Оставим в стороне дискуссию в Иерусалиме, как она представлена в Деян 15:6-21. Совершенно ясно, что Петр и Иаков, брат Господа Иисуса, говорили тогда явно не то, что вложил им в уста дее-писатель. В самом деле, никак не мог Петр сказать того, что представлено в качестве идейного центра его речи:
Так почему вы теперь искушаете Бога, возлагая на шею учеников ярмо, которое ни отцы наши, ни мы не могли понести? (Деян 15:10 в КП).
Здесь явно не Петр, известный нам по сказанному о нем в Деян 10:14 своей верностью ярму/игу Закона, а пост-паулинист и отступник от еврейства, ассимилированный в языкохристианстве конца I века. На данный анахронизм неоднократно обращали внимание комментаторы Деян, стоящие на историко-критических позициях93. Так же невозможно представить себе Иакова обращающимся к евреям Земли Израиля и в качестве аргумента «от Писания» в пользу позиции Павла цирирую-щим Ам 9:11-12 по LXX (Деян 15:16-18), с ее неверным переводом, искажающим исходный смысл, который ничего совершенно в пользу паулинизма не дает94.
Но обратимся, наконец, к декрету/постановле-нию Иерусалимского совещания/собора, как он представлен в Деян 15:23-29. Дееписатель явно приводит не все его положения и, таким образом, оно предстает перед нами как триумф паулинизма. На самом деле здесь имел место компромисс между прежним целеполаганием миссии к язычникам Земли Израиля и Сирии, предводительствуемой Петром, и новым, восходящим к Павлу, в связи с его-собственной-миссией в отдаленные по отношению к ним провинции Римской империи, хотя сам декрет и адресован «находящимся в Антиохии и Сирии и Киликии братьям из язычников» (Деян 15:23 в КП). Впрочем, для нас здесь будет важен только один пассаж, с одной сторны, безусловно подлинный, а с другой — объясняющий, что подразумевается под словами «делай то, что можешь» в Дидахе, 6.2Ь.
Собственно, для сиро-палестинских языкохри-стиан здесь не было ничего нового. Им это и без того было сообщено изначально в качестве одного из возможных для них вариантов жизни во Христе. Другое дело, общины, основанные Павлом. Для них теперь он утверждается как единственный. Итак, им предписывается в качестве несения необходимого бремени «воздерживаться от идоложертвен-ного, и крови, и удавленины, и блуда» (Деян 15:29 в КП)95.
По поводу идоложертвенного, на что также указывается в Дидахе, 6.3, выше уже всё было сказано (в разделе 3.3.3 настоящей главы). Запрет на употребление в пищу крови связан также с упомянутым выше Заветом, который согласно Быт 9:1-17 Бог заключил с человечеством в лице Ноя и его сыновей. Для нас теперь важно следующее его положение:
Всех животных Я отдаю вам в пищу, как прежде отдал зелень растений. Но не ешьте мяса, в котором есть жизнь, то есть кровь. / И за вашу кровь — за отнятую жизнь — Я взыщу с того, кто эту кровь прольет, будь то зверь, будь то человек, отнявший жизнь у брата своего (Быт 9:3-5 в СРП).
Далее упомянута удавленина, которую также запрещается употреблять в пищу. Этот запрет связан с предыдущим, поскольку в мясе удавленных животных сохраняется кровь, как на это указывает грекоязычный еврейский автор первой половины I века Филон Александрийский (Об особенных законах, IV. 122). Наконец, запрет блуда/распут-ства касается здесь прежде всего половых связей между лицами, состоящими в родстве (инцест), на что особо указывается в Лев 18:6-18, ср.: 1 Кор 5:1.
3.4.3. Свидетельство Павла об «антиохийском инциденте» (Гал 2:11-14) как о показателе цели начальной (Петровой) миссии к язычникам, вступившей в месте ее проведения в конфликт с последующей (Павловой) миссией в отдаленных от Земли Израиля регионах Римской империи (Гал 2:1-10)
Очевидно, что суть иерусалимского компромисса сводилась к тому, что к обрезанию не будут призываться языкохристиане из далеких по отношению к Земле Израиля провинций, уже даже в силу чисто географических причин, обособленных от Иерусалимской церкви-матери и других иудеохристиан-ских общин Сиро-Палестинского региона. Об успехах своей-собственной-миссии в малоазийских провинциях, связанных с отказом от такого призыва, Павел и доложил апостолам и старейшинам церкви в Иерусалиме, подведя их к данному решению. Однако сам для себя, как мы уже знаем, он еще ранее решил проводить новую миссионерскую стратегию в хорошо ему знакомой Антиохийской церкви, к которой принадлежало немало иудеохристи-ан и где хорошо помнили прежнюю апостольскую установку на призыв языкохристиан к обрезанию. Но, очевидно, что результаты следования ей были здесь скромны. Тогда как успех новой проповеди Павла был таков, что посетивший Антиохию Петр, как и гораздо раньше Варнава, вняв его ставшей затем знаменитой аргументации об оправдании верой помимо дел Закона, главным из которых представлялось обрезание96, вопреки еврейскому обычаю, вступил в полное общение с языкохристи-анами/необрезанными. Теперь посмотрим, что из этого тогда получилось. Вот как сам Павел описывает ситуацию с визитом Петра:
Когда же пришел Кифа в Антиохию, я противостал ему самолично, потому что он был виноват. Ибо до прибытия некоторых от Иакова он ел вместе с язычниками; а когда те пришли, начал уклоняться и сторониться, опасаясь тех, которые были из обрезанных; и вместе с ним предались лицемерию и прочие иудеи, так что и Варнава дал себя увлечь их лицемерием. Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангелия, я сказал Кифе в присутствии всех: если ты, будучи иудеем, живешь по-язычески, а не по-иудейски, то как же ты язычников принуждаешь иудействовать? (Гал 2:1 1-14 в КП).
Понятно, что Павел здесь предельно субъективен. Чего стоит только ссылка на «истину Евангелия»
под которым понимается исключительно его новое учение, впрочем, преподносимое им не иначе, как «откровение Иисуса Христа» (Гал 1:11-12), а посему обретающее в его глазах высший авторитет Евангелия Христова (Гал 1:7). Тем не менее понять, что произошло в Антиохии на самом деле из приведенного рассказа Павла можно. Итак, оказалось, что прежняя стратегия миссии направленная на привлечение языкохристиан в общество Израиля в Антиохии, где имелась значительная иудеохристи-анская община, всё же принесла кое-какие плоды. Другое дело, прочие места в Малой Азии, а затем и в Европе, где обращенные тем же Павлом язычники становились первыми, а нередко и единственными христианами. Здесь начальная миссионерская стратегия оказывалась просто провальной, что Павел понял раньше других. Тогда как необходимость миссии к язычникам признавалась всеми иудеохристианами во главе с апостолами. Однако в Иерусалиме от начальной ее стратегии полностью отказаться готовы были не все, тем более там, где она хоть как-то плодоносила. Это и выявил визит в Антиохию «некоторых от Иакова», имея в виду брата Господа Иисуса и «столпа» Иерусалимской церкви (Гал 2:9). Данное посещение и послужило напоминанием Петру и Варнаве о том, чему они раньше сами учили языкохристиан в том же предназначенном для них Учении (6.2-3).
Теперь посмотрим, как сам Павел изображает свое посещение Иерусалима и достигнутый там компромисс, который, впрочем, он таковым не считал. Так, он не говорит о делегировании его и Варнавы Антиохийской церковью. Его задача представить свой визит в качестве триумфального, а возвещаемое им Евангелие (с известными нововведениями) как санкционированное церковью-матерью. Вот его рассказ:
