То обстоятельство, что Филипп пригласил восходящую звезду философии и науки Аристотеля обучать его сына, казавшегося подходящим преемником, демонстрирует, что Филипп был не просто человеком действия. Его недавно раскопанный дворец в Эгах (современная Вергина) свидетельствует о продуманной идеологии. Один из дворов был декорирован символической темой: Зевс похищает финикийскую царевну Европу. Современники разгадали бы намек на конфликт между Европой и Азией. Геродот начинает свое повествование о греко-персидских войнах упоминанием этого мифа, дабы объяснить, как начался непрерывный конфликт между греками и варварами. Филипп сознательно готовил греков к следующему шагу в борьбе со слабеющей Персидской державой — к возобновлению войны против Азии под его началом. В 346 году до н. э., когда строился и украшался дворец Филиппа, афинский мыслитель Исократ призывал его в открытом письме «привести эллинов к согласию и возглавить поход против варваров»
[5], то есть против Персидской державы.
Для того чтобы осуществить свой план вторжения в Персидскую державу, Филипп постепенно выстраивал сеть поддержки, кульминацией чего стал его самый выдающийся дипломатический шаг — создание в 337 году до н. э. общегреческого союза. Усиление влияния Филиппа к югу от рубежей Македонии началось значительно раньше, с фактического присоединения к его державе Фессалии в 352 году до н. э. Заняв высшую должность Фессалийского союза (archon), он стал контролировать землю, богатую зерном и лошадьми, а также получать доходы от портов и рынков. Успехи Филиппа опирались не только на военную силу. Он подкупал государственных деятелей Афин, соперничавших с ним за лидерство в Греции, и подписывал союзные договоры всякий раз, когда они казались ему удобным средством нейтрализации врага, — не намереваясь, однако, их соблюдать. Часто о Филиппе вспоминают как о престарелом отце-алкоголике, конфликтовавшем с талантливым сыном и амбициозной женой. Но Филипп был человеком, от одного присутствия которого умолкал лучший оратор Греции. Когда в 347 году до н. э. афинянин Демосфен получил единственный в своей жизни шанс встретиться с Филиппом лицом к лицу в качестве посла, он лишился своего главного оружия — речи. Сказав несколько вводных слов, он внезапно умолк и упал в обморок.
Величайшее достижение Филиппа состоит в том, что впервые с 477 года до н. э. он объединил греков в союз. В 338 году до н. э. в битве при Херонее его армия нанесла поражение соединенным войскам афинян и беотийцев. Для историков XIX — начала XX века эта битва символизировала конец свободных городов-государств и, следовательно, греческой истории — по крайней мере, той ее части, что достойна изучения. Но можно взглянуть на это иначе: битва при Херонее — это начало конца истории Ахеменидов. Вместо того чтобы уничтожить поверженных врагов, Филипп — это один из его внезапных и искусных дипломатических поступков — пригласил их на совещание. Место было выбрано тщательно — Коринф. Там, где узкая полоса земли соединяла Центральную Грецию с Пелопоннесом, находилось святилище Посейдона — центр одних из четырех традиционных панэллинских атлетических игр. Именно в Коринфе греки впервые заключили союз против персов в 480 году до н. э. Тот Коринфский союз нанес поражения Ксерксу в битве при Саламине в 480 году до н. э. и под Платеями в 479 году до н. э., за год до своего распада. Филипп считал себя причастным к традиции этих победителей; он сообщил грекам, что они смогут победить персов и защитить свою свободу только в том случае, если объединятся, и напомнил также об их долге освободить греческие города Малой Азии от персидского господства, как они сделали это в 478 году до н. э. Большинство греческих городов и федераций, за исключением Спарты и Эпира, приняли приглашение. Делегаты заключили мир, гарантировавший то, что греки ценили превыше всего, — независимость, свободу от дани и гарнизонов. Давшие клятву соблюдать договор обещали хранить мир и не пытаться сменить устройство членов союза или царскую власть Филиппа и его преемников. Члены союза были представлены в совете (synhedrion), по-видимому, пропорционально численности их населения или войск; несколько мелких общин могли выставить одного делегата. В случае конфликта между членами союза совет выполнял функцию арбитражного суда. Посягательство на землю или внутреннее устройство одного из членов союза обязывало прочих объявить войну агрессору. Альянс избирал предводителя (hegemon), который командовал армией на войне и определял размер контингента, отправляемого каждым из союзников. Как и следовало ожидать, гегемоном был избран Филипп, который мобилизовал греков на войну против персов. Его конечной целью было, вероятно, расширение собственной державы, освобождение малоазийских греков от персидского владычества и присоединение их к своему союзу; возможно, он не рассчитывал уничтожить Персидскую державу. Хотя многие детали договора нам не известны, его влияние на последующую историю было значительным. Коринфский, или Эллинский, союз стал основой главенства Александра в его походах и впоследствии периодически воскрешался царями, претендовавшими на лидерство среди греков.
Филипп мог успешно устроить дела Греции, но ему не удалось снять напряжение внутри собственной семьи. Новый — седьмой — брак, заключенный в 338 или 337 году до н. э., не вызывал удивления: македонские цари практиковали многоженство. Но молодая жена Клеопатра, в отличие от прочих, принадлежала к знатному македонскому семейству; любой ее сын мог бы оспорить право Александра занять престол. Отношения между отцом и сыном стали настолько напряженными, что Александру на короткое время пришлось покинуть двор. Незадолго до начала персидской кампании он примирился с отцом и вернулся в Эги.
Замысел сына: от Трои до Египта (336–331 гг. до н. э.)
Филипп был убит одним из своих телохранителей и прежним любовником в зените своего могущества, в день свадьбы его дочери Клеопатры в театре в Эгах. Утверждают, что убийцей двигала обида за то, что Филипп не покарал лиц, изнасиловавших его на одном из обычных придворных пиров. Всего за несколько минут до убийства процессия внесла в театр изображения 12 богов; 13-м был портрет самого Филиппа. Этим он приравнивал свою земную власть к власти богов. Многие греки сочли это дерзостью и кощунством, а его гибель — божественным наказанием. Безусловно, факт убийства его в театре был трагической иронией. Зрители пришли туда лишь затем, чтобы увидеть безотлагательную божественную кару осквернителя мифических героев. Именно такой спектакль судьба предложила аудитории, собравшейся в тот день в городском театре. Жизнь подражала искусству.
Но мысли большинства современников занимали другие вопросы. Была ли вдохновителем убийства Олимпиада — отстраненная жена Филиппа, мать Александра, могущественная и вспыльчивая женщина? Был ли Александр вовлечен в заговор, который привел его отца к могиле, а его самого — на трон? Было ли замешано в этом убийстве золото персов, стремившихся отвратить угрозу неизбежного вторжения? Ходили только слухи; ничто даже отдаленно не было подтверждено. В Афинах Демосфен, оплакивавший тогда кончину собственной дочери, появился на публике в великолепном одеянии, чтобы отпраздновать смерть Филиппа. Он хотел показать, что его привязанность к ребенку слабее любви к родине и свободе, которую, как он надеялся, теперь смогут обрести Афины. Демосфен ликовал всуе.
