Марти покачала головой и вздохнула. Она много раз убеждалась в том, что чувствительность Белинды – черта, к которой сложно привыкнуть.
– Она изменится, когда подрастет, – успокоил ее Кларк. – Надеюсь, она не будет бросаться из крайности в крайность.
Марти не могла представить, что Белинда сильно изменится.
– Не думаю, что такая опасность существует, – уверила она мужа.
– Буду молиться о том, чтобы ее чуткость приносила пользу, – заметил Кларк. – Должно быть, у Бога есть особое предназначение для таких, как Белинда.
Марти, процеживая молоко и наливая в кувшин, чтобы потом снять с него сливки, раздумывала над словами мужа. Кларк стал поворачивать ручку сепаратора, а Марти стояла и слушала тихое жужжание. Вскоре Кларк набрал нужную скорость и повернул кран, чтобы молоко вылилось во вращающуюся миску аппарата. Молоко показалось из левого носика, а вскоре из правого в кувшин для сливок заструился более тонкий ручеек густых сливок.
– Она так похожа на Люка! – решилась Марти, продолжая разговор, который они начали несколько минут назад.
Кларк кивнул:
– И на Арни. Он настолько чувствительный, насколько позволительно мужчине.
Теперь кивнула Марти. Да, Арни чувствительный. Он не мог смотреть на то, что кто-то мучается от боли. Но он бы не стал плакать в открытую, как Белинда. Арни бы просто отошел в сторону, и только по его несчастным глазам было бы заметно, как страдает его душа, когда он сталкивается с неизбежными горестями человеческой жизни.
– Бедный Арни, – заметила Марти. – Наверное, Белинде немного проще. Во всяком случае, она может поплакать, когда страдает. А мальчики, особенно Арни, всегда старались сдержать слезы.
– Интересно, где они этого набрались? – подхватил Кларк. – Я никогда не говорил им, что мальчики не должны плакать.
– И я не говорила. Наверное, в школе нахватались. Дети иногда бывают жестоки друг к другу.
Молоко и сливки продолжали литься из носиков сепаратора.
– Забавно! – продолжала размышлять Марти. – Они похожи, и в то же время такие разные!
– Как это? – Ну, Люк заботливый и чуткий, верно, но... он не прячется от боли. Он выходит ей навстречу и сражается с ней.
Я не сомневаюсь в том, что он вполне заслужил право стать врачом. А вот Арни никогда бы не смог заниматься медициной. Он не выносит вида страданий и, как я заметила, пытается от них отстраниться.
Кларк, кажется, задумался над высказыванием Марти.
– По-моему, ты права, – наконец с печалью согласился он. – Арни было бы тяжело работать врачом. У него гораздо лучше получается просто быть отцом.
Марти улыбнулась. Арни и правда был прекрасным отцом. Сначала они даже беспокоились, что он разбалует малышей, но он избежал этой опасности. И, хотя это было ему тяжело, он наказывал детей, когда они этого заслуживали.
Хорошо, что Арни помнил об этом. Трое его сыновей были весьма неугомонными. Они нуждались в сильном, твердом влиянии отца. Мать, миниатюрная Анна, с трудом с ними справлялась. Марти улыбнулась, подумав об этом трио. Сайлас был ровесником Эмми Джо. Они родились с разницей всего в четыре дня. Недавно они отпраздновали десятый день рождения. Белинда старше их почти на год.
Среднего сына звали Джон. Ему исполнилось семь лет, и он уже ходил во второй класс. Эйб, младшенький, еще оставался дома, но ему уже не терпелось пойти в школу со старшими братьями. Анна делала все, что могла, чтобы его развлечь.
Он просил научить его читать, чтобы не отставать от братьев, когда те сидели, уткнув носы в книги. Анна считала, что учить его должны в школе, но Эйб не давал ей покоя, и в конце концов она сдалась и показала малышу буквы. И теперь старшие мальчики приносили в дом книги, чтобы маленький Эйб тоже их читал.
Плавное течение мыслей Марти было прервано топотом бегущих ножек. Дэвид, третий ребенок Клэра, ворвался через заднюю дверь. Его глаза горели, а щеки раскраснелись от бега.
– Спрячь меня, спрячь меня, бабушка! – взволнованно воскликнул он.
– Вот это да! – заметил Кларк, который только что закончил работать с сепаратором. – А я думал, что по правилам в доме прятаться нельзя.
Дэвид тут же остановился и уперся взглядом в пол. Он знал это правило. Секунду он стоял молча, а потом с веселой искоркой в глазах взглянул на Кларка:
– Тогда спрячь меня на улице! Хорошо, дедушка? Кларк расхохотался.
– Где же я тебя спрячу? – спросил он малыша.
– Не знаю. Но ты всегда придумываешь что-то интересное. Правда!
Малышу не сразу удалось уговорить Кларка участвовать в игре.
– Пожалуйста! – упрашивал Дэвид.
Кларк посмотрел на Марти и опять рассмеялся. Она знала, что он мечтал сесть в любимое кресло, вытянуть ногу и погрузиться в интересную книгу. Но вместо этого Кларк взял Дэвида за ручку.
– Кто водит? – спросил он.
– Дэн. И он очень хорошо ищет, – театральным шепотом предупредил Дэвид.
– А кто-нибудь прятался на грядке с ревенем? – так же тихо и таинственно спросил Кларк, подыгрывая внуку.
Дэвид покачал головой. Его глаза заблестели, когда он понял, как здорово будет прятаться под большими листьями ревеня.
– Может, там попробуем? – предложил Кларк, и они вдвоем вышли из кухни.
Марти закончила вечерние дела и поставила молоко и сливки охлаждаться.
Она еще раз протерла стол и, услышав лай собаки, повернулась. Она не ждала гостей. Уже темнело. «Кто решил на вестить нас в такой поздний час?» – недоумевала она, выглядывая в окно.
В сумерках она безошибочно узнала лошадь, привязанную к жерди. На седле висел черный докторский саквояж Люка.
Во дворе слышались крики: «Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать!», которые тут же сменились восклицаниями: «Дядя Люк!» Марти подошла к двери, чтобы приветствовать сына.
Белинде уже удалось завладеть вниманием брата. Она рассказала ему печальную историю о воробье и его безвременной смерти. Люк, внимательно слушая, наклонился к ней:
– Если бы ты был здесь, он бы, возможно, не умер, – закончила Белинда с легкой тенью упрека в голосе.
Люк не ответил, что у него были дела поважнее, хотя он вполне имел на это право. Он даже не привел в свое извинение тот факт, что никак не мог прослышать о несчастной птичке. Вместо этого он нежно погладил Белинду по плечу.
– Мне очень жаль, – сказал он, – мне очень жаль, что я не приехал раньше.
Судя по выражению лица старшего брата, Белинда могла не сомневаться, что он и правда так думает. И хотя она была еще ребенком, но осознавала: Люк не виноват в том, что его не было здесь, когда в нем нуждались. Казалось, Белинда опять заплачет, но она проглотила слезы и взяла Люка за руку.
