– Так ведь Усуй с Усуйхан татарки. А если что удумают они, татары, решат – обратного хода нет, будут добиваться, рваться вперед, невзирая даже на верную погибель, это-то известно издревле.
– Все равно, в этом что-то другое есть… – Хан сосредоточенно и угрюмо посмотрел на Джэлмэ, его светлые глаза как-то расширились. – Что-то есть… Ты вот что…
– Слушаю…
– Дело это очень тонкое и… негласное. И потому никому другому не могу его доверить… Только тебе!
– Ну?
– Ты вот что сделай… Разведай все пути-дороги, по которым в последнее время ходили-ездили Усуй с Усуйхан и Эллэй с тех пор, как мы пришли с Востока. С кем встречались и говорили о чем, чего хотели… Хорошо?
– Ты сказал. Я услышал… – Джэлмэ помрачнел от обиды и, не в силах скрыть это, отвернулся. – Хоть и не по душе мне это задание, но выполню. Я готов днем и ночью выслеживать любого врага. А вот поручение быть ищейкой, вынюхивать все пути-дороги собственных великих Хотун – никакое это не доверие, а наоборот… Это что, признак того, что считаешь меня ничтожным, нестоящим человеком?..
– Сказано – выполняй! – Хан тоже рассердился, отвернулся в гневе. – Нет у меня времени упрашивать тебя. Нужда заставила попросить тебя об этой… не знаешь, как и назвать. Об этой услуге. А ты думаешь, мне легко следить за своими же родными женами?!. Не капризность это, не ревность – нужда!..
Глава двадцатая
Ожидание
«Войска, если тому не мешали соображения стратегические, задерживались на местах, обильных кормами и водою, и проходили форсированным маршем районы, где этих условий налицо не было.
Каждый конный воин вел от одного до четырех заводных коней, так что мог на походе менять лошадей, чем значительно увеличивалась длина переходов и сокращалась надобность в привалах и дневках.
При этом условии походные движения продолжительностью в 10–12 дней без дневок считались нормальными, а быстрота передвижений монгольских войск была изумительна. Во время венгерской кампании 1241 года Субедей прошел однажды со своей армией 435 верст менее чем в трое суток».
Эренжен Хара-Даван (XX в.)
Не прошло еще и десяти дней, как Джучи с Сюбетеем ушли за горы Алтая, как опять начались у него неясные тревоги, нервозность, навязчиво лезли в голову самые худшие предположения о всевозможных бедах и напастях.
«Уж не слишком ли мнительным я стал? – досадовал сам на себя хан. – Сыну-то уже почти тридцать, а я к нему всё как к маленькому отношусь… А ведь когда его на север отправлял, ему всего-то двадцать лет было…»
Но тогда – для того, может, чтобы успокоить бабушку, так переживавшую, рвавшую себе сердце в ожидании вестей от внука, – сам он был намного выдержаннее и хладнокровнее. А на этот раз всё почему-то разрастается внутри, ничем не сдерживаемая, сильная и необъяснимая тревога: как он там, и вернется ли?.. К тому ж и Сюбетей не тот, яркий и стремительный в мыслях и делах, каким был прежде. Наверняка, такое увечье, такие страшные раны не проходят даром, не могли не отразиться неким разладом во внутреннем состоянии человека, в настрое души. Пусть временно, но он сейчас похож на притупившийся, зазубренный о вражеские латы и кости меч, и его бы получше поберечь, дать отдохнуть, заново отточить дух…
В Китае Джучи, хоть и являлся командующим отдельным войском, все же был в пределах досягаемости, в поле зрения отца, и сама эта возможность тут же примчаться, в случае крайней необходимости, получить совет и помощь укрепляла мысли, придавала сыну уверенность. А теперь, случись что, и отец при всем его могуществе ничего не сможет сделать, а только ждать, уповая на милость судьбы…
О беспощадности же и упорстве мэркитов издревле поговорки слагались. До сих пор никому еще не удавалось ни силою взять над ними верх, ни уговорить к согласию на мирном человеческом языке. Так что выход один: напасть на их стан неожиданно, не дав им возможности ни организовать сопротивление, ни разбежаться, рассеяться по укромным урочищам – чтобы потом мигом собраться, уже готовыми ко всему… Тогда ничего хорошего ждать не приходится, они будут биться до последнего человека, не задумываясь о смерти, о завтрашней жизни…
Вроде бы снаружи сурта загомонили где-то голоса, но тут же затихли, и ничего не стало слышно, как он ни прислушивался. Ждет вестей от Джучи, но их всё нет и нет. Надо было б распорядиться, чтобы сын каждые три-четыре дня обязательно вестовых сюда отправлял. Очень уж плохо быть в неведении, когда решаются такие важные дела, и потому он сегодня же даст нужное указание.
Каким-то образом справиться бы с беглыми остатками мэркитов и найманов. Это именно от них распространяются разные страшные россказни и слухи о нашей жестокости и варварстве – для устрашения, восстановления против нас других. И только после этого можно будет начать мирные переговоры с султаном Мухамметом, великим правителем всей этой западной стороны.
И тогда были бы оправданы все наши многолетние усилия, и настала бы более или менее спокойная жизнь. Каким бы могущественным ни был султан, ему незачем зариться на наши пустые степи. К тому же его главный интерес лежит на юго-западе, в сторону Багдада. Так что могли бы с ним и договориться.
А теснее всего нас с ним связывает Шелковый путь. Пока существует этот надежный источник нескончаемого богатства и благоденствия для нас обоих, все наши противоречия и нужды решаемы сравнительно легко. Ради одного этого стоит найти общий язык, добиться мирного добрососедства. Мы не можем содержать Шелковый путь без него, он тоже не может обойтись в этом без нас. Так что оба мы подобны спутникам, вынужденным ехать на одном верблюде… или двум телятам, да, сосущим одну матку. А если найманы прибегнут к защите и покровительству султана Мухаммета, как до этого прибились к кара-китаям, обстановка сразу и многократно усложнится. Так что необходимо опередить их, суметь выиграть время.
* * *
Еще несколько дней прошли в бесплодном ожидании: вестей от Джучи как не было, так и нет.
Хан, не в силах терпеть больше неизвестности, сразу вызвал сына Джэлмэ Усунтая:
– Отбери лучших всадников, воинов, дай им лучших коней и отправь вслед за Джучи с Сюбетеем. Пусть скачут днем и ночью, узнают, как у них обстоят дела, и передадут мое повеление сообщать о себе через каждые три дня. И тотчас чтоб вернулись назад с вестями. Я сказал!..
– Ты сказал! Я услышал!
И вот теперь приходится ждать гонцов от сына или возвращения своих посланных.
Пришел Джэлмэ, рассказал, что вернулись купцы, которых давно уже снарядил он на запад.
– Ну-ка! Где, в каких краях они побывали?
– Ехали через южную сторону, сплавились вниз по реке Джейхун и сперва добрались до Бухары, затем до Ургенча. А возвращались через земли кара-китаев, через Сыгнак, Отрар.
– Однако пришлось им покружить… Что привезли?
– Новостей с избытком. Сперва послушаем их, разложим всё по важности донесений и только потом будем делать выводы. – Сразу было заметно, что Джэлмэ весьма доволен удачным завершением разведывательной засылки, задуманной, организованной и руководимой лично им, и её результатами. – В Ургенче султан Мухаммет ночью тайно пригласил к себе купца Махмуда, расспрашивал о многом…
