– Ничего, – успокоила она его, – ты же не знал. Он был в таком плохом состоянии, что, наверное... – Белинда не закончила предложения и вытерла мокрые глаза.
– Что привело тебя к нам? – спросил Кларк у Люка, когда Марти подошла к воротам.
– Только что на свет появился еще один член семьи Грэхам, – с широкой улыбкой возвестил Люк.
– О! – воскликнула Марти с горящими глазами. – Жена Лу родила? И кого? – Еще одну девочку.
– Вот это да! Значит, теперь у них пять дочерей, – рассмеялась Марти. – Ма надеялась, что на этот раз у нее появится внук. Надо же! У нее одни внучки, а у нас одни внуки.
Мне кажется, давно пора выровнять счет.
– Ну, когда я уезжал, Ма Грэхам суетилась над девочкой, словно именно ее она и хотела видеть, – рассказывал Люк. – Если она и почувствовала разочарование, то я этого не заметил.
– Ну конечно! – ответила Марти. – Наверняка она очень рада! И я бы точно так же кудахтала над очередным внуком.
И все же я счастлива, что Эмми Джо растет у меня под боком.
И как раз в эту минуту во дворе раздался голос Кейт:
– Эмми Джо, веди мальчиков домой! Пора ложиться в постель.
Марти видела разочарование на маленьких личиках, но дети повиновались приказу матери.
Люк вытянул руку, чтобы взъерошить волосы проходившего мимо Дэка:
– Увидимся завтра. Не забудьте, что после церкви вы все приглашены на обед.
Нахмуренные брови сменились радостной улыбкой, и маленький Дэк побежал вперед, чтобы догнать старших братьев и сестру.
– Может, зайдешь, выпьешь кофе? – спросила Марти младшего сына.
Люк улыбнулся.
– А я уже боялся, что ты меня и не спросишь, – пошутил он, перекидывая поводья через жердь. – Сегодня был тяжелый день. Я думал, что малышка отказывается появляться на свет. По-моему, она хотела как можно дольше потомить нас ожиданием.
Марти вернулась в дом и поставила кофейник на плиту. Она отрезала несколько кусков тыквенного хлеба и поставила их на стол. Люк даже не стал дожидаться кофе, а сразу занялся ими.
– Ты должна научить Эбби печь такой хлеб, – попросил он, набив рот.
Марти улыбнулась, подумав о жене Люка, которую он привез с Востока, где учился на врача. Эбби – прекрасная девушка, с таким же добрым сердцем, как у Люка. Но она не знала, что делать с урожаем, ведь она выросла в городе, где в садах росли только цветы. Однако она старалась изо всех сил, и теперь у нее был свой огородик. Ей нравилось наблюдать за тем, как растут овощи, и она училась их готовить.
– Конечно, я с удовольствием дам ей рецепт, – ответила Марти, потрепав Люка по плечу и направляясь за кофе. Она наморщила в улыбке губы, втайне вспоминая про кулинарные попытки, которые делала, когда стала женой Кларка.
Люк достал из кармана маленькую книжицу и стал что-то записывать.
– Уже тридцать семь, – заметил он.
– Что тридцать семь? – пискнула Белинда, сидевшая на высоком деревянном сундуке.
– Тридцать семь малышей. Я принял тридцать семь младенцев с тех пор, как стал врачом.
– Ничего себе! Это много! – заметила Марти.
– Но ведь прошло почти семь лет. Семь лет! Ты только подумай!
– Трудно поверить, – заметил Кларк. – У меня такое чувство, как будто ты недавно закончил учебу.
– Принимать роды, должно быть, самая приятная часть твоей работы, – предположила Марти, наливая кофе.
– Да, это волнующее событие, но и все остальное мне тоже нравится. Мне кажется, скоро я устану просто ждать, когда малыши решат, что пришла пора появиться на свет.
– А тебе нравится накладывать швы? – спросила Белинда, и ее вопрос напомнил Марти о том, что девочке пора ложиться спать.
– Белинда, скорее умывайся. Ты давно должна быть в постели, – спокойно приказала она.
Несомненно, девочка пожалела, что не удержала язык за зубами: может, в этом случае мать бы ее не заметила. Сначала Белинда собиралась возразить, но поймала взгляд отца.
Он говорил ей, что никто не смеет оспаривать приказания матери. Белинда неохотно поднялась, чтобы выполнить то, что ей велели.
– Я приду подоткнуть тебе одеяло, когда ты ляжешь, – пообещал Люк, и она радостно выбежала из кухни, чтобы подготовиться ко сну.
Съев еще один кусок тыквенного хлеба, Люк, как и обещал, направился в комнату Белинды. У них с сестрой были очень теплые взаимоотношения. Он помнил, как долго мечтал о том, чтобы у него появился маленький братик или сестричка. Но он любил Белинду не только поэтому. Он чувствовал в ней родственную душу. Белинда любила ухаживать за больными животными и возвращать их к жизни.
Рукой, которая по-прежнему пахла лекарствами, он погладил ее волосы. Белинда говорила, что ей нравится, как пахнут врачи. Она слегка повернула голову к его руке и стала дышать ровнее.
– А тебе нравится накладывать швы? – повторила она вопрос, из-за которого ее прогнали с кухни.
– Конечно. Конечно, нравится. Мне очень жаль больных, которым приходится накладывать швы, но я рад, что умею это делать.
Глаза Белинды засияли.
– Мне бы тоже так хотелось, – призналась она.
Люк погладил воздушные золотистые кудряшки, обрамлявшие ее лицо.
– Лучше бы я родилась мальчиком, – вздохнула Белинда.
– Мальчиком? Вообще-то, некогда Люк тоже мечтал об этом, но теперь эта мысль показалась ему странной. Его дорогая маленькая сестричка была самым замечательным человеком на свете.
– Почему? – спросил он. – Почему мальчиком? – Тогда я могла бы стать врачом, – ответила Белинда.
Она еще раз вздохнула и заглянула Люку в глаза.
– Если бы я была врачом, – сказала она, – мне бы не пришлось ждать, когда ты приедешь. Я бы все сделала сама.
– Например, помогла птенчику? – мягко спросил Люк.
Белинда только кивнула, и ее глаза вновь стали грустными.
– Необязательно становиться доктором, чтобы этому научиться, – утешил ее старший брат, – ты могла бы работать медсестрой.
– Я? – выдохнула Белинда, широко раскрыв засверкавшие при этой мысли глаза.
– Конечно.
Девочка улыбнулась, но затем счастливое выражение лица сменили нахмуренные брови.
– Ничего не выйдет, – грустно сказала она. – Мама никогда не позволит мне уехать на Восток, чтобы выучиться на медсестру.
Люк надеялся, что на его лице не появилось ни тени удивления или смеха.
– Пожалуй, нет, – ровным голосом ответил он, – пожалуй, нет, – по крайней мере, сейчас. Мама не хотела, чтобы я уезжал из дому, когда мне было одиннадцать лет. Сначала нужно вырасти.
