Коровьи лепешки собирали от рассвета до заката еще два дня; их штабеля возле сарая много превосходили размерами хилое строение. «Ну, этих запасов мне хватит на всю жизнь, — радовалась Мисси. — А каких хороших работников набрал на ферму Вилли! Пусть они и поворчали, но топлива запасли вдоволь!»
Теперь, когда не нужно было с самого утра в любую погоду идти за коровьими лепешками, у Мисси появилось свободное время. Маленькая комната не требовала особого внимания: привести в порядок земляной пол, постелить постель, приготовить еду и вымыть посуду — все это не составляло для хозяйки труда. Когда кончалась вода, которую приносил утром Вилли, Мисси отправлялась с ведрами к ручью. Вот, пожалуй, и все дела. Так что значительную часть дня Мисси могла заполнить по своему усмотрению.
Прежде всего она взялась вязать носки мужу. Связала. Потом решила: «А неплохо бы связать по паре и каждому работнику на ранчо. Это будет мой подарок к Рождеству». Когда носки были готовы, молодая женщина снова села, сложив руки. «Чем бы еще заняться? — морщила лоб Мисси. — Может, связать каждому по паре шерстяных рукавиц на зиму?» Тут она, правда, колебалась: «А вдруг ковбои с насмешкой отнесутся к такому подарку?» Но в конце концов Мисси взялась и за рукавицы.
Молодая женщина пока плохо знала ковбоев, которые работали у них на ранчо. Высокого, худого, с угрюмым лицом и большим носом звали Клем. Тот, что пониже, — Сэнди. Немного лучше Мисси была знакома с поваром Адамсом, спокойным симпатичным мужчиной с острым взглядом; чем бы этот человек ни занимался, он метко подмечал любые мелочи. Бедняга когда-то упал с лошади, сильно повредил ногу и бедро и с тех пор хромал. По этой причине ему приходилось довольствоваться работой на кухне; скакать верхом на лошади по бескрайним пастбищам вместе с другими ковбоями он не мог. Мисси нравилось, что он работает у Вилли, и хотя им редко доводилось разговаривать, его радостная улыбка при виде хозяйки с малышом или добродушный поклон неизменно поднимали ей настроение.
Но жизнь Мисси на ранчо протекала не без проблем. Испытанием для молодой женщины стала стирка детского белья. Перед уходом на работу Вилли приносил два полных ведра воды, но этого не хватало, и Мисси сама ходила к ручью, протекающему за домом. Другая сложность была в том, что их маленькая печка не могла выдержать тяжелой бочки или бака с водой, и Мисси приходилось кипятить чайник за чайником. Пока нагревался один чайник, другой успевал остыть, и лишь запасшись изрядным терпением, можно было стирать пеленки в более или менее горячей воде.
Нагрянул однажды и первый зимний ураган.
Порывы колючего ветра с острыми льдинками ударяли в крошечные окна, льдинки забивались в щели стен дома из дерна. Снег навалил большими сугробами, занес все пути. Мисси молилась, чтобы только их маленькое укрытие выстояло в злую непогоду.
Вилли хотел было ехать вместе с ковбоями к загонам, но Мисси настояла, чтобы он остался дома. Ковбои же верхом отправились объезжать стадо: ни одно животное из трех сотен голов, помеченных клеймом «В», не должно потеряться в эту жестокую бурю.
Вернулись мужчины уже вечером. Весь день они бились с ураганным ветром и снежным бураном, но сумели отогнать стадо в глубокий каньон, где, по их расчетам, животные могли переждать непогоду. Однако Вилли продолжал беспокоиться. Он нервно расхаживал по комнате, то и дело нагибался к окнам и подолгу смотрел на снежную вьюгу.
К полудню следующего дня ураган начал утихать. Сэнди и Генри отправились в каньон проверить стадо и вернулись с доброй вестью: ни одно животное не пострадало, все стадо цело. Вилли наконец вздохнул с облегчением. Постепенно затих и ветер, но снег не растаял, и Мисси поняла: зима не собирается отступать.
Вскоре замерз ручей. Теперь молодая женщина была вынуждена растапливать снег — занятие весьма утомительное, особенно когда так много воды требуется для стирки. Вкус талой воды также не нравился Мисси, но постепенно пришлось привыкнуть и к этому.
Жизнь молодой женщины текла однообразно и скучно, без каких-либо развлечений. Огромные сугробы окружили их маленький дом и закрыли от Мисси вид на покрытые снегом холмы. У нее, правда, и не было времени любоваться ими: постоянно топить печь и растапливать снег — нелегкое и хлопотное дело.
Но Мисси была счастлива, что у нее есть сын. Мальчик подрастал и уже встречал маму радостной улыбкой, когда она подходила посмотреть на лежащего в кроватке малыша. Мисси постоянно разговаривала с Натаном. Без этого родного существа темные стены ее нынешнего дома казались бы, наверное, тюрьмой. В долгие зимние вечера Мисси, верней всего, умерла бы от тоски, не будь рядом с ней крошки-сына, о котором нужно заботиться.
«Спасибо, Господи! Спасибо за нашего сына. Господи, помоги мне быть терпеливой и не унывать, — часто молилась молодая женщина, — помоги мне дать Вилли счастье».
Как-то раз Мисси, развешивая выстиранные детские вещи на натянутую в комнате веревку, вдруг вспомнила, что через несколько дней наступит Рождество. Она нырнула под веревку и подбежала к стене, где висел ее самодельный календарь. И правда, оставалось всего четыре дня до Рождества.
Мисси осмотрелась: встречать Рождество здесь, в этой комнате с более чем скромной обстановкой?! Мисси стряхнула с ресниц слезинки-бусинки и вынуждена была собраться с силами наперекор всему: да, здесь мы встретим Рождество. Но легко найти слова, чтобы повелеть себе, да не так-то легко убаюкать словами ноющую душевную боль.
В этот вечер за ужином, когда муж с женой с аппетитом ели тушеное мясо и выпечку, Мисси между прочим обронила:
— Вилли, а ведь через четыре дня Рождество.
— Неужели? — удивился Вилли. — Боже, как летит время.
— Летит время… — Мисси очень хотелось съязвить на сей счет, но она удержалась от резких слов. К чему обижать Вилли? Он так старается, так много работает.
— Рождество! Трудно даже поверить. — Вилли доел булочку. — Дорогая, к сожалению, я не смогу раздобыть индейку. Но как ты смотришь на то, чтобы приготовить дичь?
— Можно. Но надо спросить у повара рецепт.
Вилли осторожно посмотрел на жену.
— По-моему, как-то скучно праздновать Рождество одним, а?
— Я тоже так думаю. А знаешь, давай позовем всех наших работников.
— Сюда? — удивился Вилли.
— Ну да. А почему нет?
— Комната маловата, — с сожалением заключил муж, глядя на развешанные на просушку пеленки.
— Маловата. Но я кое-что придумала, слушай. Угощение поставим на стол и на печку, а сядем кто куда — на кровать, две табуретки у нас есть, принесем табуретку из сарая, еще одна у повара на кухне.
— Отлично. И если во всем будет частичка твоей души, наверняка получится настоящий праздник. — Просьба звучала в голосе Вилли, просьба читалась в его глазах, устремленных на жену. — Ну, решено, — заключил он. — Приглашаем всех.
— Но пригласи, пожалуйста, ты. Мне как-то неловко.
