Спальни тоже нельзя было назвать маленькими, но, опять же, мебель отличалась простотой, а занавески, покрывала и половики явно изготовляли дома. Марти вспомнила, как много лет назад помогала их шить.
Потом Мисси повела родителей в другое крыло дома — там находилась кухня. Марти удивилась тому, что дочь, прежде чем открыть дверь, постучала в нее костяшками пальцев. Они переступили порог и увидели плотного невысокого китайца, который суетился у плиты. Кто бы мог подумать, что у дочери есть собственный повар!
—Ван, познакомься: это мои родители.
Китаец широко улыбнулся и энергично затряс головой в знак приветствия.
—Здласьте, здласьте. Какое приятное удовольствие! Здласьте, здласьте.
Кларк и Марти улыбнулись ему в ответ.
—Ван учит английский. По его словам, это очень сложный язык, — объяснила Мисси. Тем временем повар продолжал кланяться. — Ван уже неплохо говорит на нашем языке, хоть и изучает его недавно. А вот учиться готовить ему ни к чему! Он и так великолепно это делает. Все землевладельцы в округе завидуют нам и с восторгом принимают приглашения на обед.
Ван кивнул головой и провел их по кухне. Марти и представить себе не могла, что кухни бывают такими большими. Да и плита поразила ее своими размерами. Ван горделиво приподнял крышки кипящих кастрюль, и все почувствовали, как соблазнительно пахнет пища.
Затем Мисси провела родителей к входной двери.
—Вот это да, кто бы мог подумать, что у вас есть собственный повар! — радовалась дорогой Марти.
—Ван работает у нас недавно, — объяснила ей дочь. — Когда Вилли предложил нанять его, я решила, что он сошел с ума, но теперь с трудом понимаю, как справлялась в одиночку! Ван так мне помогает!.. Иногда он даже стирает вместо меня. После того как он у нас появился, я могу больше времени проводить с детьми — впрочем, в доме столько работы, что я редко бываю свободна, — призналась Марти, а затем воскликнула: — Какое счастье, что у нас есть Ван! Он ведь и живет с нами. Дети души в нем не чают. Правда, Куки поначалу ужасно ревновал, — продолжила она с улыбкой. — Беспокоился, что Ван будет воспитывать мальчиков вместо него. Но этим двум сорванцам, Натану и Джосайе, удалось помирить мужчин! Они даже подружились, сидят частенько вечерами за чашкой кофе и болтают. На самом деле, — добавила молодая женщина, — это Куки вызвался учить Вана английскому.
Рассказывая о новом члене семьи, Мисси привела их к маленькому открытому дворику. С трех сторон его окружали дом, флигель со спальнями и кухня. Дворик был очень красив. А еще отсюда открывался замечательный вид на родник и клумбы. Марти восхитило великолепие последних, и Мисси объяснила, что она засадила их растениями с близлежащих холмов. Вот только розы она получила в подарок от Скотти. Как-то раз, вернувшись с юга — он пригнал оттуда скотину, — управляющий ранчо, краснея от смущения, преподнес их своей хозяйке.
Кроме того, во дворе была построена крытая веранда. Вот уж где приятно находиться в жаркий день! «Ах, представляю, какое удовольствие провести на этой веранде утро, вышивая или читая вслух малышам!» — подумала Марти. Она радовалась тому, что Вилли построил для Мисси такой большой дом. А с каким вкусом ее дочь обставила гостиную! В общем, судя по всему, дела у Мисси и Вилли шли неплохо. Даже не верилось, что когда-то им приходилось жить в землянке… То, что, кроме холла и гостиной, остальные комнаты в доме были обставлены скромно, тоже говорило о многом. Это значило, что дочь и зять готовы ждать, обставлять дом постепенно. Они не стремились получить все сразу, и этим выказывали зрелость и здравость суждений. Марти гордилась своими детьми.
После того как гости осмотрели дом, Вилли повел Кларка к амбарам и на скотный двор, а женщины отправились сначала в сад, затем к ручью и, наконец, к курятнику и землянке.
Натан все это время держал бабушку за руку. Ему очень хотелось пойти с ней, но еще больше — показать своего пони деду. А Джосайя, сидевший на плече у Кларка, хоть и не желал оттуда слезать, боялся отпускать маму. К тому же малыш обожал играть с цыплятами. Дети чуть не плакали, но после недолгих уговоров трое мужчин (включая Натана) свернули к амбару, а женщины и Джосайя пошли в сад.
Сад был прекрасен. Правда, он уступал в размерах огороду Марти, но все деревья и растения выглядели здоровыми; на разбитых здесь же небольших грядках росло много овощей и трав.
Родник тоже был меньше, чем тот, что бил рядом с домом Дэвисов, — зато сколько пользы он приносил! Вокруг — лишь бурые холмы да прерии, по которым гуляет ветер, а рядом с родником зеленеет сочная трава и шелестят листьями деревья — настоящий оазис!
В курятнике на насесте сидели сорок или пятьдесят несушек и взволнованно кудахтали. Все курицы выглядели ухоженными и откормленными; Мисси уверила мать, что они исправно несут яйца.
Джосайя немедленно начал кудахтать и бросать через решетку траву и песок. Но из-за сильного ветра песок и трава попали малышу прямо в лицо, и Мисси быстро прекратила эту игру. Мальчик послушно выбросил траву и стал тереть запорошенные песком глаза.
Наконец Мисси и Марти подошли к землянке — она выглядела малопригодной для жилья. Но дочь, к удивлению Марти, рассказывала о своем с Вилли первом жилище с теплотой и даже радостью. Молодая женщина толкнула дверь, и они шагнули в крохотную «комнату». Когда глаза привыкли к темноте, Марти различила кровать, стоящую в углу, черную металлическую печурку напротив, маленький стол и два стула.
Марти внимательно рассматривала примитивную мебель, потолок, земляной пол…
«И это тот самый “дом”, в котором поселилась моя девочка после долгого, утомительного путешествия? Неужто она и впрямь здесь жила? — недоуменно спрашивала себя Марти. — Да, семья Мисси на самом деле когда-то ютилась в этой тесной землянке. А ведь здесь дочери пришлось выхаживать младенца! Как же она справилась? Сколько выдержки и терпения ей понадобилось…»
Тем временем Мисси продолжала рассказывать:
—Вилли хотел разрушить наш домик, чтобы и следа его здесь не осталось, но я даже слышать об этом не хотела! У меня с этой землянкой связано так много воспоминаний. Нам пришлось дважды менять крышу. Ни одна крыша долго не продержится во время снежных бурь, ливня или сильного ветра. А как только она начинает протекать, то уже ни на что не годится.
Марти предпочла не говорить дочери о том, что она думает о ее земляном домике. Вместо этого она восхищенно произнесла:
—Я горжусь тобой, Мисси! Я надеялась, что мне удастся воспитать тебя так, чтобы ты могла сделать счастливым человека, которого полюбишь. И у тебя это получилось. Ты даже в землянке создала уют. Дело ведь не в дорогой посуде или мебели… Помнишь, как я настаивала на том, чтобы ты взяла красивые тарелки, хотя в фургоне уже не оставалось места и разумнее было бы захватить с собой что-нибудь практичное? Ты будешь радоваться, говорила я тогда, что не оставила их дома. Так вот — я ошибалась. — Марти нежно коснулась рукой щеки дочери. — А ты — нет. Дом — это не тарелки и кружевные салфетки. Главное, чтобы люди любили и заботились друг о друге. И ты доказала мне, что умеешь создавать уют сама, своими руками. Но еще важнее то, что у тебя доброе сердце. Я горжусь тобой. Очень горжусь.
