6. Христология, представленная в Дидахе, довольно проста, но при этом на первый взгляд оказывается весьма парадоксальной. Иисус здесь чаще всего титулуется Господом (14 раз — в надписа-нии и в 4.1аЬ; 8.2; 9.5аЬ; 11.2, 4, 8; 14.1; 15.1, 4; 16.1, 8), тогда как Его титул Христос упомянут лишь однажды — в 9.4. В то же время в евхаристических молитвах Дидахе Церковь благодарит Господа (Бога) Отца за Его Отрока (т.е. раба, слугу) Иисуса (5 раз — в 9.2аЬ, 3; 10.2, 3). Последнее является аллюзией к пророчеству Девтеро-Исайи (Ис 52:13-53:12) о страдающем рабе/отроке Господнем, приносящем себя в заместительную / искупительную жертву «за многих», которое Иисус применил к Себе, положив начало новой, отличной от прежней иудаистской, христологической традиции. Но именно за это рабское «даже до смерти» послушание воле Бога, как уже напишет Павел, следуя данной традиции, «Бог Его и превознес, и одарил Его именем, которое выше всех имен» (Флп 2:8-9). В библейской традиции этим именем является Божье имя Господь, таким образом, речь идет о собственном имени Христа, впервые письменно зафиксированном в Дидахе.
Но за что же Церковь благодарит Бога, поминая в Дидахе Его Отрока Иисуса? «За жизнь и познание», которые Бог явил через Него (9.3), что сразу отсылает нас к подлинному голосу Иисуса, звучащему в Его молитве:
А это и есть вечная жизнь, когда знают Тебя, единственного истинного Бога, и посланного Тобой Христа Иисуса (Ин 17:3).
Итак, через Своего Отрока Бог дает познать поверившим в Иисуса как в Мессию, Кто Он. Поэтому Павел уже называет Христа Иисуса «образом Бога» (2 Кор 4:4) и «формой Бога» (Флп 2:5). У Иоанна, ученика Господа, эта же идея находит выражение в таких понятиях применительно к Иисусу Христу — Сыну Бога, выступающих в качестве Его имен, как «Логос жизни», «Жизнь» и «вечная Жизнь, Которая была с Отцом и явлена нам» (1 Ин 1:1-2), наконец, «истинный Бог и жизнь вечная» (1 Ин 5:20) и «Логос, бывший в начале с Богом, предстал перед нами Богом, жизнью и светом» (Ин 1:1-2, 4-5, 18). Речь в них идет опять же о познании истинного Бога через Христа Иисуса, каковое, согласно традиции Иисуса, и становится вечной жизнью для верящего в Него (Ин 17:3).
7. Теперь неколько слов о последней в свете эсхатологии, принадлежащей к традиции Иисуса. Итак, кто удостоится вечной жизни/бессмертия и что она собой являет? Дидахе лишь кратко сообщает, что те из христиан, кто во всемирном «огне испытаний», который постигнет всё человечество, «останется в своей вере», будут спасены, тогда как в пришествие Господа Иисуса будет «воскресение мертвых, но не всех, а как сказано: Придет Господь и с Ним все святые» (16.5-7). Ссылка на пророчество Захарии (14:5) указывает здесь на праведников Израиля и верных Христа. Текст Дидахе на этом обрывается.
Дальнейший эсхатологический сценарий Павла довольно оптимистичен, поскольку в результате продолжительной эсхатологической драмы царствования Христа Бог в конце концов будет «всем во всех» (1 Кор 15:28). По Павлу, весь человеческий род, обозначенный им по раввинскому обычаю термином «тварь/творение» «с напряжением ждет, когда Бог открыто явит Своих сыновей», т.е. в качестве откровения явит их воскрешенными из мертвых (Рим 8:19). Отсюда им делается такое заключение:
Творение же было подчинено суете не по собственной воле, но роди Подчинившего, в надежде, что само творение также будет освобождено от рабства тлению к свободе славы детей Божьих (Рим 8, 20-21).
У Иоанна акцент сделан на том, что вечная жизнь есть свидетельство Бога о Своем Сыне, соответственно:
Имеющий Сына имеет жизнь, а у кого нет Сына Божьего, у того нет жизни (1 Ин 5:1 2).
8. О самом же характере вечной жизни/бессмер-тия ни Дидахе, ни Иоанн ничего не сообщают, очевидно полагая, что их читателям/слушателям известны слова Иисуса на сей счет касаетельно того, что по воскресении отпадает потребность в воспроизводстве новых поколений (Мк 12:25; Мф 22:30; Лк 20:35-36), поскольку последнее вызвано основным законом естественной жизни, а именно смертностью (ср.: Быт 1:28). В свою очередь Павел посвящает целый пассаж воскрешенному (если из мертвых)/измененному (если оно будет живо) телу (1 Кор 15:35-58), говоря о «духовном теле», радикально отличающемуся от нынешнего человеческого «тела душевного», т.е. живущего по биологическим законам.
Другое дело, что в рамках естественнонаучного дискурса, будь то времени Иисуса и Павла, будь то самого современного, представить себе бессмер-тие/нетление, когда уже человеку не страшна никакая смертельная опасность, оказывается решительно невозможным. Оно остается для христианина предметом веры, но никак не знания: «мы так возвещаем, и вы так поверили», как говорит об этом Павел (1 Кор 15:11).
9. Иное дело содержательная сторона жизни, и при том — жизни вечной. Согласно Иисусу, путь жизни — это путь любви. Любовь, по Его учению, абсолютна, а посему обращена не только к отвечающим взаимностью, но и к врагам. Неслучайно поэтому с наставления любить своих врагов начинается изложение подлинного учения Иисуса в Дидахе (1.3-4). Здесь впервые письменно зафиксированы известные также по Нагорной проповеди заповеди, касающиеся ненасильственного противостояния злу с целью вызвать раскаяние его совершающего (Мф 5:43-48/Лк 6:27-36), общий вывод из которых таков:
Вы же любите ненавидящих вас и не будет у вас врага (1 .Зд).
Но истинной любви не свойственны ни лицеприятие, ни потакание, одним словом, отказ от справедливости, при том что высшим ее проявлением становится жертвенность. Отсюда следует такое наставление:
Не имей ненависти к любому человеку, но одних обличай, за других молись, а иных же люби больше своей души (2.7).
Посему каждодневное проявление любви осуществляется в общении. Отсюда центральное место в изложении подлинного учения Иисуса занимает следующее наставление:
Не отворачивайся от нуждающегося, но во всем имей общение со своим братом, и не говори о чем-либо, что это твоя собственность: потому что если вы имеете общение в бессмертном, то не тем более ли в смертных вещах? (4.8).
Как видим, «общение в бессмертном», каковым выступает евхаристия, только тогда обретает эсхатологическую перспективу, когда имеет место «общение в смертныых вещах», а именно когда имущие члены Церкви восполняют нужду неимущих собратьев.
Вот почему Павел, воспринявший учение Иисуса о любви как об общении и жертвенности, говорит о ней как о единственной из того, что наряду с верой и надеждой составляет основание христианской жизни, но что при этом в отличие от них она «никогда не исчезнет» (1 Кор 13:8а). Поскольку именно любовь, согласно Иисусу и следующему за Ним Павлу, являет собой суть жизни как нынешней преходящей, так и будущей вечной.
Иоанн уже ближе к концу I века, выступая как самовидец Иисуса и носитель Его традиции, так заявляет о той же верности общению в преходящем и в вечном:
что мы видели и слышали, о том вам и возвещаем, чтобы и у вас было общение с нами. Так же, как у нас есть общение с Отцом и с Его Сыном Иисусом Христом (1 Ин 1:3).
