Иосиф же, прозванный апостолами Варнавой, что переводится как сын утешения, левит, родом киприот, продав имевшееся у него поле, принес деньги и положил к ногам апостолов (Деян 4:36-37. — Пер. И. А. Левинской).
Это краткое сообщение на самом деле говорит о многом, имеющем отношение к нашей нынешней теме. Рассмотрим его по порядку. Свое арамейское имя Бар-Набба/греч. Варнава, с которым он вошел в историю, Иосиф получил от апостолов. Само выражение «сын утешения» означало, что с этим Иосифом-Варнавой в среду Начальной Церкви пришло утешение, связанное не иначе как с помощью тем, кто в этом утешении нуждался в самом прямом, материальном смысле этого слова, т.е. к обездоленным. Далее следует биографическая деталь. С одной стороны, Иосиф-Варнава был левитом". Но, с другой, он не нес левитского служения в Храме, поскольку был уроженцем и, соответственно, жителем Кипра, пришедшим в Иерусалим как паломник. Понятно, что ко времени Иисуса мужчин из колена/племени Леви было гораздо больше, чем требовалось левитов для обслуживания Храма. Так что многие левиты по происхождению, даже если их отцы и прислуживали в Храме, выбирали для себя более перспективные виды деятельности в плане материального обеспечения своих семей, нередко и вне Земли Израиля, как это имело место с отцом и даже дедом Иосифа-Варнавы.
Теперь обратимся к тому участку обрабатываемой земли, к тому самому полю, продав которое, он вырученные деньги «положил к ногам апостолов». Очевидно, что это сельскохозяйственное угодье находилось в Земле Израиля, вероятно, в Иудее. Досталось ли оно Иосифу-Варнаве в наследство или было его благоприобретенной собственностью, неизвестно.
Здесь на себя обращает внимание одна деталь, касающаяся следования Моисееву закону ко времени Иисуса. Так, по Закону потомкам Леви не полагался надел «на земле сыновей Израиля», потому что их надел и «их доля — Сам Господь» (Числ 18:20: Втор 10:9). Отсюда и предписание израильтянам заботиться о пропитании левитов (Втор 12:12) наряду с заботой о переселенцах, сиротах и вдовах, «чтобы они в твоем городе ели досыта» (Втор 14:29; 26:12 в СРП). Тем не менее, судя по Иер 32:6-15, ко времени разрушения Иерусалима и падения Иудейского царства (586 год до н. э.) священники и левиты, не говоря об их потомках, уже не связанных со служением в Храме, вполне привычно осуществляли сделки с землей и это считалось в порядке вещей.
Понятно, что фраза Луки, что у первых христиан в прямом смысле «всё было общим» (Деян 4:32) есть не более чем позднейшая эбионитская идеологема. И хотя поступок Иосифа-Варнавы призван по мысли дееписателя ее проиллюстрировать, ясно, что, хотя ввиду дороговизны пригодной к обработке земли вырученная им сумма была довольно велика, утрата этой собственности, сколь бы значительной она не казалась, отнюдь не была для него критичной, поскольку он имел также доходы на Кипре. Ими он и смог материально обеспечить и начало миссионерской деятельности в Антиохии, почему, помимо обозначенных выше причин, был поставлен Двенадцатью ее возглавить. А затем профинансировать и затратное миссионерское путешествие с Павлом в 46-48 годах. Потом, опять же с миссионерской целью, он вернулся на Кипр, взяв с собой в качестве помощника Иоанна Марка (Деян 15:39).
Вероятно, он и в дальнейшем материально помогал Павлу осуществлять его миссионерские путешествия. Так, последний упоминает его, обращаясь к языкохристианам Коринфа. Это упоминание весьма показательно, поскольку с ним связан такой риторический вопрос: «Или только я и Варнава не имеем власти не тудиться?» (1 Кор 9:6), — имея в виду жить за счет учительства в той или иной местной церкви, не прибегая к другому заработку. Отсюда очевидно, что Варнаве, как и Павлу, нужно было показать свою приверженность начальному апостольскому этосу, подавая тем самым новообращенным язычникам пример того, что следует «кормиться от своих рук». Более того, этим Варнавой была засвидетельствована восходящая к Иисусу этическая норма, когда Его состоятельный последователь использует свое достояние не на избыточное личное потребление, а на богоугодное дело помощи нуждающимся.
Именно в этом значении и следует понимаить галахическое наставление Дидахе, 4.8:
Не отворачивайся от нуждающегося, но во всем имей общение со своим братом, и не говори о чем-либо, что это твоя собственность: потому что если вы имеете общение в бессмертном, то не тем более ли в смертных вещах?.
Отсюда усматривается историчность в описании Начальной Церкви в Деян 4:32, когда Лука отмечает:
У всех уверовавших было одно сердце и одна душа, и ни один не говорил, что что-нибудь из принадлежавшего ему является его собственным...
Однако при этом признать не когерентной эбионит-скую идеологему, выводимую из данной картины: «...но всё у них было общим» (пер. И. А. Левинской). Обобществления всей частной собственности каждого из членов Церкви, понятно, в Иерусалиме не было. Тем не менее совпадение в Дидахе, 4.8 и Деян 4:32 фразы о том, что христианину не следует о чем-либо, что ему принадлежит, говорить как о своей собственности, весьма показательно. Оно свидетельствует о том, что в первом случае, имея в виду весь пассаж Дидахе, 4.8, мы имеем квинтэссе-цию реального учения Господа Иисуса, данного через двенадцать апостолов сначала евреям, а потом и язычникам. В Дидахе он становится тем идейным центром, которым связываются галахическая и евхаристические части этого первого христианского письменного памятника. И это, помимо прочего, служит надежным свидетельством того, что в весьма вероятном творении Варнавы мы действительно имеем Учение Двенадцати Апостолов, авторизованное ими в его приход в Иерусалим, вероятно, около 40 года.
Но вернемся к повествованию Деян 11:19-30. Видя «присоединение множества к Господу», Варнава направляется в киликийский город Таре в поисках Савла, способность которого к возвещению Христа и учительству он оценил ранее (Деян 9:27), не говоря уже о его превосходном знании Библии, эрудиции в области иудейского богословия и свободном владении греческим языком. Найдя Савла, он приходит с ним в Антиохию, где в течение года они «учили множество народа», ставшего впервые именоваться христианами (Деян 11:24-26).
В контексте сказанного в Деян 13:1, где повествуется о гораздо более позднем времени (около 45 года), когда среди пророков и учителей Антиохийской церкви упоминаются Варнава (первым) и Савл (последним), становится понятно, чему был посвящен «целый год» (35/36-й) их учительства (Деян 11:26). Безусловно, он дал Варнаве тот опыт организации церковной жизни у языкохристиан как в Антиохии, так и в других местах Сирии, откуда в провинциальый центр стекались новоявленные ученики, который в полной мере нашел свое отражение в Дидахе, где как раз представлена начальная модель языкохристианской церкви — ее учения, жизни и эсхатологического ожидания.
Вместе с тем из Деян 13-15 явствует, что Павел был интеллектуально одареннее Варнавы, почему последний, хотя, как посланник Двенадцати, и предводительствовал христианскими учителями в Антиохии, в ходе последующего совместного с Павлом миссионерского путешествия отдал ему первенство, признав его доводы в пользу нового целеполагания миссии к язычникам. Затем (в 48/49 году) последовал иерусалимский компромисс, когда Павлу была предоставлена свобода не призывать к обрезанию языкохристиан из далеких по отношению к Иерусалиму провинций, лишь бы те «помнили о нищих» в нем из числа иу-деохристиан (Гал 2:10). Но другое дело Антиохия и прочая Сирия, где так или иначе прижилась прежняя модель проповеди и где речь могла идти о полном общении (участии в совместных трапезах) присоединившихся к Израилю через обрезание прежних язычников, ставших христианами, с иу-деохристианами как местными, коих было немало, так и Земли Обетованной. Отсюда и последовавший вскоре антиохийский инцидент, когда, как указывает Павел, Варнава «дал себя увлечь» (Гал 2:13) посланцами от Иакова, брата Господа, напомнившими ему об изначальной цели его миссии в Антиохию.
