Шагая все дальше от отеля, я прислушиваюсь к журчащим звукам, будто где-то поблизости есть водоем с бурно текущей водой, сталкивающийся с преградой. Изнуряющая жара сменилась повышенной влажностью, в воздухе веет прохладой. Тропинка теряется в зарослях более высокой травы, деревья дико разрослись и мешают друг другу расти. Голые стволы, покрытые густой кроной на верхушке, перешептываются между собой, покачиваясь от ветра.
Наклонившись, я поднимаю с земли обломанную совсем недавно ветку, размахиваю ей перед собой, боясь поймать лицом паука, висящего между деревьями. Хруст под ногами становится все сильней, свежий воздух, наполненный влажными крупицами, бьют в лицо. Прохожу еще дальше на звук воды и останавливаюсь возле невероятной красоты водопада. Место дикое, тропинка есть с той стороны и даже небольшой пятачок для кемпинга. С удовольствием наблюдаю за мощной силой стихии, как у подножья она сталкивается с камнями, огибает их, делает так, как ей хочется. Сажусь на крупный валун, предварительно осматривая его на предмет лесных жителей; насекомые и ящерицы любят греться на камнях.
Я всегда считала, что являюсь огнем, легковоспламеняющимся и непредсказуемым. Встретив Гранта, он стал моей упрямой водой, изменяющей мои порывы и действия. Он управляет, выбирая русло самостоятельно, меняет мою жизнь, ограничивает свободу. Спокойная жизнь, похожая на существование, становится не полноценной… У меня нет возможности двигаться, пока он омывает все вокруг меня, берега осыпаются, и весь мой гнев, злость и что там еще я периодически испытываю к нему остывает. Раньше мне не приходилось взвешивать свои поступки, обдумывать ради того, кто находится рядом. С Грантом я застряла посередине, чаша весов постоянно в движении и нет никакого равновесия.
Была ли такой в прошлой жизни? По его словам, ему постоянно приходилось прогибаться под меня. И к чему это все привело? Не могу оправдать свое поведение, и стоит извиниться за резкие слова, согласиться с тем, что он сказал. Усмехаюсь, значит, нет у меня оправдания для себя. Именно поэтому, зная, что так и будет, все внутри взбунтовалось. Стоит признать, что быть гибкой интересней, нежели показывать характер. За спиной слышу хруст веток, будто кто-то направляется сюда. Хмурюсь, уверенная, что Грант нашел меня быстрее, чем ожидала. Отбрасываю ветку в сторону, встаю с валуна и поворачиваюсь, замирая с яростно ускоряющимся сердцем. Такого я точно не могла ожидать!
Нервно сжимая в руках палку, напротив меня останавливается худощавый брюнет. Его привычная майка выглядит не свежей, потные круги в подмышечной впадине, грязные разводы на шее и взгляд, мечущийся по окружающей нас территории. Он похож на сумасшедшего, сбежавшего из психиатрической клиники. Засаленные волосы слипшейся массой свисают с его лба, жирный отблеск кожи, смешанный с испариной, выступивший на лице. С трудом узнаю человека со взглядом маньяка. Он обходит меня стороной, осматривается вокруг, нервно озирается по сторонам. Делаю несколько шагов от края берега, свалиться с такой высоты на груду камней — верная смерть. В очередной раз, совершив глупый поступок, жалею обо всем.
— Думал, ты уже никогда не выберешься в одиночку из отеля. — Эрнесто хватается пальцами за свой крестик, подносит его к губам и целует. — Мои молитвы услышаны.
— Ты же должен лежать в реанимации? — Аккуратно отодвигаюсь от него на достаточное расстояние, у меня должна быть одна попытка на миллион сбежать в случае критической ситуации.
— И пропустить самое интересное? Так нужно было. — Мужчина, наконец, прекращает нервно озираться и обращает все свое внимание на меня. — Хотя было обидно, что после всех моих добрых дел, то, как защищал тебя, вознес, как богиню, на пьедестал… Ты даже не пришла в больницу узнать, не сдох ли я.
— После смерти Саванны Грант боялся подвергать меня опасности. — Удивляюсь, услышав громкий смешок мексиканца.
— Именно. А обо мне вы не подумали? То, во что ты меня втянула, не имеет значения? Моя долбаная безопасность теперь не имеет значения? — выкрикивает он. — Это эгоистично, Андреа.
— Я хотела… — Тяжело сглатываю, делая шаг назад, когда он засовывает руку в карман грязных джинс.
— Все это время я следил за вами, как вы наслаждались своими свиданиями, миловались на виду у всего отеля. — Он видит, как я съеживаюсь, следя за каждый его движением. — Прекращай строить из себя кроткую овцу, я не убивать тебя пришел, а поговорить. Ты втянула меня в это, помоги выпутаться. Я не могу жить в постоянном страхе за свою жизнь. Ты-то хорошо устроилась, и если бы не устраивала сцены, то была бы в полной безопасности. Кажется, Грант даже не спит, нервничая за тебя.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь. — Нервно провожу ладонью по горлу. — Давай встретимся позже, когда ты отдохнешь. — Кажется, темные круги под его глазами углубляются. — Если хочешь, я поговорю с Грантом, и он сделает все от него зависящее.
Воздух разрезает резкий звук его раздражающего смеха. Он приседает и бьется в какой-то истерике, но у меня нет желания подходить к нему ближе. Что-то явно с ним не так.
— Вы толковали о всякой ерунде, и я не верил ни одному вашему слову, пока не пошел за вами в эту пирамиду. Вы, ребята, умеете напугать до одури. — Эрнесто садится на валун, тот, на котором еще некоторое время назад находилась я. — Что за фокусы вы там показывали? Да ладно бы это, но тот, кто шел следом за вами, напугал меня до чертиков, я чуть не наложил в штаны. Бежал оттуда, сверкая пятками, попросил устроить мне видимость критического состояния, лишь бы «те» подумали, что я умер в больнице. — Он хватается за голову, проводит по жирным волосам. — Твой Грант думает, что я убил Саванну, устроил слежку, проверил больницу и не сообщил тебе. — Я поражено покачиваюсь на месте. — А ты думала, он все тебе рассказывает? Он не так прост, как тебе кажется. Связываться с ним нельзя, с его властью убить меня будет проще простого. Не мне об этом говорить. Отмазать тебя было легче легкого, а что стоит избавиться от простого смертного? — Хочу уже возразить, но он продолжает: — У меня нет ничего с собой, документы, деньги. Ничего, нахрен, нет, и мне необходимо свалить отсюда как можно дальше.
Сейчас замечаю, что дышу учащенно и глубоко, то, с каким видом он говорит, подвергает меня в смятение. Я ведь обещала больше никуда не ввязываться, никому не помогать. Грант сразу поймет, в чем дело. Помогая Эрнесто, я подвергну опасности нашу пару. И может случиться непоправимое?
— Андреа, — голос Эрнесто уставший, — когда тебе нужна была помощь, ты просила об услуге. Я протянул тебе руку, все устроил и даже сопровождал. Меня не нужно было уговаривать, и никто не предупредил меня, что приюти я тебя у себя, стану жертвой охоты. — Его трясущиеся руки то и дело ныряют в карман. — У меня нет опыта ошиваться на улице в постоянном страхе за свою жизнь. Аппаратура у вас, да и кому нужен оператор в этой дыре? Мамаши будут просить устроить фотосессию своим сопливым детям? — Он пожимает плечами. — Я не хочу умирать.
Потирая шею, оглядываюсь назад, когда Эрнесто дергается в сторону наблюдая что-то за моей спиной. Испуганно отступаю назад, шаг за шагом удаляясь от мексиканца. Он прав, я не могу бросить его. С этим чертовым чувством вины мои руки и так по локоть в крови, и если вдруг Эрнесто будет следующим, моя психика окончательно сломается.
