Вот отвратная, позорная песенка Величайшей Самой Главной Ведьмы была наконец пропета, публика дико хлопала, вопила, орала: «Браво! Изумительно! Великолепно! Вы гений, Умнейшая вы наша! Какая глубочайственная мысль! Какое дивное изобретение, этот Мышедел Замедленного Действия! Просто чудо! И ведь учителя сами приканчивают вонючих детей — вот в чем фокус! Мы тут ни при чем! Нас никогда не схватят!»
— Федьм никогда не хфатают! — отрезала Величайшая Ведьма. — А теперь — фнимание! Слушайте, слушайте! Опъясняю, что фы должны делать для прриготофления Формулы № 86, Мышедела Замедленного Дейстфия!
Вдруг весь зал так и ахнул. Затем поднялся дикий шум, крики, вопли, ведьмы повскакивали с мест, тыкали пальцами в сторону сцены, орали:
— Мыши! Мыши! Это все она устроила! Чтоб наглядно нам доказать! Наша Мудрейшая превратила двух детей в мышек, и вот они вам, пожалуйста, вот!
Я глянул на сцену. Да, там и точно были две мышки, и они бегали вокруг подола Величайшей Ведьмы.
Но только это были не полевые мыши, и не домовые мыши, и не лесные. Это были белые мыши! И я мгновенно узнал их — там, по сцене, бегали мои милые, мои маленькие Уильям и Мэри!
— Мыши! — вопил зал. — Наша Путеводительница вызвала мышей из ниоткуда! Несите скорей мышеловки! И сыр!
Величайшая Ведьма, я видел, опустила взгляд и в явном недоумении уставилась на Уильяма с Мэри. Нагнулась даже, чтоб получше их разглядеть. Потом распрямилась и рыкнула:
— Тихо фы!
Все затихли, уселись по местам.
— Эти мыши не имеют ко мне апсолютно ни малейшего отношения! — крикнула она. — Это рручные мыши! Эти мыши яфно прринадлежат какому-то отфрратному ррепенку в нашем отеле! И это опрределенно мальчишка! Девчонки не дерржат рручных мышей!
— Мальчишка! — дружно закричали ведьмы. — Вонючий, гадючий, грязнючий мальчишка! Уж мы взобьем его, как гоголь-моголь! Натрем на терке, как морковку! И слопаем на завтрак его потроха!
— Тихо фы! — и Величайшая Ведьма подняла обе руки. — Фы отлично знаете, что не должны пррифлекать к сепе фнимание, пока жифете в этом отеле! Конечно же, мы покончим с этим фонючим нахалом, но надо дейстфофать как можно тише, ипо — ипо — кто мы фсе такие, если не глупокоуфажаемые дамы из Корролефского Опщестфа Защиты Детей от Жестокого Опрращения?
— Но что вы предлагаете, Ваше Величайшество? — дружно закричали ведьмы ей в ответ. — Как нам избавиться от этой кучки грязи?
«Это они про меня! — догадался я. — Эти дамы рассуждают о том, как бы меня уничтожить».
Я покрылся холодным потом.
— Да что о нем долго ррассуждать! — заявила Величайшая Ведьма. — Подумаешь, перрсона какая! Прредостафьте его мне. Уж я его фынюхаю, я его пррефращу ф скумбрию и фелю прриготофить себе на ужин.
— Браво! — заголосили ведьмы. — Ура! Оттяпать ему голову, хвост обрубить, остальное зажарить в кипящем масле!
Вы, конечно, можете себе представить, что все это вместе взятое не особенно меня радовало. Уильям и Мэри между тем бегали по сцене, и я увидел, как Величайшая Ведьма ударила Мэри ногой. Она ее поддела острым носком туфельки, и моя бедняжка взлетела на воздух. Та же участь постигла и Уильяма. Удивительно меткий удар! Она могла бы стать гордостью любого футбольного клуба. Обе мышки стукнулись об стену и несколько минут так и лежали, ошарашенные. Потом поднялись на ножки и засеменили прочь.
— Фнимание, фнимание! — надсаживалась Величайшая Ведьма. — Я даю фам ррецепт Формулы № 86 — Мышедела Замедленного Дейстфия! Фсем достать пумагу и рручки!
В зале защелкали замки сумочек, из них вынимались блокноты и ручки.
— Рецепт! Рецепт! Дайте нам рецепт, о Мудрейшая! — пронеслось по залу. — Откройте же нам, откройте нам ваш секрет!
— Фо-перрфых, — начала Величайшая Самая Главная Ведьма Всех Времен, — мне неопходимо пыло найти что-то фот такое, ну такое, что очень пыстро, очень сильно уменьшило пы ррепенка.
— И что же вы нашли? — взревел зал.
— Это как рраз пыло не так уж сложно, — скромно потупилась Величайшая Ведьма. — Если ты хочешь сделать ррепенка софсем-софсем маленьким, тепе достаточно на него посмотреть в перреферрнутый телескоп.
— Она у нас просто чудо! — восхитилась аудитория. — Ну кто, кто бы еще мог до такого додуматься!
— Далее ты перрешь этот перрефернутый телескоп, — продолжала Величайшая Самая Главная Ведьма, — и фарришь его, пока не станет софсем мягким.
— А сколько времени варить? — заволновались ведьмы.
— Фарришь его ррофно двадцать один час, — разъяснила Величайшая Ведьма, — и, пока он варится, перрешь ррофно соррок пять пуррых мышей, отррупаешь им хфосты кухонным ножом и обжорриваешь фо французском крреме для лица, пока не станут нежными и хррустящими.
— А что нам с мышами-то делать, у которых хвосты поотрублены? — раздавались вопросы из зала.
— Их следует тушить в лягушачьем соку в течение одного часа ррофно, — был ответ. — А теперь — фнимание! До сих порр рречь у нас с фами шла только о самом прростом в ррецепте. Самое тррудное — допафить то, что именно и опеспечит эффект замедленного дейстфия, то, что ррепенок съест в назначенный день и что начнет дейстфофать только ф дефять часоф на дрругое утрро, когда он яфится в школу!
— И до чего же вы додумались, Несравненнейшая вы наша? — послышались голоса. — Откройте нам ваш великий секрет!
— Фесь секррет, — победно объявила Величайшая Ведьма, — фесь секррет — ф путильнике!
— В будильнике! — прокатилось по залу. — Гениальственно!
— Еще бы, — усмехнулась Величайшая Ведьма. — Перрем суточный путильник, — продолжала она, — и зафодим на зафтрра ррофно на дефять часоф утрра.
— Но нам же понадобится пять миллионов будильников! — раздались голоса. — Если по одному на ребенка!
— Фот пестолочь! — поморщилась Величайшая Самая Главная Ведьма. — Когда пифштекса захочется, ты же не кидаешь на скофорродку коррофу! То же самое касается и путильникоф! Одного путильника на тысячу детей апсолютно достаточно. Итак, фы делаете следующее. Фы стафите путильник на завтрра, на дефять часоф утрра. Затем фы его запекаете в духофке, пока не подрумянится и не покрроется хррустящей коррочкой. Записали?
