына. Я не жду твоего прощения. Я прекрасно понимаю: ты никогда не забудешь, ты не тот человек, что забывает. И если ты говоришь, что никогда так не поступишь, то я только рад. В этом нет ничего хорошего, могу только пожать твою руку и поверить. Но никогда не говори никогда.
