— Не волнуйся, мой мальчик. Я тоже очень хороший воспитатель. Так что можешь с чистой совестью оставить свою сестру в моем обществе, — в тон принцу ответил господин искусств.
«Иди, дорогой, хватит задирать нашего покровителя, — мысленно попросила брата принцесса, передавая ему свою сумку. — Я в состоянии позаботиться о себе, заодно расспросишь нашего приятеля о том, какие именно гости из Альвиона обосновались во дворце. Нам это будет не лишним».
Под давлением грозного взгляда сестры и дельного поручения упрямец Джей вынужден был уступить. Эверетт облегченно вздохнул, поняв, что перепалка закончена, и повел приятеля за собой. Менестрелю очень хотелось бы думать, что Элия и лорд Жером действительно будут обсуждать тонкости плетения иллюзий для иллюстрации баек, но опыт дворцовой жизни подсказывал чистому юноше: люди далеко не всегда делают то, что говорят, а говорят вовсе не то, что имеют в виду. Кроме того, после вчерашней экскурсии в домик под лиловыми фонарями, устроенной Джеем с подначки сестры, Эверетт лишился еще некоторой доли своей наивности, и хорошо развитое воображение юноши теперь работало вовсю.
— Давно я уже не видел таких чудесных подвижных иллюзий, милочка. Тем более в исполнении такой очаровательной девушки, а не какой-нибудь старой замухрышки с трясущимися руками, — заявил лорд Жером, подводя принцессу к диванчику и опускаясь рядом в весьма красноречивой близости.
— Спасибо, дорогой лорд. Для меня очень важно мнение настоящего ценителя, — заулыбавшись, повторила принцесса и, разыгрывая смущение, прибавила: — Надеюсь, вы не сердитесь на Джея. Он считает своим долгом старшего брата опекать меня, и, признаюсь честно, случалось так, что мне была нужна его помощь.
— Бесспорно, такое сокровище надо беречь! — промурлыкал лорд Жером, ласковым, словно ободряющим жестом кладя руку на колено сказительницы. Обычно господин искусств очень осторожно относился к случайным «служебным» романам с девицами, зачастую пытавшимися использовать их отношения в собственных карьерных интересах, но сейчас мужчина готов был забыть обо всех своих правилах. Уж очень хороша была юная сказительница, да и талантлива настолько, что не нуждалась в протекции. Мужчина чувствовал, что его неудержимо манит к очаровательной девушке. — Неужели у кого-то поднимется рука обидеть такую красавицу? — Ладонь лорда Жерома скользнула выше по гладкой, прохладной, если бы не теплое тело под ним, ткани платья.
— О да, — с печальной усмешкой подтвердила Элия и подняла на Жерома посерьезневшие, почти строгие, словно глядящие прямо в душу и видящие его насквозь серые глаза. — Слишком часто люди, имеющие власть или считающие себя таковыми, в погоне за удовлетворением сиюминутной прихоти забывают о том, что и у простых сказителей есть честь, достоинство, собственная гордость, наконец.
Господин искусств взглянул в серую глубину глаз богини и тактично отстранился, готовый уйти по первой же просьбе. В душе лорда Жерома зародились еще неясные для него самого чувства: какая-то хрупкая, словно первый лесной цветок, нежность и желание оберегать прелестную девушку. Сам не понимая почему и не сознавая, что говорит не просто подходящие случаю слова, а озвучивает голос своей души, он мягко прошептал:
— Но разве чья-то честь или достоинство страдают, если мужчиной движет нечто большее, чем стремление к чувственным удовольствиям? Если он симпатичен прекрасной девушке и желает только одного: узнать ее ближе?
— Не думаю. — От ласковой и в то же время неожиданно-лукавой улыбки принцессы по телу Жерома пробежала дрожь возбуждения.
А потом девушка легко коснулась рукой его щеки, подумав: «Как это всегда просто, даже без использования самой малой толики силы. Несколько слов — и он уже мой до конца».
Глава 16
Укрощение строптивых
Наместник Вальдорн, несмотря на многочисленные вчерашние огорчения, изволил проснуться в хорошем расположении духа. Оно стало еще более добрым после доклада лекаря о процедуре лечения гостей. Позавтракав в постели, его светлость позволил камердинеру привести себя в порядок. Почему-то сегодня вельможа уделил особенно пристальное внимание прическе и выбору костюма. Мужчина желал выглядеть как можно более эффектно. Он выбрал камзол цвета темного шоколада с изумрудно-зеленым шитьем, дорогие украшения под стать одеянию, а волосы велел уложить красивыми мягкими волнами.
Наместник вышел из покоев, раздумывая, с чего бы начать день. Судя по быстроте и длительности действия стеглии, «дорогие гости» из Альвиона не должны были сегодня его беспокоить, а заниматься делами провинции решительно не хотелось.
Зайдя в библиотеку, Вальдорн полистал несколько книг, выбирая что-нибудь для чтения из истории или искусства, но передумал и, отложив их, позвонил, приказывая вызвать Вильна. Тот явился буквально через минуту.
— Ваша светлость. — Шпион коротко поклонился, с достаточной вежливостью, но без подобострастия. — Светлое утро вашей светлости!
— Пожалуй, — побарабанив пальцами по кожаной обложке фолианта, снисходительно кивнул наместник и подбросил вопрос: — Ты уже нашел сказителей?
— Да, ваша светлость. Сейчас их прослушивает лорд Жером в Малом Малахитовом зале, — поспешно заверил господина Вильн, издав еле слышный вздох облегчения. На сей раз удовлетворить прихоть господина оказалось легко, а за ночь «его вздорность» не успел изобрести нового каприза.
— Отлично. Ты пока свободен, — небрежно махнул рукой Вальдорн, и шпион поспешно исчез с глаз долой, пока господин не задал ему еще какой-нибудь простенькой работенки, вроде переписи лягушек провинции Альша.
Решительно, день начинался почти прекрасно! Ничто пока не успело омрачить переменчивого настроения наместника. Отпустив шпиона, он забросил старинные книги, хранящие тайны минувших веков, и лично направился в зал, дабы (как объяснил Вальдорн сам себе) убедиться в том, что Жером и Вильн нашли именно тех сказителей, которых он изъявил желание лицезреть. Мужчина привык незамедлительно получать все желаемое и действовать, повинуясь лишь собственным прихотям.
Неспешно войдя в открытую лакеем дверь, Вальдорн буквально замер на пороге, глядя со всевозрастающим негодованием на представшую его взору неподражаемую сцену, разыгравшуюся на небольшом диванчике. Там, слишком близко друг к другу и слишком удобно, устроились лорд Жером и прелестная сказительница. Сейчас, без намазанной на лицо дряни, она выглядела еще более ослепительно. Тонкие пальчики девушки уже справились с камзолом мужчины и теперь, проскользнув между перламутровыми пуговицами рубашки, поглаживали его грудь. Жером, в свою очередь, покрывал нежными поцелуями лилейную шейку Элии. Рука господина искусств скользила по ножкам девушки, приподняв юбку так, что виднелись кружевная подвязка и верх черных шелковых чулочек, оттеняющих атласную кожу бедер.
Отметив про себя, что ножки у сказительницы и впрямь дивно хороши, под стать прелестному личику, наместник возмутился еще больше и грозно рявкнул:
— Жером!
Тот оторвался от принцессы, негодуя на негодяя, посмевшего побеспокоить его в столь щекотливый восхитительный момент. При виде разъяренной физиономии господина Жером вздрогнул, изменился в лице и прохрипел, собираясь с мыслями:
