— Обещаю, когда я вернусь, обязательно расскажу вам о том, что происходило. И наши рассказы никогда не прекратятся. — Встаю и обтряхиваю мелкие травинки, накрошенные мной на свободные штаны. — Скоро мы встретимся. — Прикладываю пальцы к губам, затем к надгробию. — Люблю вас, мне пора уходить.
Иду задом наперед, боясь отвернуться от них, забыть, как ухожу, оставляя их в сырой земле, которая совсем скоро промерзнет насквозь, скованная холодами. Оставить их в одиночестве, ждать меня, когда я вернусь. Мне говорили в клинике, что жизнь продолжается, но иногда слова ничего не значат. Время, проведенное вместе, пролетело незаметно, и никто не готовится к тому, когда твой внутренний компас постоянно зовет тебя домой, которого у меня не стало. Единственное место, где я могла их встретить, это кладбище, общий дом всех мертвых жителей нашего городка. Отпускать всегда нелегко…
Прикладываю руку к сердцу, даю им знать, что они всегда со мной, и оборачиваюсь быстрым шагом, пересекая оставшееся расстояние. Захлопнув за собой пассажирское сидение, я смотрю в окно, игнорируя человека, сидящего в салоне. Девушка наблюдает за мной, затем берет меня за руку и сжимает ее.
— Они были бы рады за тебя. Ты справилась и теперь можешь продолжить. — Кэрри заводит машину и указывает пальцем на коробки за нашими спинами. — Я собрала то немногое, что нам понадобится из наших вещей. Надо проследить, чтобы все сложили в контейнер и не растеряли. — Она замолкает, пока я хмуро смотрю в одну точку. — Ты не жалеешь о том, что я сопровождаю тебя?
Я несколько раз моргаю, когда она прикасается к моему лицу своей теплой рукой, сосредотачиваюсь на ней.
— Я что? Прости. — Она понимающе кивает, не только я потеряла родных. — Жалею? Нет, что ты. Это тебе, должно быть, страшно покидать страну ради нескольких месяцев моей адаптации в Мексике.
— Адаптация звучит так, будто я сдаю тебя в изолятор или приют для брошенных животных. — Кэрри издает смешок. — Хотя я не далека от истины.
— Не начинай. — Я вытаскиваю свои солнцезащитные очки из бардачка и захлопываю чехол.
— Мексиканцы ленивые. — Она сворачивает на центральную дорогу и притормаживает на пешеходном переходе.
— Кто-то сегодня не хотел подниматься с кровати, убирать за собой номер и вообще считает готовку нудным занятием, — отвечаю я и вытаскиваю сумку с заднего сидения, проверяю документы.
Машина трогается с места, я, наконец, справляюсь с наружным замком и вытаскиваю бумаги. Проверяю разрешение и вид на временное жительство. Решение поехать в Мексику не было спонтанным, когда мне стало невыносимо находиться среди родных мест. Отговаривать было некому, а единственный человек, ставший мне другом, была Кэрри. И это стало удачей…
— Я могу остаться с тобой столько, сколько нужно, ты же знаешь. — Она протягивает руку, как только я открываю упаковку с сырными шариками. — Тем более тебе будет жутко скучно без меня.
— Зато меня никто не будет объедать, — отвечаю ей и ставлю пакет на консоль между нами. — Ты сама решишь, как тебе будет удобнее. Кто знает, что нас там будет ожидать. Может, найду себе горячего мексиканца и сбегу от тебя.
Она смеется, закидывает в рот соленые шарики и вытирает тыльной стороной руки свои губы. Кэрри была тем человеком, который мог броситься в омут с головой, перешагнуть через свое прошлое, сделав вид, что она никогда не переживает о случившемся с ней. Но я знала, что она все еще обвиняет себя за свои промахи, совершенные в прошлом. Избавиться от алкогольной зависимости и поверить в себя очень сложно. Особенно если ты в пьяном угаре не заметила, как твоя половинка умирает. Трагедия толкнула нас с Кэрри в бутылку. Мы нашли нечто общее и справлялись с этим так, как умели. Каждый день в течение полугода нас садили вместе за обеденный стол, но ни одна из нас не замечала человека, сидящего напротив. Мы были настолько погружены в случившееся, что не пытались наладить контакт. В один из дней Кэрри, присаживаясь рядом со мной, вдруг поздоровалась, привлекла мое внимание рассказом о вязании, которое должно успокаивать нервную систему. Когда я сказала, что не умею вязать, она ушла, оставив меня сидеть в одиночестве, глядя на ее пустую тарелку. Вернувшись, она вручила мне клубок пряжи жуткого оранжевого цвета, набрала пару петель, нависнув надо мной. Я делала так, как она говорила, петля за петлей затягивались на моих глазах, превращаясь в странный орнамент, напоминающий снежинку. Меня в тот момент бросило в жар; я будто вернулась в снежный Уистлер и так явно увидела лица своих сопровождающих. Мне стало плохо, трясущиеся пальцы не отпускали спицы, даже когда она пыталась выдрать их из моих рук. Я видела перед собой Джареда, его искаженное гневом лицо и лживые глаза. Как я могла исправить ситуацию? Улететь вместе с ним на самолете, но Грант не позволил мне сделать этого. Он был для меня виноватым, и я уже сомневалась в том, кто есть кто. Эти два мужчины слились для меня воедино. Отгородившись от Меллона, из меня словно вырвали кусок души; притяжение и внутренняя борьба с желанием увидеть его снова, стали для меня очередным нервным срывом. Я еще больше душила саму себя, обрастая запретами.
Отвлекаюсь, когда автомобиль резко тормозит, и из машины выскакивает Кэрри с громким ругательством. Не сразу понимаю, что происходит передо мной, пока разъяренная девушка не хватает за грязную футболку мужчину, превосходящего ее в росте. Вспышки агрессии, от которых Кэрри пыталась избавиться, нахлынули с новой силой. Отстегиваю ремень безопасности и выхожу следом за ней, не останавливаюсь перед толпой мужчин в рабочей одежде, сразу направляюсь к скандалящей парочке.
— Думал, я не увижу этого дерьма? — орет во все горло Кэрри, краснея от злости. — Ты кинул коробку внутрь!
— Уверен, там не было стекла или хрупких предметов, которые можно повредить. — Смуглый мужчина не ведет бровью, и я понимаю почему. — Синьора Андреа, рад тебя видеть.
— Ты сейчас со мной разговариваешь, паразит, смотри мне в глаза. — Кэрри удивленно смотрит на мужчину, который очень медленно отдирает ее пальцы от себя и подходит ближе ко мне, оставляя ее с открытым ртом.
— Я нашел вам хороший дом, думаю, вы обе будете в восторге. Моя тетя уже готовит его к вашему приезду. — Он указывает на нашу машину. — Я могу достать ваши оставшиеся вещи? Свои я только что закинул.
— Спасибо, Эрнесто. Но я сама могу их перенести, — говорю ему и поворачиваюсь лицом к ошарашенной подруге. — Это мой хороший знакомый, вещи принадлежали ему. Он не так плох, как кажется.
Кэрри раздраженно поправляет растрепанный пучок каштановых волос на затылке и недовольно поджимает свои красивые губы. Я подхожу к ней ближе и обнимаю ее за плечи, успокаивая.
— Ты решила собрать по дороге всех уличных алкашей и грузчиков под одной крышей? — Я прикусываю край губы; она ошибается.
— Скорей принимаю помощь хороших друзей. Эрнесто был одним из тех, кто занимался съемкой в экспедициях, работая в фирме моего отца и со мной, — отвечаю девушке, она смотрит, как мимо нас проходит мексиканец и бережно вытаскивает наши коробки.
