Ростам Вирра Джорджовна была на голову меньше, чем я. Вес — килограммов на двадцать — двадцать пять побольше, чем надо бы. Впечатление «шарика на ножках» усиливалось серым вязаным пончо, украшенным длинными кистями. Под пончо на преподавательнице имелся какой-то свитер, но на фоне остального он просто мерк. Ибо ниже имелась коротенькая, но пышная юбка: черная, в крупные белые горохи. По краю она была оторочена широкой лентой черного же кружева. Юбка открывала взглядам аккуратные, но от этого не менее толстенькие ножки, обтянутые узорчатыми, черными и — зуб даю! — очень дорогими чулками. Картинку завершали жемчужно-серые башмачки, завязанные на щиколотках кокетливыми бантами атласной ленты. Как всякая невысокая женщина, Вирра Джорджовна обожала высоченные каблуки. Эти конкретные шпильки были, видно, сделаны на заказ: каждый каблук обвивала серебряная змейка, подмигивавшая зрителю изумрудным глазком. «Где-то я про такое уже читала», — с подозрением подумала я. Не иначе как Вирра Джорджовна тоже.
Плюс еще на пальцах, на запястьях, на шее и в ушах преподавательницы всеми цветами радуги сверкали драгоценные камни. Судя по всему, она придерживалась принципа «хорошего много не бывает!» и брала если не ценой, то количеством.
— Вирра Джорджовна, — с безукоризненной вежливостью сказал Эгмонт, — там внизу сейчас как раз началось оценивание работ. Присуждение мест, подписывание грамот… Я счел своим долгом сообщить вам об этом. Полагаю, вы сочтете необходимым участвовать?
— Благодарю вас, — капризно сказала магичка. Она вытянула ножки вперед, точно еще раз любуясь башмачками; потом, не вставая, выпустила из крупного перстня зеленую искру. Заклинание экстренной телепортации всколыхнуло пол так, что мне пришлось уцепиться за косяк.
Да. За несколько секунд прямого контакта я успела оценить новую знакомую как мага и как врага. Первое было не особенно-то и высоко; соперником она была слабым, всяко не Эгмонт. Зато как враг… глазки у нее были такие, что мне немедленно захотелось принять ее за эталон и всех грядущих врагов оценивать в «вирроджорджовнах».
— Садитесь, студентка, — сказал Рихтер, отвлекая меня от продумывания подробностей эталона.
Я послушно плюхнулась на диван. Тот немедленно продемонстрировал свой дурной характер: диван был не иначе как специальный, для неугодных посетителей, потому что коленки у меня задрались выше головы. Я попыталась выбраться наружу, но не преуспела.
Эгмонт сел на стул у стола, по-хозяйски сдвинув в сторону четыре пухлые пергаментные папки. Помимо папок на столе имелись: песочные часы в серебряной оправе, тяжелый письменный прибор из темно-зеленого камня с разводами и рамка с миниатюрой. На миниатюре было изображено какое-то существо мужского пола. Едва я посмотрела на картинку, существо исчезло, оставив после себя пустую раму.
Большое окно прикрывала иллюзия морского побережья. На противоположной стене висела огромная картина в золоченой раме; как мне показалось, там был запечатлен для истории какой-то из ежегодных ковенских съездов.
— А что это была за дама? — спросила я, прерывая молчание.
— Одна из ведущих некромантов КОВЕНа. Специалист по работе с адептами… — Рихтер усмехнулся и заканчивать мысль не стал. Я, как существо разумное, настаивать не рискнула.
Мы молчали, наверное, около семи минут. Я постепенно выбиралась из недр коварного дивана, наконец усевшись на самом его краешке. Такая позиция была относительно устойчива; опершись на мягкий подлокотник, я с некоторым трудом подавила в себе желание сбросить сапоги и залезть на диван с ногами.
Эгмонт устало потер ладонью висок. Посмотрел на меня:
— Что у вас с пальцем, студентка?
Я машинально спрятала руку за спину. Потом, подумав, вытащила обратно.
— Ничего… Так, цапнул этот чудик, вот и все…
Снова долгая пауза.
— Вы хоть догадывались, что эти существа — хищники? Что там могло быть опасно? Что вы могли просто не найти дороги назад?
Я честно помотала головой.
— И чему я вас вообще учил? — задумчиво вопросил Эгмонт, рассматривая изображение Великого Магистра на картине.
— Может, они и хищники, — резонно возразила я, — вот только я…
— Договаривайте.
— Вот только я не добыча!
— На каждого сильного найдется сильнейший. На каждую не-добычу отыщется свой хищник. Зачем вы полезли туда, студентка Ясица? Или вам жить надоело?! Это некромантия, понимаете? Некромантия! Здесь не играют в войнушку, здесь убивают всерьез…
Я мрачно рассматривала роскошный ковер. Когда это я, спрашивается, играла в войнушку? Да и некромантия… В гробу я тех некромантов видала! Зачем полезла? «Зачем», «зачем»… Затем! Бегают они там слишком быстро…
Как-то мне их зарисовать ведь надо!..
Рихтер неожиданно рассмеялся.
— Нет, студентка Ясица, вы мне не дадите погибнуть своей смертью! Я умру в расцвете лет, от инфаркта… В следующий раз, когда вам опять приспичит куда-нибудь залезть, предупредите меня об этом, хорошо? Чтобы я сразу знал, что это у вас самоубийство, а не убийство…
— Да в чем, вообще, дело, магистр Рихтер? — Я честно попыталась понять, что происходит. — Что все так бегают? Ну прошла. Ну принесла. Оно же ведь меня не съело!
«Ага, только понадкусило малость…».
— В чем дело, студентка? — Эгмонт знакомо прищурился. — Да собственно, ни в чем. Только эта стена, чтоб вы знали, в принципе непроницаема для любого магического воздействия. То есть была непроницаема. Как вы вообще смогли через нее пройти — уму непостижимо…
Я ошарашенно молчала, машинально прокручивая на запястье браслет. Но… как же так? Это просто стенка, магический полог… Фенгиаруленгеддир учил, как можно миновать такое препятствие!..
Может, Рихтер ошибся?
Да нет, вряд ли… Вот, значит, отчего все так на меня смотрели!
— Юное дарование, — ехидно подытожил магистр.
Я растерянно посмотрела на него; Эгмонт ответил мне взглядом, от которого я мигом уставилась на собственные коленки.
Собственно, чувств сейчас во мне было два. Первым было искреннее недоумение и столь же искренний испуг: сейчас до меня мало-помалу начинало доходить, что именно я сделала, а слова касательно хищников и добычи разом сделались гораздо более обоснованными. Вдобавок мне вспомнилось, как смотрел на меня Рихтер, когда я вернулась с созданием. Да… пожалуй, ему было чего бояться…
Имелось, однако же, и второе. Едва до меня дошла вся серьезность ситуации, как поняла я и еще кое-что: может быть, ситуация получилась и проблемная, но рядовой чародей такого в жизни устроить не сможет. Нет, я никогда не считала себя рядовой чародейкой, но получить лишнее подтверждение собственной гениальности никогда не повредит. Рихтер поднял голову.
— Вы особенно не радуйтесь, студентка, — заверил меня он. То ли магистр не ставил себе такой цели, то ли он попросту устал, но на ехидную ласковость его уже не хватило, и голос прозвучал скорее уж сочувственно. — Магистр Дэнн наверняка по-новому посмотрит на ваши некромантические способности. Вряд ли теперь вы сумеете убедить ее, что ничего не смыслите в Темной магии…
