Мисси не сделала и нескольких петель, как раздался голос хозяйки у дверей комнаты:
— Мисс, к вам гостья.
«Опять это “мисс”», — надулась молодая женщина. Хозяйка упорно называла ее «мисс», как будто она все еще была девчонкой, а не замужней дамой. Мисси быстро пригладила волосы и спустилась вниз.
В гостиной ее ждала Кэти Вайсс. Вот славно! Подруга пришла как раз в тот момент, когда у Мисси все валится из рук и ей так одиноко.
— Кэти, ты пришла шить занавески? — поздоровавшись, приветливо спросила Мисси.
— Боже мой, нет, конечно. У меня сегодня странный день: ни на чем не могу сосредоточиться. Наверное, нужно пройтись, и я подумала: а вдруг ты тоже хочешь прогуляться?
— У тебя светлая голова. Подожди, я надену шляпку.
Подруги побродили по улицам. Весело болтая, они останавливались у витрин магазинов, иногда, чем-нибудь заинтересованные, заходили внутрь лавочек, но так ничего и не купили. Домой Мисси вернулась в хорошем настроении, а Кэти обещала прийти вечером на первый урок шитья на машинке.
После обеда Мисси уселась делать свой календарь — по листочку на каждый из оставшихся дней трехмесячной разлуки с мужем. На первом листке она написала крупно: «второе августа» и имя мужа. Пронумеровав остальные листочки, Мисси обвела кружком «двадцать пятое октября» — по ее подсчетам, это была приблизительная дата рождения ребенка. Между вторым августа и двадцать пятым октября получилось так много недель, а в них дней, а в них часов. Но Мисси намеревалась безжалостно вычеркивать день за днем с сознанием, что встреча приближается.
В комнате было ужасно жарко. Мисси чувствовала, что она устала душевно и физически, пора было отдохнуть. Она сняла ботинки и легла на кровать.
Мысли вновь обратились к мужу. «Вилли все сделал правильно. К тому времени, когда он вернется за мной и малышом, наш дом уже будет готов. Мне не придется жить в тесном старом фургоне, я смогу сразу въехать в настоящий дом. Подумать только — наш собственный дом! Я повешу на окна занавески, которые подарила мама, расстелю уютные коврики, покрою кровать лоскутным одеялом, расставлю посуду в буфете. Швейной машинке найдем место у окна, а бочонки, горшки и прочую всякую утварь — все, что нужно в доме, разместим в кладовках». Радужные планы усыпили в молодой женщине тоску одиночества, и она крепко уснула.
Как и обещала, вечером пришла Кэти учиться шить. Она никогда раньше не садилась за ножную машинку, с которой вообще-то не так просто сладить: надо иметь навык работы с педалью. Но Кэти оказалась способной ученицей и вскоре уже строчила на машинке свои занавески.
Так первый день и кончился. Мисси дождалась приятного момента — вычеркнуть его в своем календаре и перед сном привычно преклонила колени.
Где-то там, в темной ночи Вилли тоже вспоминает ее в своих молитвах. Значит, она не одна, мыслями муж с нею. И Мисси стало легко на душе.
Дни тянулись, похожие один на другой, но всякий заканчивался для молодой женщины радостно: словно генерал, празднующий победу после битвы, Мисси вычеркивала в календаре прожитое число.
Прошли без Вилли первое воскресенье, первый банный день, первые уроки музыки. Как-то днем она играла на пианино, и услышала звавший ее снизу голос миссис Тейлорсон:
— Мисс, вам принесли телеграмму.
Мисси шла к двери на ватных ногах: что могло случиться? Ее сердце глухо стучало: «Вилли! Вилли!» Схватив телеграмму, она пробежала глазами несколько строк на листке: «Сообщение получили тчк Молимся Господу тчк Счастливы и ждем нетерпением малыша тчк Исаия».
— Мама и папа! — воскликнула Мисси и пояснила вопросительно смотревшей на нее хозяйке: — Это из дома. Ответная телеграмма от моих родных.
Миссис Тейлорсон улыбнулась, кивнув. Мисси тоже одарила хозяйку лучезарной улыбкой и поспешила к себе в комнату. Закрыв дверь, молодая женщина прижала к груди бесценный листок и, опустившись на колени, начала молиться. Счастливые слезы стояли в ее глазах.
— Дорогие мои мама и папа, я так скучаю. И так люблю вас.
Мисси пришпилила телеграмму с радостной вестью на стену, возле своего любимого наставления номер двенадцать. Она будет все время читать эти строчки и вспоминать оставшихся дома родных.
По-прежнему однообразной чередой шли дни, и Мисси вычеркивала их из календаря один за другим. Дни исчезали — а кипа сшитых и связанных вещей росла. Часто приходила Кэти, которая преуспела в обучении и вскоре шила уже не одни занавески и передники, но и модные платья. По вечерам на минутку забегала Мелинда; слабенькая от природы, она очень уставала на работе и не могла долго задерживаться в гостях. Мелинде удалось выкроить кое-что из своей маленькой зарплаты и купить материала для трех восхитительных платьев. Будет в чем ходить на работу в школу. Между тем в сентябре школа открылась, и Мелинда приступила к работе учительницей.
Дважды Мисси побывала в гостях у пастора и его жены и очень приятно провела у них время. Кроме того, по просьбе молодой женщины ей дали несколько книг из домашней библиотеки священника. Пастор с женой, в свою очередь, наносили ответные визиты Мисси, чем приводили в восторг миссис Тейлорсон. Шутка ли сказать: она принимает у себя настоящего пастора!
Как-то вечером, уже в халате и с расчесанными перед сном волосами, Мисси задумчиво смотрела на странички своего календаря. Было восьмое сентября.
— Со второго августа прошло больше месяца, — прошептала она. — Не половина срока, конечно, но почти, почти…
Размашистым движением Мисси перечеркнула очередное число и, преклонив колени, приступила к молитве. Неожиданно ей послышался легкий стук в дверь. Шагов по лестнице вроде не было. Кто это в столь поздний час?
Дверь открылась — на пороге стоял Вилли. Замерев от удивления, Мисси не поднималась с колен и пыталась поверить своим глазам.
— Господи, неужели это ты, Вилли? — проговорила она наконец, задыхаясь от волнения, и бросилась в объятья мужа. Он осыпал ее лицо поцелуями, гладил по длинным распущенным волосам. Мисси, прижавшись к мужу, и плакала и смеялась.
— Я не мог больше без тебя, — срывающимся от волнения голосом сказал Вилли.
— Ты приехал за мной?
— Нет, дорогая, — поспешил ответить Вилли. — Просто мне было необходимо увидеть тебя. Я так извелся за это время, что Генри не выдержал моих мучений и предложил: «Почему бы тебе не съездить в Тетфорд? Все равно от такого тебя здесь пользы мало». Вот я и поехал.
— А где Генри?
— Я оставил его делать загон для скота.
— Не знаю, как это ты поехал без Генри… Он, должно быть, тоже скучает, — улыбнулась Мисси.
— Конечно. Он послал со мной пару писем, вернее, три. Одно письмо тебе.
— Ах, Генри, ах, плутишка! А кому же он написал другие два?
— Кэти и Мелинде.
— Понятно, он просто пишет всем своим друзьям.
