Капли пота стекают по его виску, затем щеке и впитываются в белоснежную футболку, ярким бардовым пятном. Моргаю несколько раз, мне не могло почудиться, он ранен, это его кровь. Поэтому не нападает на меня, ему нужны мои эмоции для подпитки, которые он никак не может выбить из меня. Трансформация в тело, очередная маскировка, ящерица под «камуфляжем» страдает от боли. В душе вспыхивает надежда, что еще не все потеряно.
— Какая жалость. — Не мигающие черные глаза становятся еще злее, вертикальное веко закрывается, — Тебе, кажется, не очень хорошо. Слабая рептилия — мертвая рептилия, если ты внимательно смотрел NationalGeographicChannel. — Прищурившись, останавливаюсь около мертвого тела Эрнесто, рядом с ним валяется, сливаясь с красным песком, тот самый перочинный нож, которым он угрожал мне в лесу.
— Как и тебе, солнце мое. Как и тебе. — Он двигается на меня. — Думаешь, иначе дал бы я тебе возможность прожить хоть секунду? У меня потребность поиграть с падалью перед тем, как окончательно прикончить. Ты пахнешь трупным ядом, разложением. А я люблю наполовину разложившуюся пищу. — Пальцами левой руки он бьет себя по лицу, чешуйки перемещаются, сменяя его обличие.
— Ты ждешь подкрепление, поэтому тянешь время. Знаешь, что не справишься со мной в одиночку, — догадываюсь я, перемещаясь в обратную сторону, к трупу, вызывая мерзкую улыбку измененной внешности. Меня не удивляет, в кого он теперь превратился. — Химена, стоило догадаться. Ты же постоянно находился рядом, заглядывал в комнаты и все планы разрабатывались рядом с тобой. Оттуда и осведомленность, куда мы двинемся дальше. И фотография, вас же можно разглядеть при вспышке и отключенном свете. — Искаженное от злости и ненависти лицо клацает зубами, широко разевая пасть. — У тебя часом не обескровливание, десна бледные, друг мой? Вещички то вымазал, а силенок не хватает.
— Думаешь, умнее меня? Сколько раз ты бегала к этой несчастной мексиканке плакаться, прижималась, как к родной. Ты можешь появиться здесь в любом обличии, но как была наивной дурой, так и осталась. — Делает резкое движение головой, всматривается в широкие верхние окна. Я присаживаюсь и хватаю нож, прячу руки за спину. Кристалл передо мной издает треск, привлекая наше обоюдное внимание. Мои ладони потеют, тело в ожидании, когда я смогу напасть на него. Но рептилия, будто чувствуя неладное, дергается, мгновенно оказавшись рядом со мной, сбивает меня с ног и со всей силы бьет по лицу лапой, затем хватает за волосы и тянет по песку. — Твое подкрепление сейчас очень занято. Не забывай, на чьей ты земле. Совсем скоро здесь окажутся остальные, мы будем рвать твое еще живое тело на части, ломать каждую косточку и наслаждаться криками.
Нажимаю на рукоять ножа и вонзаю лезвие в его лицо, попадаю в скулу. Но стоит щетинкам измениться, острие выпадает на пол рядом со мной, оставив рептилию невредимой.
— Почему ты не страдаешь, когда я перечисляю всех тех, кто умер за тебя? Мальчишка, какой он был сладкий. Вкус его мяса до сих пор заставляет выделяться слюнным железам. Молодые кости такие сочные… — Уродливая рожа рептилии приближается к моей шее, он втягивает воздух. — Ты меня не боишься, — недовольно хмыкнув, он отстраняется от меня. — Потому что уже умираешь? — Меня испытывают, нажимают на все кнопки, проверяя активные. Сжав губы, едва сдерживаю крик, рептилия хватает меня за шею и резко швыряет через колодец. Жуткая тупая ноющая боль от удара об камни, кожа соприкасается с песком, раздирая ее в мелкие ссадины. Громко стону, хватаясь за бедро.
— Кто тебе помогает? — орет рептилия надрывным голосом и бьет хвостом поперек моих ребер, внутри что-то лопается, выбивая из меня дух, мой громкий крик и всхлипы только раздражают. — Когда ты стала любить людей? Когда перестанешь верить в них? Защищать? Сколько еще боли тебе причинить? — В мое горло впиваются когти, один из них разрывает нежную кожу, пуская кровь. — Зачем ты лезешь постоянно в наше существование и портишь все? Люди — меркантильные твари. Они животные, истребляющие все. Мы же, как санитары, восстанавливаем баланс перенаселения, регулируем численность и не даем им возможности взять над нами верх. Ты же не раз сталкивалась с их предательством. — Рептилия поднимает меня выше нас собой, сжимая сонную артерию, так, что начинает кружиться голова. — Ты проиграла эту битву, смирись. Психея в забвении, как романтично…
Я чувствую струйку крови, вяло текущую по моему плечу с шеи, удары сердца, пульс под когтями, туман, расстилающийся передо мной, сгущается.
— Еще нет. Уже все знают о вас, скажи спасибо инновациям. Вам не удастся остановить электронные сети, — хриплю я.
Хватка усиливается, он опускает меня ниже, затем плотные пластины на голове пресмыкающегося растворяются, светлые волосы, огромные глаза моей матери смотрят на меня. Приоткрываю рот, громко выдыхая, стена защиты, тщательно выстроенная Кэрри, ломается. Все чувства лавиной обрушиваются на меня, в горле становится тесно, язык еле шевелится, тело становится до ужаса тяжёлым.
— Мамочка, — дрогнувшим голосом говорю я, прекращая бороться.
— Да мое солнышко, — ее голос, такой родной и проникновенный.
Мой организм сопротивляется, но разум и память пытается сохранить это видение. Остановить время, чтобы еще хоть раз увидеть их. Будто услышав мои мысли, щетинки плавно перетекают, и сердечная боль усиливается в разы. Мои ноги касаются пола, все мышцы превращаются в мягкое мороженное, воздушное и невесомое. Тело моего отца напротив настоящее. Я бросаюсь ему на шею, с сумасшедшей силой сжимая, позабыв о своей роли, крови, пропитавшей костюм, погружаюсь в галлюцинацию полностью. Готова обманываться сколько угодно, только остаться рядом хоть на мгновение. Мой разум настолько затуманен, что не понимает, когда руки на моей спине сжимают крепче, когти впиваются в позвоночник, чуть не разрывая теплую кожу. Губы рядом с моим ухом замирают, чувствую влажный язык касающейся мочки.
— Я убил твою мать на глазах у отца, — шипящий грозный шепот оживляет каждый нерв, мои легкие сжаты до предела, внутри рождается всепоглощающая злость. Здесь нет моих родителей.
Медленно открываю глаза, маленькие сгустки энергии от светящегося кристалла тянутся тонкими нитями к моим пальцам. В напряжении потрескивает воздух вокруг, становясь разряженным. Совсем как в камере, когда нас держали на досмотре. Моя влажная одежда будет отличным проводником и усилит эффект. Крепче обнимаю тело рептилии.
— Он рыдал, как тот мальчишка Матео, умолял не делать ей больно. Но я люблю смотреть в эти застывшие от ужаса глаза, в них столько искренности, которой никогда не было у тебя.
Он хочет получить мою энергию, ему нужны силы, я поделюсь. Вокруг начинает трещать напряжение, сильней вжимаюсь в тело уродливой твари, хватаю его голову руками, впившись ногтями, бешенный разряд тока проходит сквозь мое тело, заставляя трястись рептилию вместе со мной в агонии. Животное рычание и дьявольский визг смешивается с истошным криком получеловека, получающего разряд тока, сравнимый с несколькими ударами молнии в голову. Я проводник, смертельный убийца, отдающий все свои силы за смерть моих родителей, невинного ребенка, мексиканца, желающего помочь, Саванну, попавшую под руку этой нечисти. Я удерживаю его все это время, пока мозги этой мерзости начинают вонять жаренным, а от тела идет густой черный дым. Заглядываю в застывший взгляд мутных белых глаз, зажаренных заживо и недвижимых. Отталкиваю кусок паленого мяса от себя, теряя последние силы, ползу к колонне, ощущая вибрацию под своими коленями. Что-то стремительно приближается, забирая у меня маленький шанс, ради которого был проделан этот огромный путь к спасению. Опираюсь на колонну и обхватываю пальцами кристалл, маленькие разряды щипают мою кожу, обволакивая энергетическими нитями. Проворачиваю его по часовой стрелке, до того момента, пока вибрация подо мной усиливается, генератор издает скрежет и останавливается. Пульсация вместе со свечением в кристалле прекращается, и он падает на пол рядом с моими ногами. Окончательно лишившись сил, оседаю на красный песок, накрывая ладонью мою душу, спрятанную в серебристом осколке.
