Аллея только начала освещаться естественным утренним светом, хмурое небо показывало характер, громко возмущаясь и угрожая раскатами грома где-то вдали. Оно нас осуждало, мы влипли в очередную историю, из которой была только одна дорога — в никуда.
Мокрая одежда висела на наших телах, а утренний ветерок раздражал кожу. Рюкзак болтался на спине, и ноша стала в разы тяжелее. Грант, как ни в чем ни, бывало, шел рядом, держа меня за руку ровно до того момента, пока мы не оказались на знакомой аллее. Машина, все еще припаркованная к обочине, не сдвинулась с места, как, я надеюсь, и спящий мексиканец. Я о нем не вспоминала ровно до того момента, пока мы не вышли из пирамиды. Подорвав доверие, он все еще оставался знакомым мне человеком и в некотором смысле родным. Привычка искать лучшее в людях никуда не испаряется, не исчезает мгновенно, как и умение помнить добро. Мужчина, идущий рядом со мной, останавливается около машины и нажимает кнопку открытия багажника. Металлическая дверь медленно приоткрывается, пока я шарю взглядом по местности. Сняв с себя рюкзак, я протягиваю его мужчине.
— Его там нет, — коротко заключает Грант и нажимает кнопку багажника.
— Где же ему еще быть. Он бы не смог уйти в таком состоянии. — Прилипшая одежда заставляет меня содрогнуться и обнять себя за плечи. — Я посмотрю его и вернусь.
— Естественно. Плюнь на себя, пойди, помоги. — Он не смотрит на меня, морща лоб, и дергает нервно губами. — Заведу машину.
— Замечательно. — Сделав над собой усилие, отправляюсь на поиски Эрнесто.
Как сказал мой спутник, его действительно не было в тех кустах. Трава не примята, нет никаких следов его долгого присутствия. Может он ушел после того, как мы приехали. Оборачиваюсь, разглядывая дорогу, ведущую в город, это достаточно далеко, и если ему было плохо, то как он это сделал? Слышу, как колеса медленно скользят по асфальту, Грант подъезжает ближе ко мне и открывает дверь пассажирского сидения. Одна его рука зависает в вопросе, наморщенный лоб и настойчиво блестящие глаза.
— Простудиться хочешь? — чеканит слова.
— Не настолько холодно, — отвечаю ему и запрыгиваю в машину, под грудью невыносимо колет, я морщусь от боли, ловя на себе беспокойный взгляд. — Нормально все.
Мне не хотелось бы начинать цепляться, но Грант переживающий разительно отличается от Гранта оберегающего. Стоит мне снять с себя носок, он тут же отвлекается от вождения и поворачивает голову в мою сторону, цокнув, он прибавляет газа. Подтягиваю ногу, побледневшую от холода. Рана приняла весьма неприятный вид, корочка, которая практически зажила, снова намокла.
— Приедем к нам домой, я обработаю, — строго говорит брюнет. — Перестань так смотреть на меня. И вообще, почему молчишь?
Я хмыкаю, он тут же недобро косится в мою сторону. Отдергиваю штанину и сажусь в нормальное положение.
— Тебе не кажется странным произносить «к нам домой» и тут же возмущаться? И то, что ты постоянно орешь на меня, потом заставляешь замолчать. И как итог — спрашиваешь, почему я не разговариваю? И правда странно. — Дергаю ремень безопасности, проверяя его на прочность.
— Будто тебе хоть раз требовалось разрешение, — констатирует он и резко выворачивает руль. — В нашем случае я всегда иду следом. Хоть раз будь гибкой. — Его подбородок напряжен, мышцы на руках перекатывают от раздражения. — Я может…
— Может, что? — Делаю невинное лицо и широко раскрываю глаза. — Хорошо, я гибкая, давай устроим перемирие.
— Это не будет слишком для нас? — ухмыляется он и тормозит около дома. — Я не хочу видеть тебя, бегающей около него. Заступающейся, выворачивающейся наизнанку. Тут надо выбрать определенную позицию либо — либо.
Дома и жители все еще спят крепким сном после шумного и муторного праздника. Тишина и предвкушение хорошей грозы, ощущение чего-то грандиозного, но предстоящее не обещает быть чем-то приятным. У меня появилось стойкое ощущение, что я не хочу заходить в дом и мне значительно комфортнее здесь. Нечто тягучее вновь разливалось внутри меня черной кляксой. Я боялась этого предвкушения. Что-то было не так, именно поэтому ожидание и оттягивание времени стало выходом из ситуации.
— Я хочу, чтобы ты собрала свои необходимые вещи, и мы вместе временно переедем в хорошую гостиницу, — говорит он, как только я отстегиваю ремень безопасности. — Надо ограничить круг тех, кто знает, чем мы будем заниматься. Особенно когда Саванна получит разрешение. Мы сможем дать неопровержимые доказательства того, что здесь происходит. Но безопасность превыше всего. Твоя.
— Потому что ты боишься, что это случится вновь? У них ничего не выйдет. — В горле пересыхает. — Как мне еще можно сделать больно?
— Неужели теперь это так сложно сделать? — Он разворачивается ко мне лицом, мои зрачки расширяются от понимания. — Ограничь свой круг общения, сосредоточься на главном.
— А что для меня сейчас главное? Отнюдь не исследования. В них нет никакого смысла, если рядом нет… — Его? Я сказала, что люблю, значит, снова у них есть возможность лишить меня дорогого мне человека? Сделать больно. И окончательно сломить. Так? Нахмурившись, я смотрю сначала в глаза Гранта, затем в спящие окна дома. Решение приходит моментально, я открываю двери и выпрыгиваю из машины, опережаю мужчину, дергаю замок на низких воротах. Шаги за моей спиной ускоряются, он хватает меня за локоть и тянет к себе, полностью разворачивая.
— Что ты, по-твоему, творишь? — шипит он сквозь зубы.
— Они захотят забрать тебя, они будут тянуть из меня веревки до последнего, а с моим везением умру, видимо, не скоро. У тебя больше шансов оставить этот мир. Поэтому я возьму свои документы и вернусь в машину. — Пытаюсь отодрать от себя его пальцы. — Спокойней, Меллон, я знаю, что делаю. — Он отворачивается, издав хриплый смешок.
— Если там логово, ты идешь в самое пекло. Я просто предложил жить в другом месте, не было никаких предположений, что я не смогу защитить тебя от него. Меня напрягает сама мысль делить тебя, с кем бы то ни было. Хочу остановить этот момент, понимаешь? — Я моргаю несколько раз не в силах понять, почему, чем больше он говорит, тем сильнее у меня тянет под ложечкой. Что это? Подсказка или ожидание чего-то плохого? Толчок со стороны высших сил согласиться, не теряя время, или пересмотреть весь свой жизненный путь и довериться плохому предчувствию? Что если… Он специально успокаивает меня, чтобы усыпить мою бдительность.
— Если ты еще раз подумаешь о том, что я как-то замешан или являюсь не тем, кого ты знаешь, я увезу тебя отсюда, спрячу от всех и всего. И больше никогда не пойду на поводу у твоих желаний. И это не обсуждение цены вопроса свободы, а предупреждение. Так что не смотри на меня так. — Как только я уступаю, он проходит вперед меня. — Так-то лучше. Иди в машину, я все соберу. И сообщу Саванне о том, что она может уезжать, как только отдаст мне разрешение на исследование.
— Чтобы ты знал, я не думала о том, что ты замешан. Я пойду следом за тобой. Мы говорили о перемирии. — Наклоняю голову в сторону.
